— Тебе, вероятно, нужно вернуться к детям.
— Так и есть. Прости, Грета, я бы не…
— Хикс, шшш, — шикнула она, один из ее пальцев прошелся по его губам. — Это я тоже понимаю.
Она была настоящей. Настоящей и милой, все что ему нужно было в данный момент. Грета готова была брать и давать, и не ожидая ничего взамен.
— Убери палец, — приказал он.
Она подчинилась. И Хикс опустился, чтобы поцеловать ее. Он продолжал целовать ее, выйдя из нее, но закончил поцелуй, приподнявшись и прижавшись губами к ее лбу.
Не отрывая губ, он спросил:
— Что я должен сказать, чтобы ты поняла, насколько ты чертовски замечательная?
— Думаю… именно это, — тихо ответила она, сжимая руки, которыми обхватила его во время поцелуя.
— Есть халат? — спросил он, посмотрев на нее сверху.
Она кивнула, и Хикс услышал, как задвигались ее волосы при этом движении.
— Где? — спросил он.
— На крючке с обратной стороны двери в ванной.
— Оставайся здесь, — приказал он.
— Ладненько.
Он снова рассмеялся и, скатившись с нее, потянул за угол пледа и набросил его на Грету. Затем поднялся на ноги рядом с кроватью.
Он поднял трусы и направился к открытой двери, за которой было темно. Войдя в дверь, он понял, что угадал правильно. Это и была ванная. Он привык к полутьме, поэтому сделал все необходимое, надел трусы и взял халат. Затем направился обратно к Грете.
Подойдя к ней, Хикс наклонился и обхватил ее за талию. Ее руки взлетели к нему, когда он поднял ее с кровати и поставил на ноги.
Хикс вручил ей халат. Она накинула его и сняла туфли, пока он искал свои вещи и одевался. Затем он взял ее за руку и потянул ее из комнаты, не отпуская до самой двери кухни.
— Не важно, что в этом городе не случаются преступления, Грета. Запри за мной дверь.
— Так точно, приятель.
Он разразился смехом, снова обхватив ее талию рукой, и притянул к себе для поцелуя. Закончив, он отстранился всего на дюйм и сказал:
— Ты действительно чертовски хороша, Грета.
— Спасибо, Хикс. Ты тоже.
Он сжал ее и коснулся еще раз губ, затем отпустил и открыл дверь, выходя. Оглянувшись, он увидел, что она стоит в дверях и смотрит ему вслед. Волосы, которые были забраны на затылке, теперь пребывали в беспорядке, локоны спадали на плечи и грудь.
Она выглядела великолепно.
Это все она. И то, что он дал ей. Реальное и удивительно нереальное. Их общее.
Действительно хорошая ночь, чертовски приятное воспоминание без малейшего намека на дерьмо.
— Запри дверь, — приказал он.
— Знаю, — сказала она, голос дрожал от смеха. — Господи. Можно вытащить горячего полицейского из его машины конца семидесятых и пересадить его в «Бронко» девяностых, но нельзя никуда деть его страстную натуру.
Он не думал, насколько странным был ее комментарий, но он потрясающе сочетался с тем, что сейчас происходило в его жизни.
Хиксон лишь усмехнулся, поднял руку в знак прощания и прошел к своему грузовику, услышав, как закрывается входная дверь и щелкает замок. Он уже был в своем грузовике, заводил его, когда увидел, что свет на кухне погас.
Хиксон выехал задним ходом с ее дорожки и внимательно осмотрел улицу, убедившись, что «Мерседеса» с парковки у «Капли Росы» не видно.
Он отъехал, обогнув улицу Греты тремя кварталами ниже, и въехал обратно, ища машину. Убедившись в ее отсутствии, он направился домой, в свою квартиру к детям.
И он понятия не имел, что значит все произошедшее между ним и Гретой этой ночью. Он просто знал, что в этот раз он чувствовал себя гораздо лучше, уезжая от нее, нежели неделей раньше. И в основном это было связано с тем, что, уезжая, он знал — Грета чувствует себя намного лучше.
Конечно, частично это было связано и с тем, что он чувствовал себя хорошо. Просто и откровенно хорошо впервые за очень долгое время. И за это он тоже должен поблагодарить Грету.
