Аарон с Элли были совсем одни, и в шестнадцать лет это была ситуация, которой он одновременно жаждал и боялся. Он безостановочно что-то говорил и бесил этим даже самого себя.
Но разговор постоянно провисал, будто попадая то и дело в воздушные ямы. Раньше такого никогда не бывало, но теперь «ямы» появлялись в их беседах постоянно, как некая системная ошибка.
Теперь Аарон постоянно подыскивал слово, фразу, хоть что-нибудь, что вызвало бы какую-то иную реакцию, кроме кивка или поднятой брови. Иногда — редко — он попадал в точку: у нее чуть вздрагивал уголок губ.
Он любил эти моменты. Мысленно отмечал, что именно было сказано, откладывал в памяти, чтобы проанализировать на досуге. Пока, к сожалению, никакой закономерности не прослеживалось.
Большую часть времени после уроков они провели в тени дерева-скалы. Элли казалась еще более отстраненной, чем обычно. Уже дважды он спрашивал ее о чем-то, а она, казалось, даже не слышала. В конце концов, в ужасе от того, что он мог ей наскучить, он предложил пойти отыскать Люка или Гретчен. К его облегчению, она потрясла головой:
— Не думаю, что готова иметь дело с хаосом прямо сейчас, — сказала она. — Нам и вдвоем неплохо, да?
— Да, конечно! — Ему-то уж точно не было плохо. Стараясь говорить небрежным тоном, он спросил: — А что ты думаешь делать вечером?
Она скорчила рожицу.
— Я работаю. — В последний год она стала иногда подрабатывать в молочном баре. В основном это выражалось в том, что она стояла за прилавком со скучающим выражением на лице.
— Ты же вчера вроде тоже работала?
— Молочный бар открыт каждый вечер, Аарон.
— Я знаю, но… — Обычно она так много не работала. Ему вдруг подумалось, что, может, она ему лжет. Но он тут же понял, насколько это нелепо. Стала бы она напрягаться.
Он наблюдал, как она лениво подбрасывает и ловит связку ключей, сверкая на солнце фиолетовыми ногтями. Он набирался храбрости протянуть руку и выхватить из воздуха связку. Он бы слегка ее подразнил, так, как это сделал бы Люк. А потом… Аарон не был уверен, что потом. Так что для него стало чуть ли не облегчением, когда Элли подбросила ключи слишком высоко и они, пролетев над их головами, нырнули куда-то назад. Связка звякнула о валун, потом с глухим металлическим стуком упала на землю.
Фальк присел у дерева-скалы на корточки; ему несколько раз пришлось поменять положение, прежде чем он нашел правильное место. У него вырвалось сдавленное восклицание — удивление и радость, — когда, наконец, он увидел то, что искал.
Расщелину.
— …Эй, ты только посмотри на это, — стоя на коленях, Аарон отклонился назад. Вперед. В самом сердце дерева-скалы то появлялась, то исчезала глубокая щель, стоило ему чуть изменить угол зрения. Единственное еле заметное место, где дерево чуть ослабевало свои тесные объятия вокруг камня. Раньше он никогда этого не замечал. Оптическая иллюзия: проем невозможно было заметить, кроме как с одного-единственного места.
Аарон заглянул внутрь. Там вполне хватило бы места, чтобы он мог просунуть руку, плечо и голову, если бы захотел. Вместо этого он увидел то, что искал, прямо у самого входа. Торжествуя, он сомкнул пальцы вокруг связки ключей.
Фальк заглянул в проем. Внутри ничего не было видно. Подобрав камушек, он бросил его внутрь и прислушался. Камешек стукнулся о стены, но из проема ничего не выскочило. И не выползло.
Поколебавшись, Фальк опустил рукав, натянув его как можно дальше, и погрузил руку в чернильную темноту. Кончиками пальцев наткнулся на какой-то предмет — маленький, прямоугольный, чересчур правильный — и сжал пальцы. Как раз в этот момент кто-то невидимый прошуршал по его запястью, и Фальк рывком выдернул руку. Выпрямился, смеясь бешеному стуку сердца.
Он раскрыл ладонь и тут же вспомнил. Это была маленькая металлическая зажигалка. Вся исцарапанная, тусклая от ржавчины, но до сих пор в рабочем состоянии. Ухмыльнувшись, Фальк перевернул зажигалку, уже зная, что найдет на другой стороне. Вот они, нацарапанные его собственным — давнишним — почерком, инициалы: А.Ф.
Заядлым курильщиком он не был никогда и зажигалку держал, скорее, так, чтобы казаться покруче. Однажды, почти уже в самом конце, он решил спрятать зажигалку здесь. Чтобы не рисковать, что ее обнаружит отец. Фальк откинул крышку, но высекать искру не рискнул. Не в этих условиях. Он потер пальцами потускневший металл, раздумывая, не сунуть ли зажигалку в карман. Но у него было стойкое ощущение, что ее место — здесь, в ином времени. Еще секунда, и он сунул зажигалку обратно, между деревом и скалой.
Элли присела, чуть пошатнувшись — горячая рука у него на плече, — и, сощурившись, заглянула внутрь. Их лица были настолько близко, что он видел каждую покрытую тушью ресницу. Протянув руку — ее плечо больно уткнулось ему в предплечье, — она осторожно ощупала отверстие, пытаясь определить его размеры.
— Надо же, круто, — сказала она без всякого выражения. Трудно было понять, насколько искренне.
— Нашел твои ключи, — сказал Аарон, помахивая связкой. Она повернулась к нему. Ему видны были крупинки туши в уголках ее глаз, там, где слегка размазался макияж. С выпивкой в последнее время она практически завязала, и даже вблизи ее кожа казалась свежей и гладкой.
— Действительно. Спасибо тебе, Аарон.
— На здоровье, Элли. — Он улыбнулся. Ее дыхание щекотало ему щеки. Он чуть склонил голову — или это ему показалось, — и ее лицо вдруг стало ближе, и вот она уже целует его, крепко, этими своими розовыми губами. Роскошно-липкими, с легким искусственным привкусом вишни. Это было лучше, чем он всегда себе представлял, и он жадно ответил, стремясь почувствовать больше, а в голове у него взрывались фейерверки ничем не замутненной радости.
Он поднял руку к ее блестящим черным волосам, нежно обхватил затылок, но тут она, не отрывая губ, вздрогнула и резко отстранилась. По инерции села прямо на землю; ее пальцы взлетели сперва к губам, потом к затылку. Аарон застыл, все еще сидя на корточках, с открытым ртом, все еще ощущая ее вкус на губах; его медленно затапливал ужас. Она смотрела на него снизу вверх.
— Прости, Элли, прости…
— Нет, это ты прости, я не имела в виду…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});