Показался Гонконг. Клочок Китая, хитростью и силой присвоенный королевой Викторией.
Гонконг занимал островок под этим же названием и полуостровок Коулун. Их разделял узенький пролив Лиюймынь, где и находился порт все той же Виктории. И там стояли корабли Британского Тихоокеанского флота – авианосцы «Илластриес», «Индомитебл» и «Викториес», танкер «Шенанго», эсминец «Хадсон» и два линкора – «Дюк оф Йорк» и «Энсон».
Челышев кивнул своим мыслям: разведка не ошиблась – вон они все. «Энсон» дымит – видимо, отчаливать собрался, а «Илластриес» медленно следует к морю. Не уйдешь…
– Павло, вон еще одна цель. Видишь? На этом… как его… ну, который Коулун.
– Где? А, этот… К востоку?
– Ну. Аэродром Цидэ.
«Ту-10» шел на высоте десять тысяч метров. Челышев начал полого снижаться до высоты восемь тысяч.
– Слушать всем! Звеньям перестроиться в колонну! Удар нанести с восьми тысяч звеньями! Два захода. Приготовиться! Начали!
Город стал хорошо виден – европейские дома вдоль прямых улиц и скученность окраин, застроенных фанзами и прочей туземной архитектурой. Порт Виктории медленно поворачивался внизу, корабли на рейде выглядели как пирожные на подносе.
– Сброс!
Новая модификация управляемой планирующей бомбы «Альбатрос» УБ-1000 показалась, выплывая из-под днища «туполева», – короткокрылая, с растопыренными угольниками стабилизаторов, она обгоняла самолет, исторгая пламя из ЖРД.
Ткачук сосредоточился, осторожно, нежно сдвигая рукоятку.
«Альбатрос» заскользил вниз, огонь, вырывавшийся из сопла, утух, зато ярко разгорелся красный трассер, указывавший местоположение планирующей бомбы – та удалилась настолько, что казалась черточкой.
Разогнавшись в пике, «Альбатрос» выцелил линкор «Энсон» – и вонзился в палубу, прошивая ее, как крепкий гвоздь – фанерку. В следующее мгновенье бабахнула БЧ – тонна взрывчатки вскрыла броневые плиты перед носовой орудийной башней. Клокочущий огонь вынесся в рваное зияние, вспухая облаком яростного огня. Это было страшно, но тут корабль словно распух, раскрываясь и подбрасывая тяжеленные башни – рванул боезапас, извергая бешеное пламя и куски раскаленного металла.
Отбомбилась вся девятка – целая стая «Альбатросов» слетелась к английским кораблям, вколачиваясь в палубы и надстройки. Досталось даже танкеру «Шенанго» – судно лопнуло, растекаясь горящим топливом, и волна жидкого огня окатила крейсер «Хадсон», поглотила пару эсминцев, не считая бесчисленных джонок и сампанов, крейсировавших между берегом и боевыми кораблями.
УБ-1000 «тюкнула» линкор «Дюк оф Йорк», но пробить броню, прикрывающую боевую рубку, не смогла и подорвалась, снося в воду башню.
С авианосцами было попроще – «Илластриес» потерял часть палубы по левому борту, а после взрывом и сам борт вынесло. Красиво набухли облачка пламени от лопнувших цистерн с бензином – десяток «Сифайров» и «Авенджеров» покрутило по палубе и сбросило в пролив.
– «Маленькие», очистить пространство!
Порядка двух эскадрилий истребителей «Хелл-кэт» все же поднялось в воздух. Набирая высоту, они открыли огонь по «тушкам», но «маленькие» вступились за «больших».
«МиГи» набросились на «Хеллкэтов», расстреливая тех с дальней дистанции – горящие обломки посыпались вниз, пропадая в тучах черной гари.
– Работаем «тонками»!
– Есть!
– Сброс!
«Ту-10» ощутимо вздрогнул, освобождаясь от бомб – обычных авиабомб весом в тонну. Вихляя в воздухе, они ухнули, и вскоре вода вздыбилась белопенными горбами, подбрасывая уцелевший эсминец, переламывая авианосец «Индомитебл», опрокидывая «Викториес».
Последний так и не вышел из опасного крена – очередная «тонка» пробила мокрое днище и взорвалась, распарывая клепаную сталь.
– Пройди по прямой! – попросил Ткачук. – Сфотаю! Ах, какие снимки! Какие снимки!
– Внимание! Я – ноль седьмой! Звену Усенко закончить с портом. Остальные – к аэродрому!
«Ту-10» развернулся к Коулуну. По фюзеляжу прошла дрожь – заработали нижние турели, отстреливаясь от наседавших «Харрикейнов» – видимо, истребители поднялись как раз с Цидэ, дабы дать отпор «русским агрессорам».
– Кибаль! Как там?
– Да есть тут любители пострелять… Сейчас, командир, я их отучу… Ох, ты…
– Кибаль! Кибаль!
