— Ну⁈ Или струсил?
Редрик и внимания не вопль Арвира обратил, высматривая в толпе Лиссу. Видела хоть, как он хлыща этого посрамил? Отчего-то важно ему было, чтоб увидела. Усмехнулся, подумав, что ведет себя точь-в-точь как мальчишка. Усмешка однако почти сразу пропала — почуял, как предплечье боль гложет, а раз метка жжется, куда-то унеслась его супруга.
Оставив место испытаний, спешил на зов брачной метки, по силе боли понимая, куда девица ушла.
Лисица.
Не иначе как опять к подруге своей ускользнула. И зачем только сердце свое терзает напрасными сожалениями…
— Сразись со мной! — не унимался хлыщ, ступая следом.
Место поединка уж позади давно осталось, а Арвир за ним так и шел.
Редрику он петуха напоминал: лощеного, задиристого. И глупого. А какой прок с глупым в спор вступать? Себя только на одну планку с таким вот Арвиром ставить.
— Надоел ты мне, — отмахнулся хозяин вулкана, оставляя за спиной Старший Костер, танцующих и гуляющих на площади. А сам все выискивал взглядом Лиссу и хмурился.
— Вернись, говорю! — неслось вслед. — Требую последнее испытание!
Поморщился Редрик, но не обернулся. Надо Лиссу найти, пока глупостей не натворила.
— А ну стой!
Каким-то звериным чутьем понял, что хлыщ настиг его. Просвистело около головы, но Редрик отклонился и удар мимо прошелся.
— Теперь-то уж не уйдешь! — предвкушая хорошую драку, обрадовался Арвир, вот только у Редрика запал пропал для этих глупостей. В другое время, может статься, и поучил бы хлыща, да теперь все мысли о Лиссе были. Руку, занесенную Арвиром, заломил, а свободной ему такую оплеуху отвесил, что тот в пыль у ног повалился. Удивленно утер рукой разбитые губы, на ладонь посмотрел. — Никто меня победить не может, никто! — Оглянулся по сторонам. — Эй там, кто-нибудь, сюда зовите старосту да жрецов! Держи его! Я всех сильнее в Ильштаре! Я! — орал, совсем уж позабыв о достоинстве.
Наклонился Редрик, сгреб его за горло, приподнял и процедил в ставшие круглыми глаза:
— Никакое колдовство мне не нужно, чтоб над тобой верх одержать.
Стянул капюшон, снял маску, позволяя хлыщу себя увидеть. Арвир сначала глаза вытаращил, потом оскалился, а затем в руку Редрика вцепился и начал кожу ногтями драть что дикий зверь. Редрик поморщился только, еще одну оплеуху ему отвесил, так, чтоб кубарем улетел, потом рукой взмахнул, призывая пламя. Взметнулся зубастый яркий круг, заключая Арвира в огненную клетку.
Пускай посидит маленько, остынет, решил Редрик.
Хмыкнул хозяин вулкана, глядя, как хлыщ на него с ненавистью смотрит, окровавленные губы утирая, повернулся и чуть не бегом припустил к булочной.
Фигурку Лиссы сразу приметил и вздохнул едва ль не с облегчением. Метка тут же затихла.
Девица стояла с прямыми плечами. Руки к груди прижаты. Вся будто тетива тугого лука натянутая.
— Попадись мне тот, кто это сделал… — услышал. — Только попадись!
Знал, что должен сказать. Шагнул к ней.
— Я это сделал, Лисса.
Обернулась так стремительно, что плащ вокруг ног завился. Думал, глаза на мокром месте будут. А из них таким отчаянием и гневом полыхнуло, что удивился, как одежда на нем не занялась.
— Ты⁈ — в голосе неверие. — Зачем?
— Нужно так было, — получилось грубее, чем хотел.
Сам не понимал, что заставляет правду скрыть, отчего так поступил. Просто он-то веру в людей давно потерял, а Лиссе больно будет. По себе знал. Пускай уж лучше его винит. Ему не привыкать. Одним грехом больше на чудовище из-под горы, одним меньше — все едино.
— Кому? — прищурилась и ближе подошла, вскинула голову. — Молчишь, — мрачно протянула, когда так и не ответил. Сжала руки в кулаки и ударила его в грудь. Ему-то и не больно вовсе, а ей надо было огню своему выход дать, сразу понял. — А я сама скажу: чтоб вернуться мне некуда было, чтоб в горе этой проклятой узницей сидеть и белого света не видеть! — Удар. — Чтоб ни одного воспоминания обо мне не осталось! — Еще один. — Совсем как о тебе! — Замолотила по его груди кулаками. — Вот как ты хочешь! Так?
