Читать интересную книгу Заговор конца света - Константин Максимов

Когда в "виртуальном" споре с Жилиным три с лишним десятилетия назад Римайер предрекал скорый конец человеческой истории, это выглядело в лучшем случае очередной антиутопической страшилкой. Сейчас, с легкой руки Френсиса Фукуямы, "конец истории" стал общим местом. "Борьба за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма, - вместо всего этого экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителей. В постисторический период нет ни искусства, ни философии; есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории" [75].

Зато, ответили бы "людены", начинается история сверхчеловечества. А что касается раскола - такая уж специфика у прогресса, особенно "вертикального" (или "виртуального"). "Что поделаешь! За спиной шесть НТР, две технологические контрреволюции, два гносеологических кризиса - поневоле начнешь эволюционировать..." [74].

Между тем еще Й. Хейзинга, автор знаменитого "Homo ludens" [76], предупреждал об опасности абсолютизации игрового начала. Здесь такая же ситуация, как и с богемой. По существу игровой импульс у Хейзинги выступает в качестве синонима спонтанности, основе любого подлинно свободного сознательного акта. Но в сверхдозах игра начинает подрывать свои же основы: естественная спонтанность подменяетcя искусственно генерируемым хаосом. Хейзинга изобретает даже специальный термин "пуэрилизм" (от латинского "puer" ребенок), обозначающий не столько детство, сколько сознательное ребячество, инфантильный балаган, в который, по его мнению, постепенно погружается современная цивилизация.

В рамках аналитической психологии Юнга становление здоровой, зрелой, целостной личности происходит в процессе ИНДИВИДУАЦИИ [77]. Или не происходит. Но только таким путем возможно для людей одного и того же вида, типа и т. п. обрести подлинную (а не наигранную) уникальность.

Юнг рассматривал бессознательное как вместилище архетипов: Эго, Персона, Тень, Анима (Анимус), Самость... Захват личности любым из этих архетипов интерпретировался им как состояние одержимости - источник наиболее глубоких психических комплексов. В частности, пресловутый западный индивидуализм, порожденный индустриальной эрой, может служить примером одержимости Эго. Абсолютизация формального интеллекта привела человека западной культуры к отрыву от собственного бессознательного. Так что данный архетип, представляющий центр сознания, оказался в роли единоличного диктатора, узурпировавшего работу психического аппарата. Лишь немногие люди, по наблюдению полицейского-философа из "Всех способных держать оружие...", понимают, "что человек вначале принимает решение, а потом объясняет его себе и посторонним".

"Если индивидуализм есть болезнь, то индивидуация есть исцеление" [41]. Индивидуация тесно связана с Самостью - архетипом Целого, объединяющего сознательное и бессознательное. Самость - это Бог внутри нас, некая императивная сила, которая "принимает решения". В этом смысле Эго и Самость соотносятся между собой как движимое и движитель. Но по своей природе Самость внеморальна и бессознательна, и одержимость ею ничуть не лучше прочих комплексов. Этический выбор требует зрелого Эго, в противном случае человек, даже будучи господином своих тайных и явных желаний, совершенно утрачивает внутренние ориентиры. Он оказывается в положении первых обитателей Эдема, которые, при всей их самодостаточности, начисто лишены понятий добра и зла.

Для наступающей постиндустриальной эры, как уже отмечалось, характерно прямое обращение к бессознательному, минуя сознательный контроль. Чтение мыслей, похоже, скоро станет рутинной технической процедурой. "Любого можно заставить делать все. <...> Не нужны уже ни пытки, ни наркотики: сажаешь парня перед экраном, сканер ему на глаз, сенсоры на пальцы - и на экране возникает то, что он больше всего хочет скрыть" [4].

Но самые радикальные перемены поджидают нас впереди. Все громче звучат обвинения в адрес рациональной и техногенной культуры Запада - наследии патриархальной цивилизации. Она объявляется исчерпавшей себя: заря новой культурной парадигмы отныне восходит на Востоке. Разве не заманчиво научиться жить в гармонии с природой и самим собой, окончательно раствориться в нирване коллективного бессознательного? "Будда выше всех и всяческих богов, товарищи. Буддизм есть материализм и эмпириокритицизм в высшей своей стадии" [78]. Во всяком случае подобный вывод напрашивается при чтении "Заговора Посвященных". Чувствуется, что учение Сиддхартхи Гаутамы автор для себя открыл совсем недавно и не в силах сдержать неофитского восторга. В финале романа Будда вообще появляется собственной персоной - напутствовать Давида и читателей.

