Лицо Маши застыло и медленно вытянулось. В глазах отразилось непонимание.
– Не пугай меня так…
Кира грустно улыбнулась и наклонила голову вправо, как это часто делал Ари.
По спине Маши невольно пробежался холодок. Ледяной взгляд Киры испугал ее.
– Помнишь, на конференции я потеряла сознание и попала в больницу… Все оказалось хуже, чем я тебе сказала…
И Киру прорвало. Она рассказала все, ничего не утаивая.
Маша прижала руки к лицу. По щекам заструилась слезы.
И в этот момент Кира осознала, что не одна. Рассказать подруге было одно из самых правильных решений в ее жизни. Ей было больно рассказывать все, видеть в глазах подруги слезы, но, выговариваясь, она словно очищалась.
Она знала, что новость о ее болезни не удержаться в устах Маши и к вечеру уже вся школа будет знать об этом. Но от этого стало даже легче. Не надо будет объяснять всем и каждому ее поступки.
– Но ты ведь не выглядишь больной… Я просто хочу сказать, может это все ошибка.
Кира лукаво улыбнулась.
– Честно говоря, доктора вообще в шоке. Как я поняла, я должна сейчас лежать при смерти, но.... я уже чувствую себя отлично!
– А Ари знает?
– Да. У меня случился приступ первого мая. Он вызывал скорую. Тогда он и узнал.
Кира видела, что подруге любопытно, как он воспринял все это, и она ждала продолжение рассказа, но Кира не собиралась пускать Машу так далеко. Как маленького ребенка Кира лелеяла каждое воспоминание с Ари и не позволила бы кому-то подглядывать в них.
Маша так и не решилась спросить.
Подруги побродили еще немного по окрестностям. Возле остановки Киру встретил освободившейся Артур.
Девушка смущенно улыбнулась Маше, обняла ее и, развернувшись, пошла в обнимку с Ари прочь.
А Маша все стояла и смотрела на удаляющуюся фигуру подруги и слезы покатились по ее щекам.
– Какие планы на сегодня? – поинтересовалась Кира.
– Давай сходим в кино. А потом закажем пиццу или суши, или и то и другое. Посидим возле моря? – спросил Артур и в который раз поглядел на часы на руке.
Шесть вечера. Осталось девять часов до момента “X”.
Лицо Киры просветлело.
– Отлично!
Билеты на последний ряд на первый попавшийся фильм. Жутко сладкий попкорн и горячие поцелуи.
Кира посмотрела на экран, на котором крупным планом показывали зомби, что ест человеческую плоть и, рассмеявшись, спрятала лицо в рубашке Ари.
– Зачем мы пошли на ужастик! – воскликнула она и взвизгнула от крика в динамиках. Ари прижал ее к себе и повернул свое запястье. Люминесцентные стрелки показали без пятнадцати десять вечера.
Сердце тревожно забилось. Он смотрел невидящими глазами на экран кинотеатра, а тревожные мысли не покидали его. Он все уверяла себя:
“Такого не существует. Это был сумасшедший старик! Это все не правда. Успокойся. Перестань об этом думать”, – Ари даже не мог четко сформировать в своей голове чего “этого” и “такого”, ведь передача жизни другому человеку была нереальна! Ари уже давно вышел с возраста, когда верил в НЛО, призраков и всей остальной чуши. Но очень глубоко внутри росла уверенность, что что-то произойдет.
Выйдя из кино, Кира долго еще не могла успокоиться и щебетала о том, где сильнее всего испугалась и где были ляпы, а Ари все не мог взять себя в руки.
Он все смотрел на часы.
Кира заметила это и спустя время, все же, не выдержала:
– Что случилось?
Ари поднял на нее задумчивый взгляд.
– Ничего, не переживай.
Кира недоверчиво прищурилась. Она знала этот взгляд. Он преследовал Киру уже неделю после того, как Ари узнал о ее состоянии. Взгляд грусти, задумчивости. Она знала, что причина тревоги Ари – она сама и не хотела ворошить это осиное гнездо.
– Все будет хорошо, – тихо произнесла она, преградив ему путь. Кира, недолго раздумывая, поднялась на носочки и приложилась губами к его губам.
