Когда вытащили маму, она ушла на своих двоих. Конечно, с осторожностью, но все же. Пусть меня и не было там сразу после происшествия. Но она именно так и поступила.
Улыбка брата отвлекла меня от мрачных мыслей и, увидев, что я иду за ним, Энди побежал к зданию и вошел в дверь. Я тоже направилась к интернату, вытащив из сумки конверт.
Входя в двери, я увидела того же сотрудника, который стоял с Энди снаружи. Он шел по коридору, но увидев меня, вернулся.
— Привет, Грета, — поприветствовал он.
— Привет, Шон, — отозвалась я. — Спасибо, что подождал с ним.
— Без проблем, — отозвался тот со взмахом руки, идя дальше.
Я подошла к Ренатте в приемной.
— Привет, Грета, — проговорила Ренатта.
— Привет, подруга. — Я подвинула конверт по стойке к ней. — За этот месяц.
— Круто, — ответила она, протягивая руку. — Мы обработаем его. Спасибо.
— Спасибо и вам. — Я продолжила идти, когда увидела, что она собралась подняться со своего места. — Всего хорошего.
— Обязательно, и приятного пикника с Энди, — ответила она, вставая и направляясь в кабинет с моим конвертом, в котором лежал ежемесячный счет и квитанция на его оплату. — Он всю неделю только и говорил о вашем пикнике.
— Замечательно, — ответила я. — Рада, что он с нетерпением ждет его.
— Он всегда с нетерпением ждет свою старшую сестренку, — проговорила она с улыбкой и исчезла в кабинете.
Я посмотрела дальше по коридору, где находилась комната Энди.
Сам холл был чистым, просторным и хорошо освещенным. На стенах висели картины и доски объявлений, покрытые записками на яркой бумаге и поделками, выполненными жильцами.
Если бы не Кит, ничего этого бы не было. Если бы не он, я бы, вероятно, никогда не смогла дать Энди нечто настолько хорошее.
Мы с Китом встречались восемь месяцев, когда моя мать едва не убила моего брата. И с того момента как машина врезалась в дверь Энди, Кит взял все заботы на себя. Больничные счета, которые мамина дерьмовая страховка не покрывала полностью. Физическую и трудовую терапии ее страховка так же не покрывала полностью. А затем его первый интернат.
Кит сделал мне предложение спустя два месяца после выздоровления Энди. И спустя еще два месяца мы сыграли быструю и стильную свадьбу в Вегасе (стильную насколько это возможно в Вегасе). А после мы провели четырехдневный медовый месяц в хижине на озере Пауэлл.
И это было моим решением. Кит заботился об Энди, а у меня не было денег для большого мероприятия, да и я не была в настроении после случившегося с братом. И я не хотела, чтобы Кит тратил свои деньги, хотя он и сказал, что не против. Он просто хотел, чтобы я получила все, что желала.
Таким был Кит. Он всегда лишь хотел, чтобы у меня было то, что я хочу.
Но он был крутым, гениальным перекупщиком домов, который сделал состояние на первом доме. Он купил его, буквально выпотрошил, отремонтировал и продал, когда ему было двадцать два. И продолжал делать это со всем большим и большим количеством домов вплоть до сегодняшнего дня. И с каждым разом его команда все разрасталась и разрасталась.
А я была парикмахершей.
Он замечательно общался с Энди. И до аварии, и после нее. Он ненавидел мою мать всеми фибрами души (еще и до аварии). И он любил меня.
И чувствовала это. Как много он мог дать. И как много я не могла.
Он продолжал давать и давать. Я знала, что использую его всего. Так и произошло.
Но именно Кит чувствовал себя виноватым. Достаточно виноватым, чтобы навязать мне соглашение о разводе, которого я не желала и вначале отказывалась. Но после того как он усадил меня и все разложил по своим местам, я поняла, что он не просто должен был так поступить, но и я обязана была принять это.
По условиям соглашения мой дом в Глоссопе был оплачен, так же, как и вся мебель в нем. И мой «Чероки». А после еще осталось достаточно средств, чтобы оплачивать интернат Энди в течении долгого времени.