А поскольку женщина, по сравнению с мужчиной, ближе к природе больше открыта для бессознательного, - то ей и карты в руки. На протяжении всего патриархального периода человеческой истории женское начало подвергалось всевозможным репрессиям и едва не было искоренено окончательно. Но тут, на женское счастье, история кончилась, а экология с феминизмом оказались в числе важнейших цивилизационных приоритетов Нового мира. Единственно мыслимая утопия в постутопическую эпоху - обретение Самости в масштабе всего человечества. "Завтра и навсегда спокойствие и слияние...".

Мир "Леса" является превосходной иллюстрацией того, куда может завести одержимость подобными идеями. Или, на местном наречии, "одержание". Остается только позавидовать уверенной поступи хозяев (точнее, хозяек) этого общества. Настоящие амазонки, равнодушные и властные. Креатуры лилового тумана, окончательно освободившиеся от "химеры, называемой совестью".

Таким образом, "венцом индивидуации типа является не сила Самости (центр психики в целом, центр как отношение сознательного и бессознательного), а Ось Эго - Самость, такое ее состояние, при котором Самость исцеляет Эго от односторонности сознательного, а Эго исцеляет Самость от бессовестности целого" [41]. Иными словами, в фундаменте подлинной самореализации лежит внутриличностный диалог. Процесс этот состоит из нескольких этапов. Отметим лишь самый существенный момент - так называемый "кризис середины жизни", который делит путь индивидуации на две части. В первой части преобладает адаптация (формируется Эго), во второй - собственно индивидуация.

Но нет никакой гарантии, что человеку хватит собственных сил и знаний, чтобы благополучно избежать многочисленных ловушек-одержимостей. Уже во всех без исключений архаических обществах существовала особая практика - инициация, - открывающая перед социализированной личностью возможность Быть, а не Казаться. Инициация и есть Посвящение в его первоначальном смысле, основа эзотеризма (*). А разобраться в природе этой связи нам поможет традиционалист Рене Генон - один из немногих квалифицированных исследователей "священной науки", кто сам имел реальный опыт Посвящения.

-----------------------------(*) Эзотерическое в данном случае означает не тайное, но сокровенное. Особенность сокровенного опыта в том, что он открыт для всех, но реализуется не каждым. -----------------------------

Согласно Генону, под Традицией понимается вся совокупность сакральных знаний, восходящих к сверхчеловеческому источнику. Любые известные религии, традиции и т. п. являются следствием различия качеств человеческой и исторической среды, в которой преломляется Изначальное Предание. По этой причине в Традиции можно выделить две стороны - внешнюю и внутреннюю (экзотерическую и эзотерическую). Экзотеризм представляет "внешний закон", обращенный ко всем без исключения членам традиционного общества. Эзотеризм, напротив, подразумевает "избранных" - духовную элиту, способную освоить традиционные знания в полном объеме.

Соответственно, существует и два варианта вхождения в сферу Сакрального (два типа ритуалов). Главной особенностью первого является отсутствие каких-либо радикальных изменений сущности индивидуума, а тем самым - и скорых результатов. Специально организованное социально-психологическое пространство ориентирует человека в "благом" направлении, что, впрочем, не исключает и обратного движения. Примером может служить религиозная община любого из ортодоксальных вероисповеданий, этот осколок Традиции в океане современного профанического мира.

Альтернативный вариант и есть собственно инициация. Процесс, который мгновенно погружает неофита в особую реальность, где открывается возможность духовного пробуждения "здесь и сейчас". Но этот путь сопряжен со значительным риском, так как направлен против всей логики внешнего (падшего) мира. В нем нет места, как в случае экзотерика (не говоря уже о профане), неизбежному компромиссу с Системой. Даже сам религиозный закон частично отвергается инициацией, так как он рассчитан на постепенное, "эволюционное" улучшение индивидуальных качеств.