Я купил сканер, но еще не освоил. С его помощью мог бы перекинуть кусочки из Толдот Ешу.
С натуропатом все-таки было чересчур литературное описание, вся эта лизня промежностей… Может ты испытывала неловкость, рассказывая мне об этом, какой-то был в «рассказе» излом… Так как идут с ним дела?
А что с негром? Ты влюблена? В каком смысле на меня похож?
Астральное тело пока в подвешенном состоянии.
В следующий четверг (6.4.) у меня будет вечер, вернее, вечеринка, «на крыше».
А книгу ты уже должна получить…
1.4.2000. Суббота. От Л:
Получила книгу! Не понимаю, как можно было в ней разочароваться… тоже мне, отец.
Я не хотела чтобы тебе было тоскливо, а хотела чтоб обнявшись посмеяться вместе за пивом.
А шрифт, мать, разве не мелкий-бледный? Перечитывать будешь? Или надоело это все…
Посмеемся за пивом? Не знаю. Хотя сегодня первое апрель…
Ну так что, будем признаваться или будем дурака валять?
От Ф:
Понимаю, сама не люблю хныкать, боюсь быть в тягость, признаваться в своей уязвимости и слабости, боюсь непонимания. Но мне так хочется, чтобы между нами этого не было, и чтобы открытость наших отношений разрешала и пожаловаться на жизнь, если тяжело на сердце.
Как книга? Появляются рецензии? Ты собирался делать презентацию?
А как пишется новый роман? Ты мне давно ничего не присылал.
Муж снова уехал на две недели. И как всегда, когда он уезжает, случается какая-то гадость. На следующее утро меня разбудил крик дочери, я вскочила и увидела нашего кота, бегающего по квартире с воробьем в зубах. От этого зрелища завопила и я, и бросилась в спальню. Я-то вопила от неописуемого и необъяснимого страха, ребенка же ситуация очень забавляла, особенно моя реакция. Кот был в упоении от успешной охоты, в нем проснулись первобытные инстинкты, и он угрожающе рычал, спрятавшись под столом. Но воробей, видимо, оказался не таким вкусным, как рыбка, которой мы его балуем, и он выпустил трупик, решив использовать его как мячик, и стал футболить им по квартире. Тут ребенок его отобрал и выбросил. Я же трусливо стояла под дверью, пока она все не сделала. Представляешь? Я не знаю, что бы я делала, если бы была одна (я почему-то всегда примериваюсь). Так бы и сидела в спальне. Совершенно парализующий ужас.
С 1-го апреля я перехожу на ставку. Да, день удлинили, буду работать до 4-х, а не до 3-х, как раньше, чтобы не работать в пятницу. Меня эта перспектива жутко угнетает.
Две недели подряд буду готовить лекции на иврите, и пока не в состоянии, все откладываю. Обдумываю, но не записываю.
Интересны мои уроки рисования, когда встретимся, покажу стихи. Учительница очень хвалит стихи и ругает картинки. А рисую я пока каждую неделю одно и то же: четыре времени года с помощью одной горизонтальной, двух-трех вертикальных линий и круга. И стих к рисунку. Лаконизм зверский. Так и нужно, чтобы ничего лишнего. И куча технических заданий. А урок – ее рассказ о том, что такое картина, как научиться их видеть, чтение стихов и всякие байки из жизни. Это пока – я сейчас в «подготовительном классе». Очень здорово.
После Пасхи собираюсь снова читать весь курс, но желающих пока – пару приятельниц, я не в ладах с рекламой и организацией публики.
Да, очень хочется увидеться.
Спасибо за длинное письмо. Согрело…
Книги пришли, хочу передать экз. Да, «занимаюсь» ею: рассылаю, звоню, организовываю вечера. А роман «застрял». Может и к лучшему. В воскресенье закончу в пол-четвертого, постараюсь позвонить, может, увидимся. Или можно в четверг днем.
Ты с работы уже не удираешь?
2.4.2000. В переменку позвонил Р – дома. Легче стало. Через два часа, когда учеников спровадил, опять позвонил:
– Я мучаюсь… А ты обо мне не забываешь?
– Я о тебе никогда не забываю. А тут еще книжка, я в тот день как начала читать, так полторы тетради проглотила. Ты все-таки умница…. Скажи мне что-нибудь…
– Мучаюсь я, чего уж тут еще говорить.
– Ладно, я буду считать, что ты сказал…
Домой возвращался веселый.
Наум, дорогой, привет!