При аккуратном подходе мои расходы были невелики, и с тем дополнительным заработком, который я получала у Джемини, я могла сохранять баланс на своем счете в более чем хорошем состоянии. Тем самым обеспечивать безопасность Энди в течении очень продолжительного времени. Еще хватило бы и на достойную жизнь для себя.
То есть даже после своего ухода Кит продолжал приглядывать за мной. И также он продолжал приглядывать за Энди.
С момента моего переезда в Глоссоп он трижды оставлял свою Барби-адвоката, чтобы приехать сюда и навестить Энди, а заодно и проведать меня. Еще во время всех своих визитов он договаривался об оплате ежемесячного счета в интернате, и отвозил Энди в магазин, чтобы купить брату новую одежду.
Это расстроило меня. Он уже фактически оплатил эти счета, будучи в разводе со мной.
Но таким был Кит. Он разозлился, когда я завела эту тему. Поэтому мне пришлось замолчать — это было самое малое, что я могла для него сделать.
Энди появился из комнаты, отвлекая меня от мыслей, и мы вышли вместе, на ходу попрощавшись с Ренаттой.
Забравшись в «Черокки», мы пристегнулись и направились к реке. По пути я рассказывала Энди, что взяла с собой на пикник.
Он одобрил мой выбор. Затем проговорил:
— Футбол.
— Футбол? — я посмотрела на него.
Он перевел взгляд с лобового стекла на меня.
— Футбол, Та-Та. Его показывают по телевизору.
— Да, — согласилась я. — Сейчас разгар сезона.
— А мы могли бы сходить на игру?
Мое сердце заколотилось, руки сжались на руле, но я заставила свой голос звучать легко, когда задала вопрос:
— Хочешь пойти на игру в старшую школу?
Он никогда не просил меня раньше. Кит брал его на игры «Бронко», всего на две, но меня он никогда не просил.
И я не ходила с Энди и Китом, потому что просто не могла. Я просто не смогла бы вытерпеть это. Я не была на футбольных матчах с тех пор, как наблюдала за игрой брата за день до того, как мать забрала его с вечеринки, пьяная в стельку. По пути она вылетела к дороге с разделительной полосой, перед которой вынуждена была резко затормозить, но получила удар от автомобиля, который двигался со скоростью около шестидесяти миль (прим. 60 миль — около 97 км/ч). Машина матери вылетела на встречную полосу, и там вновь попала под удар.
— Да, — взволнованно спросил он. — Мы можем?
— Конечно, милый, — мягко проговорила я. — Я узнаю расписание и поговорю с Джемини.
— Хорошо.
Я перевела взгляд на брата и увидела, что он вновь смотрит в лобовое стекло. Он заговорил, когда я направила свой взгляд туда же.
— А мы можем еще раз повидаться с Джемини?
На одной из прогулок я отвезла брата в клуб, чтобы он мог посмотреть на место, где я пою. Он познакомился с Джемини. И по приглашению Джемини мы возвращались в клуб еще несколько раз.
Джемини был почти также хорош с Энди как Кит. С другой стороны, это же Джемини.
— Конечно. Я все устрою.
— Хорошо.
— Я забыла передать тебе объятия от Лу и девочек, — сказала брату я.
Я почувствовала его взгляд, когда он ответил:
— Ты можешь передать мне их возле реки.
— Хорошо, дружище, — усмехнулась я.
— Ответь им тем же, — приказал он.
— Хорошо.
— Вот и отлично.
И на этом все.
Я продолжала усмехаться, вынужденно лишь отчасти, затем спросила:
— Хочешь, чтобы я достала для тебя толстовку с эмблемой «Райдеров Глоссопа», чтобы ты смог надеть ее на игру?
— О да! — и снова он испытал волнение, в этот раз очень сильное.
Я перестала ухмыляться, чтобы улыбнуться дороге, и отметила в своем мысленном списке дел, что нужно зайти в магазин, в котором имелся отдел фанатской экипировки. Может все пройдет не так уж плохо. Я ведь буду там с Энди.
— Мы будем есть хот-доги и начос и запивать большой колой, — продолжил Энди.
— Да, братишка, все так и будет.
— А Лу, Сноу и Мэйпл могут пойти с нами.
Дочери Лу. А Билл придумал имена.
Лу была просто рада, что ее муж настолько увлечен желанием назвать дочерей, что она не слишком сопротивлялась тому, как именно он хотел их назвать.