И без метафизики есть много того, на что следует посмотреть с высоты горных вершин. Если ты сидишь, болтая ногами, на краю глубокой пропасти, ветер бьет тебе в лицо, а твоя тень стремится вниз, возможно, не имея шанса достичь земли… ты начинаешь видеть многое из того, что ранее не замечал.
Когда мы бродяжничали по дорогам, у нас был свой тайный язык. Мы говорили: «Пакс», если наши руки оказывались в чужой седельной сумке. Мы говорили: «Ушел в гости к местным», когда брат после битвы отправлялся на какое-нибудь темное дело. «Где брат Райк? Ушел в гости к местным». В Высокогорье Ренара тоже было свое выражение, которое я впервые услышал, поднявшись в сопровождении сэра Макина в деревню Гаттинг. «Взять камень на прогулку». Я думал, это какая-нибудь местная присказка. В последующие годы я часто слышал это выражение, когда кто-то отправлялся на какое-то тайное дело. «Взять камень на прогулку».
Но стоит раз услышать фразу или слово, и они будут задевать слух повсюду. «Лишиться своего стада» — еще одно выражение, распространенное в Высокогорье. Его я услышал от рекрутов на главной площади для строевых занятий. «Знаешь Джона Брина? Так вот, пока я был в карауле, он снял тетиву с моего лука. — И что ты собираешься делать? — Что сделано, то сделано. Что теперь об этом беспокоиться. А он лишился своего стада».
Высоко в горах, особенно труднодоступных, ты получаешь преимущество — свежий взгляд. Глядя на скалы, острые вершины, обрывистые склоны, замечаешь для себя нечто новое. Тени отступают, позволяя свободно скользящему взгляду определить, где земля лежит не совсем правильно. Для этого необходимо свободное созерцание, болтание ногами над пропастью, усмирение вихря мыслей, которые, как снежная пурга в стеклянном шаре, застилают видение. Все должно утихомириться, и тогда окружающее предстает в полной ясности: тот же пейзаж, но только с новыми деталями. На высоких склонах долин и узких ущелий камни стоят слишком тесно друг к другу, и как-то слишком непрочно. Вначале глазу кажется, что все естественно. Чтобы составить так камни, потребовалось бы бесконечно много времени, да и для чего их так составлять?
Оказывается, «взять камень на прогулку» было для жителей Высокогорья реальным и вполне естественным делом, хорошо всем известным, так что и объяснять ничего не нужно было. В течение многих поколений мужчины, уходившие в горы пасти коз, коротали время за тем, что сносили камни со склонов повыше и постепенно укладывали их один на другой, как до них это делали их отцы и деды.
Если мужчина Ренара набирался наглости и отваживался пасти своих коз на чужой территории, то на него вдруг обрушивалась каменная кладка, и он лишался своего стада. В том случае, если наглец был не из Ренара, потери многократно увеличивались.
* * *
Трудно бежать и не упустить нить, если эта нить — план действия — вытягивается из памяти, спрятанной в медной шкатулке, тем более если тебя преследуют тысячи солдат. Но если даже враги называют жителей Анкрата хитрыми, то я называю нас умными. Я потянул за нить и неожиданно в совершенно новом ракурсе увидел склоны, по которым мы бежали вверх. Вернее, в старом, но забытом.
Из дневника Катрин Ап Скоррон
25 октября, 98 год Междуцарствия
Анкрат. Высокий Замок
Снова мои комнаты. Я постоянно нахожусь в своих комнатах. И снова мне снился тот сон. С Йоргом. И снова у меня в руке кинжал с узким лезвием длиною в двенадцать дюймов. Йорг стоит, раскинув руки, и смеется надо мной. Смеется. Я стою в разорванном платье с кинжалом, а он смеется, и я бросаюсь на него, и он бросается… я пронзаю его кинжалом. Старая Ханна наблюдает за происходящим и улыбается. Но ее улыбка какая-то нехорошая. Когда Йорг падает, я вижу на нем синяки. На шее. Темные. И я практически вижу на его шее отпечатки пальцев, особенно явственный отпечаток большого. Я пропускаю атласные лоскуты разодранного платья между пальцами и чувствую, что не платье, а моя душа разорвана на части. Мои воспоминания борются с моими снами. Каждый божий день. И я не знаю, кто победитель, а кто побежденный. Я не могу вспомнить.
7 ноября, 98 год Междуцарствия
Анкрат. Высокий Замок. Колокольня
Я наконец-то нашла уединенное место, в самой высокой башне Высокого Замка — только я, вороны и ветер. Здесь только один колокол — огромный, из железа. В него никогда не звонят. И сейчас у него только одно предназначение — защищать меня от ветра.
Мне очень нравится одиночество. Все дамы меня раздражают, даже самые умные из них. Нигде в замке нет покоя, лишь ощущение, что что-то не так, и это что-то нельзя ни потрогать, ни словами определить. Здесь я нашла буквы «О. Й. А.», они в том месте, где колокольня нависает над внешней стеной главной башни замка. Не представляю, как туда можно было добраться. Это многое говорит об Опоросе Йорге Анкрате. Даже его имя недосягаемо.
Сегодня к моей комнате подходил Сейджес. Постоял у двери. Снова приехал принц Стрелы. Принц и его брат — Оррин и Иган. Сарет говорила, что они приедут. Крутиться вокруг меня и вынюхивать. Именно так она и сказала. Как будто они кобели, а я сука в период течки.
Я не сука в период течки. Я в состоянии сексуальной агрессии. Могу быть стервой. Могу быть стервой каждый день. Я не хотела, но заставила сегодня Мэйри Коддин плакать.
И все же есть что-то особенное в Оррине и Игане. Бабушка бы сказала, что у обоих слишком яркий темперамент. Слишком яркий для обычных людей. Но я никогда не считала себя обычной. И если у них действительно такой темперамент — если они воспламеняют меня, или это мое состояние сексуальной агрессии воспламеняет их — что из того? Полагаю, что я их притягиваю. Иначе зачем они оба вернулись в Высокий Замок, если не прошло еще и месяца после их первого визита? Не думаю, что они соскучились по приятному обществу короля Олидана. Я не думаю, что обаяние Оррина или опасность, исходящая от Игана, производят какое-то впечатление на этого ужасного старика. Боюсь, что сам дьявол не сможет заставить Олидана остановиться и задуматься. Боюсь, он не склонит голову и тогда, когда по велению Господа ангел явится к его дверям.
Сарет говорит, оба принца претендуют на меня. У нее грязный рот. Она говорит, что оба принца будут просить моей руки. Даже несмотря на то, что я не старшая дочь Скоррона и отец уже обещал союз и землю королю Олидану. Она говорит, что оба принца будут просить моей руки, но их интересует не моя рука и не мое приданое. Она много еще чего говорила, но ее рот чернее чернил на моем пере. И если они спросят, что я им отвечу? И на братьев они вовсе не похожи. Один чистый и светлый, как мой добрый сэр Гален, второй — мрачный и притягательный, как Йорг, который убил сэра Галена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});