Ухватил ее за запястья, сжал.
— Пойдем, Лисса. Не должна была ты уходить. Уговор ты первая нарушила.
— Отчего же, Редрик? — в тон ему ответила. Голос прерывался, отдышаться не могла после вспышки гнева. — Или опасался, что отыщу того, кто про тебя да Весту расскажет? Ну так я нашла! И узнала!
— И что? — спросил так спокойно, что и сам изумился. — Утолила любопытство?
— Утолила, Редрик, сын Чеслава, кузнец из Вильзмира. Так ведь тебя на самом деле зовут.
* * *
— А ежели и так, то ничего это не меняет, — ответил невозмутимо.
Да как он может вот так стоять и спокойно смотреть, когда тайну его узнала⁈
Вскинула подбородок.
— Что же ты с прошлым хозяином вулкана сделал? Отчего селение родное сжег? — Набрала в грудь воздуха да и выпалила: — Как Весту погубил?
Ежели б до того булочную свою сожженной не увидела, побоялась бы спрашивать. А теперь в один миг равнодушие окутало. Ничего у меня больше не осталось на этом свете. Воспоминания одни. Хотелось, чтоб и Редрику так же больно стало, вот и пыталась найти колкие слова, чтоб на моем месте себя почувствовал. Думала, лицо хозяина вулкана злоба исказит после моих вопросов, а он только головой покачал, брови к переносице сгустил, отчего печальная складка на лбу залегла.
— Есть истории, которые лучше молчанием обходить, Лисса.
— Да ты только и делаешь, что молчишь! А кому от того лучше?
— Мертвым.
— Да ведь я-то жива! А ты со мной вот так… — махнула рукой в сторону пепелища. Не удалось скрыть горечь в голосе.
Молчал. Так и стояли в тиши — сюда даже звуки праздника не долетали, да и не было никакого желания больше быть его частью.
Отступила на шаг.
— Не расскажешь, выходит.
— Пусть мертвые в покое спят, Лисса. Что было, то быльем поросло.
— Лучше б и правда Изначальный Огонь меня прибрал в ночь обряда, — сказала устало, обошла его и, не оглядываясь, к окраине селения стопы направила.
С каждым шагом сердце болью отзывалось, стоило вспомнить развалины булочной. За что он так со мной?.. За что?.. Слезы уж к глазам подступили, и дорога впереди в мутное пятно превратилась, но дала себе обещание, что не запла́чу.
Не оборачивалась. Знала, что позади идет, метку-то ведь не жгло. Не увидит моих слез чудовище из-под горы.
Воспоминание о поцелуе у Старшего Костра налетело и словно под дых ударило. Позволяла ведь ему целовать себя и сама наслаждалась! А он все это время знал, что сотворил с моим прошлым, с моим очагом, у которого столько воспоминаний жило… Разозлившись, губы ладонью утерла.
— Лисса… — позвал, когда до коня добрались.
Не обернулась. Не хотела ни сидеть рядом с хозяином вулкана, ни видеть его, ни тепло его тела чувствовать, ни смоляной запах вдыхать.
Устремилась к горе, что чернела на ночном небе, будто углем нарисованная. Слышала, что и он верхом не сел. Шел позади, а конь копытами стучал по каменистой дороге, ведущей в огненный чертог хозяина вулкана.
Три четверти часа незаметно прошли — на одном только гневе и продержалась. А оказавшись внутри, к себе поднялась, разделась и, только когда набрала полную ванну воды горячей и в ней улеглась, поняла, как все тело ноет, вторя истерзанной душе.
Лежала, пока вода остывать не начала. А мыслям в голове уж тесно стало. Где ж мне способ отыскать, чтоб от супруга навязанного избавиться и снова самой себе хозяйкой стать?..
Вытерлась насухо, чистую рубаху ночную надела, прошла в комнатку, хотела волосы расчесать. Едва гребень в руку взяла, кольцо обручальное золотым блеском о себе напомнило. Надо же, а я ведь и позабыла о нем. С тех пор, как из Изначального Огня вышла, колечко это и не чувствовала вовсе, носила не снимая.
Отложила гребень, принялась скручивать золотой ободок с пальца. Кольцо, будто что почуяв, разве что в кожу не вгрызалось. С усилием, но все ж таки сняла его, посмотрела на затейливую вязь, бежавшую по выпуклому боку, и положила на столик.