Насчет французов. Я вроде бы обзавелся одной литературной агентшей – это молодая милейшая дама, работающая сейчас в посольстве в М-ве, она с охотой примет на себя такой труд, так как поймать всех нужных редакторов по правам в Париже мне не удалось, и она будет рассылать и связываться с издательствами, так как этот мир знает неплохо. Конечно, ей придется отстегивать с гонорара процентов 12—15, но это повсеместная практика, главное заключить контракт с издателями. Если вы не против, то я дам ей для этих целей 5 ваших книг. Дайте мне знать. С французами все очень куртуазно, что выйдет никогда неизвестно, хотя хорошие издательства есть. ИНАПРЕСС никакого нахеса не получит. Лишь вы и агент.
Да, насчет стихов. Просто так я издавать не стану, но за бабки м. б. Если этот, как его Генделев-Менделев не у нас издает свою лажу, так что и другому человеку не подсобить… Пусть он мне напишет, дайте ему эл. адрес. (Трахаемся за деньги.) хотел написать эту фразу, но раздумал.
Появился оперативный отзыв Топорова – главного Питерского мудака и поебеньщика в газете «Смена» блядь белья понымаешь. Он там настрочил, что Ваш скучный роман можно было издавать только за деньги и очень большие, с чем я, конечно, не согласен. Я эту срань не читал и читать не буду, просто мы с Покровским сегодня шли по Невскому и встретили пизденыша Т-ва, он и признался в содеянном. Но это хорошо, что написал, было бы плохо обратное.
В Париже и в Италии хорошо, но цинично дорого, особенно пожрать, что меня злило. Своей дороговизной порадовала Венеция. Но каналы-маналы и все такое. Хорошо.
Черкните что-нибудь. Мне про Козина история понравилась, у нас в доме была масса его пластинок и быстрый проигрыватель на 78 оборотов, и я его хорошо помню.
Нет, у меня другой диск, Мелодии 1994 года, оч. хороший – там хиты – мне больше всего нравится «Я полюбил тебя на Волге». Вообще он – класс, правильный, порочный, изысканный. Чистый декаданс. Не Вертинский кокаиновый, а по своему чистый и искренний. Такое в теноровом регистре редко случается. Они обычно христопродавцы, когда поют романсы. Ничего не слышат по большому счету. Ведь пение с эстрады предательский жанр, м. б. самый рискованный.
Ну вот и все
Пишите
Ваш НК
Дорогой Николай!
Конечно я не против всех этих куртуазных дел с французами, как и с любыми другими. Могу вас уверить, что если что выгорит, то и ИНАПРЕСС в накладе не останется. Ви жэ минэ знаетэ. На хорошее дело мы за ценой не постоим.
Ну а на статейку Топорова я бы все же взглянул, интересно. «Скучно»? … Черт его знает, в общем-то, развлекательного там мало (особенно если вам не за пятьдесят). А насчет того, что «за большие деньги», это, конечно, грубо. Чтоб у него всю жизнь такие суммы за «большие деньги» считались.
Барашу передам ваш адрес. Могу и «предупредить» насчет денег, если вам это удобно. Хотя он «гордый». Со Сталиным был однажды такой случай: родня его грузинская стала просить за какого-то дальнего родственника, и Сталин, невероятно!, изъявил готовность сменить гнев на милость, только, говорит, пусть прощение попросит. Ну, через некоторое время родственники опять пришли, говорят: не будет просить. Сталин улыбнулся и сказал: «Гордий!» Ну и, конечно, секим-башка.
Козин – класс, согласен. Диска этого у меня нет, закажу в Москве. А ведь отец именно эту песню пел, я с детства помню, он с мамой в Куйбышеве познакомился: Волга, Жигули…
В четверг будет такой келейный сабантуйчик для «друзей»-литераторов – надо вроде обмыть это дело, книжку то бишь. Уж и не знаю, чем их развлечь, кроме водки.
Вчера пришли суховеи. Они всегда в начале апреля появляются с одуряющим запахом цветущих цитрусовых… И от них какая-то слабость и мрачность…
А у вас, небось, веселенькая весна…
Всегда ваш
Наум
От Ф:
Жаль, что не позвонил сегодня, в хамиши у меня урок рисования.
Я могу иногда выйти на час-другой, только если нет всяких мероприятий, или уйти пораньше…
3.4.2000
После работы поехал в «Вести», Гольдштейн познакомил с Зайчиком. Редакция похожа на муравейник. У Зайчика закуток за ширмочкой. Большой такой толстый зайчик, довольно доброжелательный, с хитринкой. Предложил дать для газеты «что-нибудь из дневников». «Можно об известных людях. В свойственной вам деликатной манере…» Преподнес ему книгу.