Она знала, что не сможет утешить его. Не сможет облегчить его боль. И она приняла решение быть сильной как никогда, ведь не только ей было плохо. Эта была не только ее болезнь. Она, так или иначе, затронула всех окружающих ее людей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кира должна была быть сильнее всех, ведь близким будет только хуже, если она будет убиваться, плакать. Во что бы то ни стало она должна держаться.
Такой родной Парк Победы, подсвеченный круглыми фонарями, встретил Киру третий раз за день. Тысячи дорожек, сотни скамеек, раскиданных по самым неожиданным местам; цветные фонтаны, что били вверх; звезды славы городов-героев – Кира и Ари уже знали каждый уголок парка и могли бродить, казалось, тут вечно.
Они вышли к морю и побрели в сторону дикого пляжа там, где не было городского пляжа, там, где можно было спокойно побыть наедине вдалеке от людских глаз.
Ари нес в руках подстилку, за плечами в рюкзаке у них была прорва пледов.
Легкий свежий бриз погладил лицо. Ари вытащил телефон и включил фонарик, выбирая островок между острыми камнями.
Они выбрали место под забором Нахимовского училища. Излюбленное место влюбленных летом, было свободно в такую прохладную ночь.
Ари опустил сумки с едой и разложил подстилку.
Кира присела не нее, поджала ноги и, открыв еще теплую пиццу, похлопала по пустому месту рядом с собой. Ари открыл безалкогольное пиво и подал жестяную банку Кире.
Тихое черное, как жидкий космос, море ласкало острые булыжники.
Ари в который раз посмотрел на часы. В голове помимо воли отсчитывались минуты до трех ночи, примерно в это время старик подошел к нему.
Еще было два часа.
– Поцелуй меня, – прошептала Кира.
Ари повернул голову к ней.
При свете полной луны, его глаза светились изумрудами с икрами стали. Отросшие русые волосы серебрились и повиновались легкому ветру.
Юноша отставил банку. Покачнувшись на гальке, жестяная банка упала и покатилась вниз к морю, ударяясь о камни и расплескивая янтарную жидкость, вспыхнувшую при свете полной луны.
Артур притянул Киру к себе и поцеловал в висок. Горячее дыхание щекотало кожу. Поцелуи скользили по щеке. Девушка повернулась, и их губы встретились. Большая горячая рука скользнула под куртку и блузу. От прикосновения Кира задрожала и резко выдохнула. Язык Ари лизнул уголок губы. Влажная дорожка от ветра холодила кожу.
Юноша провел языком по шее и прикусил. Кира шумно выдохнула, изогнулась и потянула его лечь на подстилку.
– Я хочу тебя, – прошептала она ему в рот. Кира почувствовала, как губы Ари растянулись в улыбке.
Он примял её под себя и, задрав блузу, прильнул губами к её соскам. Кира выгнулась, дернулась и влепилась головой в камень с такой силой, что звезды пошли перед глазами.
– О, черт!
– С тобой все хорошо? – испугался Ари.
Кира села и потерла затылок. Её плечи затряслись, и смех поднялся к звездам. Ари с облегчением выдохнул.
Они стянули подстилку пониже, так, чтобы скалы не мешали.
***
Летело время. Ари и думать забыл о его сумасшедших предположениях. Скрестив пальцы, молодые люди смотрели на звездное небо, и разговаривали обо всем и ни о чем одновременно. Они потерялись в вечности и, казалось, что так будет всегда.
Оба они были счастливы настолько, что каждый лежал и не двигался, боясь спугнуть такое хрупкое как богемское стекло счастье.
Кира уткнулась в ложбинку подмышки Ари щекой и посмотрела на него снизу вверх. Он лежал, запрокинув одну руку за спину, второй прижимал её к себе.
Она вдохнула соленый прохладный воздух и кашлянула.
Рука Ари поглаживающая её плечо в куртке остановилась.
Она всю неделю не кашляла.
Далекая тревожная мысль пошевелилась в голове.
Кира шумно втянула воздух. Вдруг она резко села в приступе кашля и схватилась за грудь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сердце Ари забыло как биться. Он кинул взгляд на наручные часы и весь мир его перевернулся. Было три двенадцать ночи. То время, когда странный старик подошел к нему и предложил отдать Кире неделю жизни Ари.
Неделя истекла.