Читать интересную книгу Творения - Максим Исповедник

И Феодосий[2216]: «Об одном действии Христа ипостасном должны мы говорить».

Максим: «Рассмотрим то зло, какое является отсюда, и покинем это странное выражение, ибо оно принадлежит одним только еретикам, многобожникам. Ведь если говорим об одном ипостасном действии Христа, а Сын различается от Отца и Духа по ипостаси, а следовательно, и по ипостасному действию, то мы вынуждаемся уделять ипостасные действия как Сыну, так и Отцу и Духу. Но [в таком случае], по — вашему, блаженное Божество будет иметь четыре действия: три, что отделяют лица, в которых оно есть, и одно общее, обозначающее общность, по природе трех ипостасей. А потому, согласно отцам, если, конечно, принимаем их учение, мы подвергнемся недугу четве- робожия, ибо всякое действие они объявляют природным, а не ипо- стасным. И если это истинно, как и действительно есть [таково], то мы окажемся говорящими о четырех природах и четырех по природе богах, различающихся друг от друга как ипостасью, так и природой. Кроме того, кто может высказать в слове или представить в уме действие, обособляющее что‑либо такое, что подводится под какой‑либо вид и находится по природе под общим определением вида? Ведь то, что является общим [свойством предметов] по природе, никогда не бывает свойством только единичного чего‑либо, ибо личные [ипо- стасные] признаки, например, длинный ли нос, ясные глаза[2217], плешивость и все таковое, — суть случайности[2218], служащие определением предметов, различающихся друг от друга числом. Так, всякий человек имеет свойство действовать как сущий нечто по природе [общечеловеческой], а не как некто по ипостаси, соответственно той и частной, и общей категории, что [при этом] представляется в уме и выражается в слове. Например, «животное разумное смертное» относится к общеродовому свойству нас, ибо все мы причастны одной и той же жизни, и одной и той же разумности, и одному и тому же течению и утечению[2219], также сидению и стоянию, говорению и молчанию, видению, слышанию, осязанию — что [все] относится к тому, что мыслится о нас вообще. Итак, не должно нововводить речение, не соответствующее ни Писанию, ни отцам, ни природе, но должно считаться чужим и изобретенным чрез развращение людей. Впрочем, покажи мне у какого‑либо отца это речение, и тогда мы опять исследуем смысл его у изрекшего его».

Феодосий: «Что же? О Христе совсем не подобает говорить: «одно действие»»?

Максим: «От святого Писания и святых отцов мы не уполномочены говорить ничего такого, но имеем повеление веровать и исповедовать как две природы во Христе, из которых Он есть, так и [две] природные Его воли и [два] действия одновременно и соответственно Ему, как сущему по природе вместе Богу и человеку».

Феодосий: «Так и мы исповедуем и природы и различные действия, то есть как Божественное так и человеческое, и Божество Его [исповедуем], как волительное, так как не без воли была душа Его. Но не говорим: «два», чтобы не представить Его враждующим с Самим Собою».

Максим: «Но разве, говоря: «две природы», вы представляете их по причине числа враждующими?»

Феодосий: «Нет».

Максим: «Что же? Когда число употребляется о природах, тогда оно разделяет, а когда говорится о волях и действиях, не может разделять?»

Феодосий: «Без сомнения в этом случае [также] производит разделение, и отцы о волях и действиях не употребляли числа, избегая разделения, но [говорили: ] иная и иная, Божественная и человеческая, двойная, двоякая, и как они сказали, говорю, и как они изрекли, говорю».

Максим: «Ради Господа, [ответь: ] если кто тебе скажет: «иную и иную», — сколько разумеешь? Или «Божественную и человеческую», — сколько разумеешь? Или «двойную и двоякую», — сколько разумеешь?»

Феодосий: «Знаю, как понимать, — говорит, — но два не говорю».

Тогда авва Максим, обратившись к начальникам, сказал: «Ради Господа [скажите: ] если вы услышите одно и одно [действие], или иное и иное, или дважды два, или дважды пять, — что разумея вы ответите говорящим?»

И сказали: «Так как ты заклинаешь нас, то [ответим, что] под одним и одним [действием] понимаем два, и под иным и иным — два понимаем, и под дважды два — четыре, и под дважды пять — десять».

И как бы устыдившись ответа их, Феодосий сказал: «Чего не сказано отцами, [того] не говорю».

Но авва Максим тотчас, взяв книгу Деяний святого и[2220] апостольского Собора в Риме, показал отцов[2221], ясно говорящих о двух волях и действиях Спасителя нашего и Бога Иисуса Христа, которую взяв от него, Феодосий консул прочитал все изречения святых отцов. И тогда Феодосий епископ сказал в ответ: «Видит Бог, если бы этот собор не положил анафемы на известных лиц, я более всякого человека принял бы его. Но чтобы не терять здесь времени, если что сказали отцы, говорю и тотчас письменно излагаю: две природы и две воли и два действия, только вступи с нами в общение и да будет единение».

Максим: «Владыка, я не дерзаю принять от вас письменное согласие относительно такого предмета, будучи простым монахом. Но так как Бог внушил вам принять изречения святых отцов, как [этого] требует канон, то к римскому предстоятелю об этом письменно пошлите [известие], то есть царь, патриарх и его синод. Я же без этого не вступлю в общение, пока подверженные анафеме лица упоминаются за святым возношением, ибо боюсь осуждения анафемы».

