— Убирайся, Арвир, и чтоб больше тебя здесь не видела! Или так ославлю на все селение — сам не рад будешь!
— Ответишь мне еще, девка, за это! Ответишь! — цедил сквозь зубы, пока утирал кровь, пачкавшую льняные волосы, да к дверям пятился.
* * *
— Вот так-то с чудищем надо! Не видать тебе больше наших девиц! Не лить больше матерям слезы, дочерей своих тебе не отправлять! Не осиротишь больше ни один род!
Вздрогнула. Пока воспоминание перед глазами стояло, представление уж почти закончилось. Арвир к «врагу» подскочил, меж рукой и телом меч ему впихнул и, едва тот к ногам его свалился, заголосил:
— Вот, честной люд! Повержен хозяин вулкана! И вся его сила, что в колдовстве сокрыта, не сто́ит ничего против честного сердца и твердой руки!
Загомонила толпа радостно, пока Арвир поклоны отвешивал да воздушные поцелуи ахающим девицам отправлял.
— Шут гороховый.
Бросила взгляд на хозяина вулкана, но он ничего и не добавил. Вот и угадай, почему так сказал. А в следующий миг и вовсе не до того стало — показалось, что мелькнула в красном людском море маска с выцветшим розовым цветком. Привстала на цыпочки, шею вытянула, чтоб больше увидеть, да только толпа мешала.
— Ищешь кого, супруга? — услышала за спиной голос хозяина вулкана.
Глава 18
— Знакомых высматриваю, — ответила полуправду.
— И как? Высмотрела кого?
— Да какое там, — беспечно рассмеялась, на него посмотрев, — и не узнать никого в этих нарядах.
Видела, как мерцают красным глаза в прорезях маски. Поверил, нет — не угадаешь. Неуютно чувствовала себя под его всеведающим взглядом. Казалось, насквозь видит.
Неизвестно, до чего б договорились, не выскочи из толпы малец да со всего маху на хозяина вулкана не натолкнись.
— Ой!
— А это кто у нас здесь? — спросил тот добродушно. И так голос переменился, что от удивления брови вскинула.
— Ты не мой папка, — удивленно протянул парнишка, потом затряс нижней губой, рот искривил и так заливисто да звонко заревел, будто в колокол пожарный били.
— Тише, маленький, найдем мы твоего папку, — попыталась утешить его.
— Я не маленький! — замотал головой, потер глаза кулачками, из-под которых новый поток слез хлынул.
Редрик подозвал лоточника, купил у него яблоко в карамели.
— Держи, малец, — присел рядом и протянул пареньку.
Тот вмиг утих, яблоко взял и сразу добрый кусок отхватил. Слезы тут же иссякли.
— Матушка твоя где? — спросил Редрик.
— Да тут где-то, — пожал острыми плечами и вновь яблоком занялся.
— Делать нечего, искать пойдем, — решил хозяин вулкана, хотел мальца на руки подхватить, чтоб сподручней было, но тут выбежал из толпы румяный усач без маски, рванул к парнишке.
Почувствовала, как Редрик меня за руку тянет, чтоб в толпе скрыться.
— Вот ты где!
— Тятя!
— Мать ищет, все ноги сбила, а он яблоко трескает! Откуда взял-то?
— Угостили!
— Да ну? И кто же таким непослушным пострелятам сласти за так раздает?
— Да вон стоит, — махнул кулаком с зажатой в нем палочкой и ополовиненным яблоком малец, указывая на нас, — с глазами огненными.
Засмеялся отец парнишки, да так, что усы запрыгали.
— Ну ты и сказочник, малой, весь в меня!
Уж скрылись в толпе отец с сынишкой, а мы с хозяином вулкана так и стояли, глядя им вслед и думая каждый о своем. Когда-то, сейчас казалось, что безумно давно, хотела я полный дом детишек, чтоб смех их звенел колокольцами на радость сердцу. Я бы им калачи сладкие пекла, а зимними вечерами сказки рассказывала, да только боги иначе распорядились. Когда поняли, что не будет у нас с Торвином ни сыновей, ни дочерей, смирилась, хотя сердце иной раз и болело от несправедливости. Из-за того и второй раз замуж не пошла. Не хотела род мужа позорить.
Сглотнула горечь в горле и спросила:
— Как он глаза-то твои успел разглядеть?
— Дети самую суть умеют видеть, потому что смотрят иначе. Что им шелуха эта, — отозвался Редрик невесело.
* * *
Понемногу смолкли голоса ребятни: иных родители увели, другие сами по домам разбежались. Другая часть праздника начиналась — танцы. Обыкновенно после Ночи Костров свадеб было не счесть. Считалось, что так хозяину вулкана нос утирают девицы. Дескать, не видать тебе жертв.
