и фартука. Когда же все начнется?
— Во время собрания ничего не случится, саксоночка, — успокаивал меня муж. — Каннингем — офицер и джентльмен, к тому же масон тридцать третьей степени[282]. Он не посмеет нарушить клятву.
— «Опасны такие люди», — процитировала я реплику Юлия Цезаря из пьесы Шекспира. Не уловив шутку, Джейми серьезно кивнул и достал из шкатулки на каминной полке два своих лучших пистолета.
В голове не осталось ни одной мысли. Только страх. Я пошевелила угли и стала молча смотреть на огонь; лицо мое пылало, а холодные как лед руки безвольно лежали на коленях.
— Дождь пошел, — прервала молчание Элспет, как только первые капли застучали по ставням.
Мы перешли на кухню и сидели теперь у очага, наведя в хирургической идеальный порядок. Приготовили свежие бинты и льняные салфетки. Перемыли и простерилизовали инструменты, а затем разложили их на чистом полотенце в центре аптекарского стола. Вычистив жаровню, засыпали свежую порцию щепы орехового дерева и примостили рядом железные прижигатели для ран. Работая слаженно и молча, мы настроились встретить трагичные неожиданности во всеоружии.
— И в самом деле.
Снова повисло молчание. Шум дождя запустил приостановленную круговерть мыслей. Может, теперь они передумают выходить из Дома собраний?
Не глупи, Бичем, послышался голос разума. Когда это шотландец отказывался от задуманного из-за дождичка? Тем более офицер флота…
— Простите меня, — неожиданно выпалила Элспет, и я взглянула на нее с удивлением. Она сидела, сцепив руки на коленях. Лицо гостьи было белым как мел, а губы плотно сжаты; казалось, она жалела о внезапной откровенности.
— Вам не за что извиняться, — машинально ответила я и, подумав, добавила: — Как и мне.
Поджатые губы немного расслабились.
— Это правда, — пробормотала она и некоторое время сидела молча, судорожно сглатывая.
Я видела, что миссис Каннингем борется с желанием о чем-то рассказать.
— Пять лет, — решилась она наконец.
— Что?
Она отвела взгляд, а затем вновь уставилась на меня своими темными глазами, в которых читалось раскаяние и что-то еще… Облегчение? Триумф?
— Когда умер Саймон — мой внук… Два года назад…
— Иисус твою Рузвельт Христос! — Сердце вдруг замерло от ужаса. Как и все присутствующие на первой проповеди Каннингема, я была потрясена трагичной историей гибели его сына — и последними словами юноши. «Мы еще встретимся. Через семь лет».
— Что вы сказали? — не поняла Элспет. Я лишь махнула рукой. Если капитан поверил словам сына, в чем я не сомневалась, то наверняка посчитал, что в ближайшие семь лет будет неуязвим. Теперь уже пять.
— Господи Иисусе! — подобрала я более пристойное междометие. На дне моей чашки оставалось немного простокваши — допила ее одним махом, словно порцию забористого виски.
— Но… это не значит, что он убьет вашего мужа, — сказала Элспет, подавшись вперед. — Просто ваш муж не сможет убить его.
— Должно быть, вас это успокаивает.
Она покраснела. Еще как успокаивает! Смущенно кашлянув, Элспет принялась бормотать, что Чарльз не собирается убивать Джейми, только хочет взять в плен, а потом…
— Доставить Патрику Фергюсону, чтобы тот его повесил, — стервозно вставила я. — И все ради чертового продвижения по службе!
— И все ради Короля и чести королевского офицера! — отчеканила она, сверля меня яростным взглядом. — Ваш муж — помилованный мятежник, нарушивший условия помилования. Он заслужил такую… — Элспет поняла, что зашла слишком далеко, высказывая все, что так давно копилось на душе. Опомнившись, она вновь захлопнула рот на замок.
Неожиданно дождь перешел в град; крупные градины лупили по ставням, словно мушкетные пули. Мы молча переглянулись — звуки голоса все равно потонули бы в этом грохоте.
Потом сидели бок о бок у огня, не говоря ни слова. Две старые ведьмы, — подумала я. Разделенные идеалами и любовью, объединенные страхом.
Но даже страх рано или поздно заканчивается. Вскоре я начала клевать носом; сквозь полуприкрытые веки то и дело мелькали белыми тенями всполохи пламени. Из полудремы меня вывело хриплое, тяжелое дыхание Элспет. Уперев локти в колени, она вдруг согнулась и закрыла лицо ладонями. Я без слов подала ей руку, и миссис Каннингем крепко сжала мои пальцы.
Град прекратился, ветер стих, гром и молния перестали терзать небо; буря сменилась бесконечным, унылым проливным дождем.
Держась за руки, мы сидели и ждали.
110
…и одежда, обагренная кровью…[283]
Немного погодя, уже потеряв счет времени, мы услышали топот лошадиных копыт и взволнованные мужские крики. К дому приближалась группа всадников.
Разбуженные шумом Фанни и Агнес торопливо спустились из спальни, шлепая по ступеням босыми ногами.
Не помня себя, я бросилась ко входной двери, чтобы отодвинуть щеколду — после прихода Элспет я не стала запираться на засов. Тяжелая дверь распахнулась под моим напором, словно весила не больше пушинки. В дрожащем пламени свечи я увидела Джейми среди чернеющей людской массы. Он был на голову выше спутников и беспокойно искал меня глазами.
— Помоги, саксоночка… — Шатаясь, Джейми ввалился в дом и припал к стене, чтобы не рухнуть на пол. На мокрой рубахе расползалось кровавое пятно.
— Куда?.. — Я схватила мужа за руку, лихорадочно пытаясь найти источник кровотечения. Тоненькая струйка вытекала из-под рукава куртки, заливая ему ладонь. — Куда тебя ранили?
— Не меня, — тяжело дыша, он дернул подбородком в сторону двери. — Его.
* * *
— Чарли!
Услышав отчаянный крик Элспет, я резко обернулась и увидела в дверях Тома Маклауда и Мердо Линдси, которые тащили что-то на импровизированных носилках, наспех сооруженных из одежды и веток. Они старались двигаться как можно осторожнее, чтобы не уронить ценный груз и не задеть об косяк. Ценным грузом был Чарльз Каннингем в крайне плачевном состоянии.
Том и Мердо прекрасно знали, где находится хирургическая, и бодрым шагом направились прямиком туда. Джейми отлип от стены и прохрипел им что-то на гэльском — носильщики тут же замедлили ход, ступая едва ли не на цыпочках.
— Ему выстрелили в спину, саксоночка. Может… куда-то еще. — Опиравшаяся на стену рука дрожала, оставляя кровавые следы.
— Ступай на кухню и сиди там, — коротко распорядилась я. — Передай Фанни, что я попросила снять с тебя одежду и осмотреть рану. Потом пусть придет и расскажет все мне.
Носильщики доползли до хирургической, и я ринулась за ними, чтобы руководить перемещением капитана на операционный стол.
— Не поднимайте его! — рявкнула я, увидев, что они собираются поставить носилки на пол. — Кладите на стол вместе с носилками!
Каннингем был жив и более или менее в сознании. Элспет уже стояла по другую сторону стола. Несмотря на дрожь в руках, она