приравнивалась к ее концу.
Моя мать подняла руку, щелкнув пальцем в сторону стола, подхватила флакон со своим Элементом воздуха и погрузила его в зелье. Она наполнила его до краев и поднесла ко мне на ветерке, жидкость была пурпурного цвета и сверкала той силой, которая была в нем заложена.
Стелла в мгновение ока метнулась ко мне, ее другая рука поднялась, чтобы схватить меня за подбородок и заставить откинуть голову назад.
— Пей, — приказала она, и я плотно сжал губы, пытаясь удержаться от этого одной лишь силой воли. Но без моей магии и этими цепями у меня не было шансов остановить ее.
Она раздвинула мои челюсти с присущей ей силой, зелье попало прямо мне в рот и заставило меня поперхнуться, пока я старался не дать себе сглотнуть. Но Стелла захлопнула мне рот и зажала нос, заставив мои рефлексы сработать, и мне пришлось глотать. Это обожгло мои внутренности и оставило на языке едкий привкус гнили и верной смерти.
— Пошла. Ты. — Выдохнул я, когда она отпустила меня.
Она жалобно посмотрела на меня сквозь кровь, окрасившую её лицо. — Это единственный способ.
— Единственный способ для чего? — потребовал я.
Она отбросила пузырек в сторону и позволила ему разбиться о стену, после чего придвинулась ближе ко мне.
— Давным-давно наш род правил миром, — вздохнула она. — Кровь хранит в себе несметную силу, Лэнс. Но эти силы не могут быть полностью раскрыты, пока мы не примем Вампирский путь наших предков.
— Убери от меня свою грязную поганую руку, — зашипел я, но внезапный прилив голода охватил меня, и я вздрогнул, когда сила зелья начала действовать, жжение в моем горле все нарастало. Мои мысли начали разбегаться, а зрение обострилось, и я увидел перед собой одну вещь и только одну. Кровь.
— Вот, детка — Стелла подняла запястье, поднося его к моему рту, и мои клыки оскалились.
Неизвестный голос у меня голове говорил мне не делать этого, но зелье опустошило мои внутренности, и я стал очень, очень голодным. Запах крови доводил меня до безумия, и я потерял то немногое самообладание, которое у меня оставалось, из-за магии этой смеси, подавшись вперед и вонзив клыки в ее запястье.
— Да, — выдохнула она, прижимаясь к моей шее, в то время как ее кровь хлынула мне в рот, и я жадно сглотнул.
Я ощущал вкус крови на ее коже, как будто она была частью ее самой, и посреди всего этого ощущал кровь своей пары, пьянящая смесь солнечного света и огня проникала в меня.
Я чувствовал, как достигаю насыщения, как мои магические резервы увеличиваются и дарят мне нежеланный кайф. Но когда я попытался втянуть клыки, я не смог этого сделать, продолжая вынужденное кормление, в то время как Стелла взяла мою другую руку в захват и внезапно вонзила свои клыки в моё запястье.
Нет!
Я кричал внутри себя, пытаясь остановиться, зная, к чему это приведет. Это противоречило всему, чему меня учил Кодекс Вампиров, и более того, я уже делал это раньше. Я связал себя с Калебом Альтаиром и создал с ним ковен. Ковен, к которому Стелла теперь собиралась привязать и себя.
Я отчаянно пытался оторваться от ее кожи, но продолжал кормиться, несмотря на свои внутренние потребности, а Стелла, в свою очередь, пила из меня. Мы образовывали круг, обмениваясь чем-то жизненно важным между нами, и вместе с этим я мог чувствовать, как ее магия перетекает в меня, а моя перетекает обратно в нее.
Сила между нами нарастала, как живое, извивающееся существо, которое завывало и умоляло о большем. Я не мог остановиться. Не мог вырваться, когда эта злая судьба обрушилась на меня, словно кинжал в мою душу.
Связь формировалась, мое сопротивление перед ней ослабевало, ускользая все дальше, пока я не освободился от нее полностью. Но это не заставило меня полюбить ее, никакая сила на земле не смогла бы этого сделать. Если это было ее намерение попытаться установить со мной какую-то связь, тогда пусть идёт к черту. Я бы никогда не приму ее так, как принял Калеба.
Магия окончательно отозвалась эхом в моей груди, с обещанием, что её никогда не удастся разрушить, и Стелла убрала свое запястье от моего рта, в то же мгновение освобождая меня от своих клыков.
— Почему? — я умолял ее, — Ты не имела права, — процедил я сквозь зубы, когда она грустно улыбнулась мне.
— Я так сильно люблю тебя, — сказала она, её глаза наполнились слезами. — Поверь мне, детка, это для твоего же блага.
Она прижала ладонь к обнаженной коже над моим сердцем, оставляя там кровавый отпечаток ладони и давая ощутить мне яростно бушующую силу под ребрами.
— Ничего из того, что ты когда-либо делала, не было для моего блага, — тяжело ответил я, в мыслях перебирая все грехи, что она совершила против меня и людей, которых я любил.
— Проснись, — скомандовала она, обращаясь к Дарси, и наконец снимая с нее заклинание сна.
— Лэнс? — вздохнула Дарси, ища меня, ее глаза расширились, когда она увидела окровавленную, обнаженную форму моей матери, затем она повернулась ко мне и встретилась взглядом с той душевной болью, которую она могла видеть в моих глазах. — Что она сделала с тобой?
— Ковен связал нас, — выплюнул я.
— Что? — лицо Дарси исказилось от ужаса, ее взгляд переместился на мою мать, и в ее глазах отразилась жажда мести.
Стелла отступила, направляясь к моей паре, и я был рад, что эта связь с ковеном никак не повлияла на то, насколько яростно я хотел защитить Дарси от нападения моей матери.
— Отойди. Назад, — приказал я, но Стелла продолжала смотреть на Дарси, слизывая струйку крови со своих губ.
— Обещание возлюбленного, произнесенное в торжественной тишине, — пробормотала под нос моя мать, как будто зачитывая какую-то инструкцию, затем она наложила заглушающий пузырь на себя и Дарси, чтобы я не мог услышать ее следующих слов, гневное ругательство вырвалось из меня.
Глаза Дарси расширились, и ее пристальный взгляд метнулся в мою сторону, в выражении ее лица мелькнуло какое-то знание, от которого по мне прокатилась волна ужаса. Что, черт возьми, Стелла ей говорила?
— Не слушай ее, — крикнул я. — Она лгунья, гребаный манипулятор. Всё, что исходит из её рта, — мусор.
Стелла обхватила лицо Дарси, заставляя ее снова перевести взгляд на нее, ее рот двигался, но иллюзия, трепетавшая над ними, мешала мне распознать движения ее губ.
Я снова зарычал, с силой натягивая сковывающие меня цепи, и с моего языка полились ругательства, направленные