Глава 8
Еще не время
Грета
Следующим утром я направлялась в «Саннидаун», когда на приборной панели автомобиля высветился поступивший звонок.
Я ответила, но не успела даже произнести: «Привет», как Лу выкрикнула:
— Одна ночь, да?
Я усмехнулась, глядя в лобовое стекло.
— Я так понимаю, мельница сплетен Глоссопа работает куда быстрей, чем на прошлой неделе, — заметила я.
— Я же говорила! — выкрикнула подруга.
Я покачала головой, все еще усмехаясь, но проговорила:
— Не слишком уж радуйся. Ему нравится слушать мое пение. И он хороший мужчина. Веселый. Милый. Мы наслаждаемся компанией друг друга. И от кое-чего другого тоже получаем удовольствие. Но на этом все. Развития никакого не будет, и я его не жду. Мне просто нравится проводить с ним время и ему тоже нравится быть со мной, что не может не радовать. Но, повторю, на этом все. Поэтому не планируй устраивать девичник.
— Подруга, я слышу тебя. Я тебе не верю, потому что, по-моему мнению, пусть Хиксон Дрейк и не считает, что поступает с определенной целью, но он точно не из тех, кто делает хоть что-то бесцельно. Но неважно. Я тебя услышала. Хочешь жить в этом выдуманном мире в своей голове, пожалуйста. И когда придет время, я заставлю тебя надеть в салоне футболку с подписью: «Она мне так и говорила». А внизу будет стрелка, указывающая на мое кресло.
«Если бы такое время пришло, я бы и сама с удовольствием надела бы эту футболку».
«Я просто не собиралась ждать этого времени».
Если Хиксон Дрейк хотел быть друзьями, и дружба эта, как оказалось, была с привилегиями, я не собиралась от нее отказываться. С ним было легко. Мне хотелось кричать во весь голос, каждый раз, когда я заставляла его рассмеяться своим великолепным, глубоким смехом. И он был просто великолепен в постели.
И он заботился обо мне, не как о жительнице округа Маккук, а обо мне. Так что, нет. Нет, черт возьми. Я ни за что не откажусь от этого.
— И хочу заметить, — голос Лу продолжал наполнять автомобиль. — Если так пойдет и дальше, то в следующем месяце ты увидишь, что короля и королеву бала столкнут с их пьедестала. А дамы Глоссопа нахлобучат короны на тебя и Хиксона и усадят вас на трон. Поэтому не удивляйся.
— Уверена, что твое предупреждение должно подействовать на меня, что я не в том настроении, чтобы беспокоиться, — ответила я.
— Держу пари, что так и есть, — хихикнула она. — Теперь дай своей подружке хоть что-то. По шкале от одного до десяти, насколько Хиксон Дрейк хорош в постели?
«Семь тысяч сто двадцать два. А во сколько оценить то, как он поднял меня и насадил на своей член?»
«Забудь об этом».
— Это известно только мне, и ты никогда не узнаешь подробностей, — ответила я.
— Ты отстой.
Я начала смеяться. А Лу продолжила говорить.
— Думаю, если бы он был отстойным, ты бы не позволила этому повториться. И убедила бы себя, что вы не торопитесь. Ты бы нашла милый способ сказать: «Сайонара».
— Мы не торопимся, Лу. Не с чем торопиться. Мы просто друзья.
— Друзья, которые вытворяют непристойности.
Я вновь рассмеялась.
— Да, именно такого рода друзья.
— Я и так тебя ненавидела из-за твоих волос, глаз, зубов, груди и задницы. А сейчас ты еще и дружишь с Хиксоном Дрейком. Не уверена, что вообще смогу смотреть на тебя.
Ой, ну ради Бога. Она и сама была высокой, стройной. И ее тело вообще не намекало на то, что она родила двоих детей. На ее лице не было морщин, хотя ей было сорок четыре года, и она пережила достаточно жизненных стрессов. Уж не говоря о том, что она была подобна эльфийке с губами бантиками в стиле Джанин Тернет времен «Северной стороны» (прим. Дажнин Тернет — американская актриса, продюсер, политический активист и писательница, наиболее известная по своей главной роли в телесериале «Северная сторона» (1990–1995)). Только у Лу была короткая прическа с густой челкой, которая доставала до ресниц. Она была великолепной.