Ответа не последовало. Чертыхнувшись, Егор передал управление второму пилоту и покинул кабину. Быстро прошагав мимо сосредоточенных бортстрелков, чьи плечи были напряжены, а глаза сужены, высматривая новые цели, Челышев нацепил кислородную маску и выбрался в тамбур.
Хвостовой отсек не был герметизирован, приходилось пользоваться кислородными приборами. Распахнув дверцу, Егор ввалился в маленькую кабинку бортстрелка. Стекла были поколочены, в борту зияли дыры. Кибаль будто прилег на спаренную пушку, нелепо задравшую ствол. В унтах и полушубке – на высоте холодно – старшина казался спящим, но рука, обессиленно свесившаяся на исшарканный линолеум, была красной от крови. Страшненькая лужица все натекала и натекала…
– Что ж ты?
Челышев схватил старшину за плечо, развернул. Голова Кибаля безжизненно мотнулась, запрокинулась, и голубые, широко раскрытые глаза стрелка-радиста уставились на Егора поверх кислородной маски.
Челышев медленно положил ладонь на лоб Кибалю и закрыл глаза павшему товарищу. Ярость клубилась в душе, требуя выхода.
Егор осторожно уложил старшину на пол и занял его место. Навел пушку, вжал гашетки. Спаренная установка задолбила, посылая короткие очереди. Выстрелы почти не были слышны, забиваемые воздухом, воющим в пробоинах.
«Харрикейн», угодивший под горячую руку, задымил и свалился на крыло. Еще парочка, кружа, забиралась в высоту, намереваясь зайти «тушке» в хвост. Дымные шнуры трассеров, малиновых и зеленых, пересеклись с траекторией полета одного из истребителей, и тот закувыркался горящим клубком.
Стрелял «мигарь» – вот и он, «маленький». Челышев наклонил стволы и выпустил очередь, перебив второму «Харрикейну» крыло. Туда тебе и дорога.
«Ту-10» вздрогнул, еще раз, но это были не попадания – падали бомбы. Вон они, крутясь, как юлы, летят вниз, а внизу летное поле, узкие бетонные полосы и самолеты, самолеты…
Взрывы полутонок рождали круговые волны, раскидывавшие матчасть Королевских ВВС. Одна из бомб угодила по складу боеприпасов, и грохнуло так, что кольцом разогнало облака дыма.
Увесистую «тушку» слегка качнуло.
Посидев, сгорбившись, на жестком сиденье, Челышев встал и побрел в кабину. Все обернулись к нему.
– Шо там? – спросил Ткачук. – Кибаль где?
– Убили Кибаля, – сухо ответил Егор.
Павло сморщился и зажмурился. Не дай бог увидят еще, что мужик плачет…
* * *
…Показался Порт-Артур. «Мигари» летели по флангам, будто эскорт. С задания возвращалась вся девятка. Потерь не было.
Челышев усмехнулся. Покосился на угрюмого штурмана.
– Произвести посадку, – глухо сказал Егор.
Началась обычная суета.
– Шасси выпустить! – скомандовал Челышев. – Стабилизатор – минус 2,5 градуса! Разворот.
– Закрылки выпущены на двадцать!
– Подходим к точке разворота, – доложил штурман.
Самолет выходил на посадочный курс.
– Подходим к глиссаде! – сообщил Ткачук.
– Закрылки на тридцать выпустить.
– Вошел в глиссаду, шасси выпущено, к посадке готов.
– ВПР[21]! – предупредил штурман. – Решение?
– Садимся, – коротко сказал Челышев.
– Семьдесят… шестьдесят… пятьдесят… – считал второй пилот высоту. – Пять… четыре… три… Метр, метр, метр, полметра, полметра, ноль!
Бомбовоз, притираясь к бетонной полосе, качнулся, вздрогнул – и покатил. Сели…
Челышев с Ткачуком вынесли носилки с Кибалем, и сам Голованов, командующий дальней авиацией, посуровел и снял фуражку.
Глава 16
«Морской лев»
СССР, Москва, 22 сентября 1945 года
Пассажирский «Ту-12» снова собрал вместе штаб ВВС 1-го Дальневосточного фронта – по звонку из Москвы было решено не распускать «дружный коллектив», а просто перебросить к новому месту службы – в Вильгельмсхафен, где базировались авианосцы «Советский Союз» и «Советская Россия».
Жилин вздохнул, глядя в иллюминатор. Жаль, что «его» 122-й полк остался на Дальнем Востоке. С другой стороны…
Иван подумал о Лиде и невольно улыбнулся. Каких-то считаных дней (ну, и ночей) хватило, чтобы образ этой девушки накрепко угнездился в душе.
Вот, вспомнил о Лидочке – и сразу тепло стало, и хорошо, и славно. Нет, он помнит Алену, свою первую и единственную жену, вот только как ему быть? Сейчас-то она молода, растит его сына… М-да. Тут-то и начинаются вопросы.
Он, Жилин Иван Федорович, прожил долгую жизнь. Всякое бывало, и плохое, и хорошее. Как у всех. Они с Аленой дожили до глубокой старости, и он схоронил жену. И теперь…