Заиграла вдруг музыка знакомая до боли. Начали собираться в большой круг у главного костра парни и девицы — наставало время Алого Танца. Воздух ночной от смеха звенел. Знали все, что самое веселье сейчас начинается. С плясками безудержными, песнями удалыми да состязаниями лихими.
— Готова, супруга?
Подняла голову, посмотрела в лицо хозяина вулкана, усмехнулась и, подхватив под локоть, чуть не потащила к главному — Старшему, как его называли, — костру. Волны жара там будто от самой Матери-Земли поднимались. И пахло хорошо — Старший Костер издавна на яблоневых поленьях разжигали.
Едва подошли к весело трещавшему пламени, тут же нас и разделили. Моя левая ладонь в ладони долговязого молодца утонула, а другую бородач в маске из красных ягод сжал.
Хозяина вулкана две девицы к костру увлекли. За одну руку девица в маске из осенних листьев ухватила, за другую — хохотушка в алом плаще, обшитом бумажными цветами. Круг уж замкнулся и, когда музыка громче грянула, закружили хоровод около костра. Сначала в одну сторону, потом в другую.
Взметались алые одежды, мелькали рдяные маски, взвивались к ночному небу руки Старшего Костра, что переливался сливовым, брусничным и медовым цветом, а мне вдруг захотелось рассмеяться. Полнилась грудь счастьем и безработным весельем, будто и не было никакого обряда, а я снова была собой — той самой Мелиссой из Ильштара, обычной булочницей, что каждый год на Ночь Костров с подругой ходила.
Подходили ближе к Старшему Костру, так близко, чтоб почувствовать, как щеки огонь целует, смыкали круг, а затем отбегали дальше, разрывали его, оборачивались вокруг себя, ухватившись за соседа, или еще кого, кто приглянется, и тогда уж с ним танцевали до тех пор, пока музыка звучит. И каждый раз так получалось, что, куда б ни оборачивалась, хозяин вулкана оказывался рядом. Не обманул — быстр был, как пламя на ветру. Не уйдешь от такого. Колотилось сердце от быстрого танца, а губы сами в улыбку складывались, когда раз за разом с хозяином вулкана танцевать выпадало. Сунулся было сосед мой, бородач в маске из ягод, да тут же его Редрик плечом оттеснил. И вроде бы невзначай, да тот едва на ногах устоял. Хозяин вулкана и двигался куда как споро. И не подумаешь, что кузнец так ловко танцевать умеет.
Сменилась музыка, стала медленней, давая тем, кто станцевался, ближе сойтись. Ладонь к ладони кружили с хозяином вулкана. Пяток кругов в одну сторону, хлопок, пяток — в другую. И пока танцевали, не отрывал взгляда внимательного. А меня в жар бросало так, что впору в холодной воде искупаться, чтоб остыть и огненный морок его взгляда с пылавшего тела смыть.
Сбилась с шага и едва не упала от волнения. Хорошо хоть хозяин вулкана подхватил.
— Ну что, супруга, поймал тебя?
— Поймал, — вынуждена была признать.
— Помнишь, о чем договаривались? — Сверкнули глаза яркими искрами торжества в прорезях маски.
— Какое желание потребуешь? — Поняла, что не могу дождаться, чтоб узнать, чего попросит.
Разошлись, хлопнули в ладоши и опять сошлись, а потом вдруг привлек к себе так резво, что только охнуть и успела. Обвил руки вокруг стана, обжег взглядом. Сердце в груди скакало, вот только в этот раз не хотела, чтоб его бег быстро унялся.
Так и стояла, всем телом ощущая себя во власти хозяина вулкана. Сама себе казалась хоть и хрупкой, но не слабой. Могла бы, ежели б захотела, отстраниться, да вот только глупое сердце выстукивало так сильно, будто нашептывало: «Не беги, обожди чуток, не пожалеешь о том». Вот и стояла, кутаясь в руки хозяина вулкана и ожидая неизвестно чего. Воздух отяжелел от запаха яблоневых поленьев, дым пристал к коже и волосам, да только чувствовала все одно лишь аромат горячей смолы. Его аромат. Вокруг хохочущие парни и девицы танцевали в знойном мареве, а мнилось, что одни мы с хозяином вулкана у Старшего Костра. В скулах Редрика тени от маски залегли, и сейчас казался мне почти неземным кем. Божеством словно. Древним, мудрым, всеведающим, но и одиноким бесконечно. Никого у него не было во всем белом свете. И у меня никого…