спала, а та рассмеялась и ответила:
— Несколько часов. Ты всех птиц распугала своим храпом.
Ада поморщилась, села и разгладила платье.
— Удалось ли написать шедевр? — спросила она.
— Иди сюда и сама посмотри.
Ада поднялась; она долго лежала на неровной земле, и тело затекло. Встав рядом с Элеонорой, взглянула на картину, и глаза ее удивленно округлились. Девушке точно удалось передать окружающий пейзаж: деревья с густой листвой, серебристые оттенки брызг на камнях в ручье, замшелые доски моста. Сцена оживала на холсте и была передана с удивительной точностью. Но Аду поразил передний план, где было изображено одеяло с остатками угощения и брошенной книгой и сама Ада с растрепанными волосами и разметавшейся юбкой, забывшаяся глубоким сном.
— Вот это да, — с восхищением и удовлетворением произнесла она. — Блестящий этюд, вот только я совсем на себя не похожа; в жизни я не такая красивая, какой ты меня изобразила.
— Ерунда, — решительно ответила Элеонора. — Ты очень красивая.
Что-то в ее тоне удивило Аду. Она взглянула на подругу. Элеонора зарделась и робко улыбнулась. Ада долго и пристально смотрела на нее.
— Скажи, — выдохнула Элеонора тихо, почти шепотом.
От изумления Ада лишилась дара речи.
— Хочешь, чтобы я сама сказала? — спросила Элеонора.
Ада могла лишь кивнуть.
Элеонора оглядела пустынные окрестности, аккуратно положила кисть на мольберт, молча взяла Аду за руку, притянула к себе и поцеловала.
— Давно ты поняла? — спросила Ада. Они лежали на одеяле и мечтательно смотрели в голубое небо с разбросанными по нему тонкими кружевными облачками.
— С тех пор, как ты стала защищать меня от той шайки девиц. Однажды они меня окружили, а ты взяла меня за руку и отвела в безопасное место. Твое запястье прижалось к моему, я чувствовала твой пульс, бившийся с такой же частотой, что и мой. Тогда я убедилась окончательно, хотя подозревала еще год назад, когда ты была с Хильдой. — Ада встревоженно выпрямилась. — Не волнуйся, — рассмеялась Элеонора. — Вряд ли еще кто-то заметил. Все дело в том, как ты на нее смотрела.
Глава тринадцатая
Три месяца спустя молодожены Конни и Майкл отправились в медовый месяц в Лондон, затем в Париж и Рим.
В день их бракосочетания дом на мысе Полумесяц празднично украсили, совсем как в дни торжеств в честь бриллиантового юбилея правления королевы Виктории. На лужайке перед домом установили большой навес; гости сели под ним, наслаждаясь роскошным свадебным пиром, приготовленным несравненной миссис Даллас.
Поскольку обстоятельства лишили Альберта возможности засвидетельствовать венчание дочери в соборе Святой Марии, он решил, что хотя бы свадебный прием должен пройти с большой помпой.
В тот день о делах если не забыли, то отодвинули их на второй план. Созвали всех членов семейств Каугилл, Хэйг и Акройд, которые смогли прийти, а также друзей и соседей со стороны невесты и жениха.
Так вышло, что Гарри и Флоренс Бинкс и их сына Чарли усадили напротив доктора Стивена Каллетона, его жены Элизабет и их детей. К нескрываемой радости Чарли, его посадили рядом с дочерью Каллетонов Ребеккой; по другую руку от девушки сидел ее брат, малыш Стивен. В свои девятнадцать Ребекка была моложе Чарли на два года; высокая, белокурая, не красавица, но с миловидными чертами, тоненькая, но не страдавшая болезненной худобой, и с плутоватой улыбкой, за которой скрывался рассудительный и практичный характер. Эта улыбка пленила Чарли.
Гарри Бинкс много лет проработал закупщиком шерсти у крупного производителя сукна из Хаддерсфилда, но признался свояку, что хочет сменить род деятельности. Их разговор хоть и оказался кратким, но имел важные последствия.
— Что не устраивает тебя в работе на нынешнем месте? — спросил Альберт.
— Я ухожу не сколько ради себя, сколько ради Чарли, — пояснил Гарри. — Тот работает в химической компании и уже многого достиг. Химические технологии в текстильной промышленности — перспективная сфера. За последние несколько лет в окрашивании тканей произошел большой скачок, появились новые методы и различные составы. Вскоре появятся совершенно новые ткани.
Альберт очень заинтересовался и захотел узнать подробнее.
— И что ты планируешь?
— Хочу, чтобы Чарли работал на компанию, где мы владеем акциями, а не способствовал обогащению чужих людей, будучи простым наемным работником. Чарли уже изобрел три эффективных новых красителя и получил за это лишь похвалу, а на похвалу не купишь ни угля, ни хлеба.
— И как ты планируешь осуществить свой замысел? — спросил Альберт, стараясь не выказывать слишком явный интерес.
— Проблема в финансах. Помещение мы, допустим, найдем, и поставщики на примете есть; что до заказчиков — те отхватят наш новый товар с потрохами. Но нужно закупить дорогое оборудование; нужен инвестор, готовый вложить крупную сумму денег и превратить далекую мечту в реальный бизнес.
Тут в разговор вмешался кто-то из гостей со случайным замечанием, и беседа перешла на другие темы.
Ада, сидевшая за столиком с хорошим обзором, с любопытством наблюдала за гостями, но тосковала по своей дорогой подруге Элеоноре, жалея, что та не смогла присутствовать на торжестве. В качестве свадебного подарка для сестры и зятя Ада заказала у Элеоноры картину. Акварельный пейзаж большого формата изображал великолепную живописную панораму недалеко от школы принцессы Каролины. За несколько месяцев до этого на пасхальных каникулах Ада заговорила с сестрой о ее любимых местах и незаметно выпытала у Конни необходимые сведения, чтобы Элеонора изобразила именно то место, где сестра любила гулять больше всего.
Картина, гордо выставленная в центре длинного высокого стола со свадебными подарками, изображала панораму Ниддердейла к западу от Хэррогейта, откуда открывался вид на городок Пейтли-Бридж и Пеннинские горы вдали. Солнечный свет пробивался сквозь облака, и Элеонора искусно передала контрастные тени на пологих склонах. Тут и там в долине виднелись фермерские постройки из серого камня и огороженные каменными стенами поля — типичная примета йоркширского пейзажа. В нижнем правом углу имелась незаметная подпись: художница написала свое имя, «Элеонора Роудз». Восхищенные красотой и великолепием безмятежной сцены, многие гости расспрашивали Аду о юной художнице, и это наполняло ее тихой гордостью. Она также заметила, что Конни и Майкл тронуты ее выбором подарка. Майкл лично поблагодарил ее, пообещав, что в новом доме пейзаж будет висеть на самом видном месте.
* * *
По возвращении из свадебного путешествия Майкл и Конни едва успели распаковать чемоданы, а Альберт уже запланировал следующее собрание совета директоров «ХАК Лимитед». В этот раз собрание должно было состояться в доме на мысу. Конни с мужем приехали на поезде; пока мужчины совещались, она отправилась навестить мать и бабушку.
Собрание начал Альберт.
— Викторианская эпоха закончилась, — сказал он. — Чопорный викторианский стиль вскоре выйдет из