Феодосий: «Бог видит, не осуждаю тебя за эту боязнь ни я, и никто другой кто. Но дай нам совет, ради Господа, как это может осуществиться?»

Говорит ему святой: «Какой совет могу вам относительно этого дать? Идите, разузнайте, было ли когда что‑либо такое, и разрешался ли кто по смерти от обвинения относительно веры и от объявленного в нем осуждения, и пусть согласятся и царь, и патриарх подлежать снисхождению Бога[2222], и составят: один[2223] — ходатайственный приказ, а другой[2224] — соборное прошение к папе Римскому. И конечно, если найдется церковный образец, разрешающий это ради правого исповедания веры, я соглашусь с вами в этом.

И Феодосий: «Это без сомнения будет. Но дай мне слово, что если меня пошлют, ты пойдешь со мной».

Святой Максим сказал: «Владыка! Полезнее тебе будет взять с собой сораба моего, находящегося в Месемврии, чем меня, ибо он и язык [латинский] знает, и все достойно чтут его, как столько лет подвергающегося наказанию за Бога и правую веру, которая держится на его престоле [римском]».

И говорит Феодосий: «Разные столкновения друг с другом мы имели, и мне неприятно отправиться с ним».

Святой Максим сказал: «Владыка! Если это угодно [тебе], пусть будет исполнение твоего желания, и когда прикажете, последую с вами».

И при этом встали все с радостью и слезами совершили поклоны, и была молитва. И каждый из них поцеловал святые Евангелия, честный крест, икону Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа и Владычицы нашей, родившей Его, Пресвятой Богородицы, приложив и свои руки в подтверждение того, что было сказано.

5. Потом, немного побеседовав друг с другом о богоугодной жизни и исполнении Божественных заповедей, обратившись Феодосий к авве Максиму, сказал: «Вот все соблазны устранены, и настал мир при помощи Бога, и будет. Но ради Господа, не скрой от меня: неужели ты никоим образом не назовешь одну волю и одно действие во Христе?»

Максим: «Никогда недопустимо для меня сказать это. И я высказываю причину: так как чуждо это речение святым отцам — называть одну волю и [одно] действие двух [различных] природ. А потом, говорящий это встречает прямо против него направляющиеся и [другие] всякого рода нелепости. Во — первых, если скажу: природная [одна воля или одно действие] — боюсь слияния. Во — вторых, если скажу: «личная»[2225] — разделю Сына от Отца и Духа, и окажусь вводящим три воли, не сходствующие друг с другом, равно как и ипостаси. В — третьих, если назову одну волю и [одно] действие как одного [из лиц Святой Троицы], то вынужден буду назвать, хотя бы и не желал, и одну волю и [одно] действие, и как одного Отца, и как одного Духа, и окажется, что наша речь впадет в многобожие. В — четвертых, если назову [одну волю] относящейся к состоянию [а не к природе][2226], то введу личное[2227] разделение[2228] Нестория. В — пятых: если скажу «против природы», то уничтожу существование волящего, ибо уничтожением для природы служит то, что против природы, как говорят отцы».

Феодосий: «Без всякого сомнения мы должны называть одну волю Спасителя нашего по причине единения, как, хорошо обдумав, по моему мнению, написали Пирр и Сергий».

Максим: «С твоего позволения, владыка, скажу несколько слов об этом. Если по причине единения стала одна воля Бога и Спаса нашего, как Пирр, Сергий и Павел написали, то во — первых, Сын будет, согласно им, иноволен с Отцом, имеющим одну волю с Сыном по природе, а не по единению, если, конечно, не одно и то же есть единение и природа. Второе. Если по причине единения одною, по их мнению, стала воля Спасителя нашего, то причиною своею она будет иметь, конечно, единение, а не ту ни другую из природ, из которых Он, и воля, очевидно, будет принадлежать, по их учению, состоянию, а не природе, ибо истинное учение знает природу, а не состояние[2229]. Третье. Если по причине единения одной, по их мнению, стала воля Спасителя нашего, то какою волей, по их мнению, явилось само единение? Ведь они, конечно, не скажут, заботясь об истине и избегая нелепости, что [оно явилось волей], явившейся по причине ее. Четвертое. Если по причине единения явилась одна воля Спасителя, то очевидно, что прежде единения Он был или многоволен или совсем безволен, и если многоволен был, то сократившись до одной воли, потерпел уменьшение [многих] воль и явно подвергся состоянию[2230] изменения — уменьшению природно присущих Ему многих воль; если же всецело был безволен, то единение Он явил превышающим природу, от которой Он получил Себе волю, которую природа не имела, и также явился изменчивым, приобретши по состоянию то, что не присуще ему по природе. Пятое. Если по причине единения одна воля Спасителя нашего по тому и другому[2231], из чего Он есть, явилась воля, то по воле стал тварным Богом Тот же самый, по причине единения оставаясь по природе вечным, и [стал] по воле безначальным человеком, оставаясь по природе тварным, что невозможно, чтобы не сказать, нечестиво. Шестое. Если по причине единения явилась одна воля [двух] природ, то почему же по той же самой причине не явилась одна [двух] природ природа?»