А Алан совершил какое-то едва уловимое движение и у всех присутствующих в руках оказались кубки наполненные красным вином. Заскрипели отодвигаемые стулья и все присутствующие подняли в воздух кубки и воскликнули: «За Киару Элду!»
Едва голоса и скорбный рев зверей смолкли, в воздух взвилась туча стрел, но все они упали на землю, так и не долетев до сидящих. Следом в небесную высь взмыли подобно огромным кометам красные с золотым оперением фениксы, клекотавшие свою прощальную песнь.
А потом вновь наступила тишина. И в тишине этой вспыхнуло яркое белое пламя, охватившее мраморный стол и лежащее на нем тело Киары. В воздух поднялся столб белого дыма. А когда огонь погас, тело эльфийки теперь покоилось в алмазной гробнице. Сверкающий свод ее в виде распустившегося бутона розы был прозрачным и сплошь усыпан драгоценными камнями подобно капелькам росы. И под сводом этим покоилось тело Киары недосягаемое теперь для неумолимого времени. А лицо ее дышало теми же спокойствием и умиротворением что и при смерти.
Глава 8.
Под знаменем будущего короля!
Посередине кабинета теперь стоял грубо сработанный стол, на котором лежала карта Арии, по углам прижатая вбитыми в столешницу кинжалами, а так же многих других бумаг, отчетов и донесений, листки с аккуратными столбиками цифр. Король Эдвин, по традиции, седел за своим рабочим столом в окружении многочисленных кресел и сидевших в них приглашенных на Совет. Напротив его стола стояло широкое зеркало в человеческий рост в витиеватой позолоченной оправе – таким образом, и королева Лия, супруга короля Эдвина и хранительница второго арийского убежища могла принимать участие в принятии решений. Ведь все, что было сказано не только касалось Эйнора, но и на прямую было связано с ним.
Они только что закончили подводить итоги обрушившейся на оба их убежища атаки Марона, подсчитывать жертвы, разбирать нанесенный крепостям ущерб.… И масштабы этого нападения оказались поистине ужасными! И что самое страшное – этот ужас мог повториться в любой момент и закончиться в следующий раз намного хуже.
Три дня миновало уж с тех пор, а поле брани все еще хранило следы этого ужасного побоища. Там до сих пор царили лишь смерть и разложение, вселяя в душу тревогу и страх, а вовсе не ощущение славной героической победы, которые так восславляли старинные песни и легенды. Мертвых оказалось так много, что не хватало ни сил, ни времени, чтобы похоронить их всех вовремя. В некотором отдалении от стен убежища денно и нощно пылали огромные костры – там сжигали убитых воинов Марона, словно каких-то безродных собак, не заслуживших ни последних почестей, ни прощальных слов. Другие тави помогали заново отстраивать и восстанавливать разрушенные постройки и оборонительные приспособления, отстраивали осадные механизмы. Работа кипела везде – в любом из уголков заваленного трупами и залитого кровью поля – никто не сидел без дела. То же творилось сейчас и в Эйноре…
И у Джулиана было лишь одно решение возникшей перед ними дилеммы. Но осуществить эту идею нужно было, во что бы, то, ни стало до того, как Марон соберется с силами вновь и бросит на убежища новые войска, а до этого момента, судя по всему, ждать, оставалось никак не больше недели. И за это время тави предстояло организовать отход, по меньшей мере, нескольких тысяч человек. И связанные с этим возможным отходом приготовления представлялись ему поистине угрожающе-пугающими. Но это был единственный выход из ситуации! Покинуть подземные крепости и ударить по Марону! Ведь они и так слишком долго бездействовали, слишком долго терпели и сдерживались.… Слишком уж долго они сидели, находясь в относительной безопасности в убежищах, но теперь настала пора перемен, пора свершений! И ждать дольше не только стало еще опаснее, но и бесполезно! Марон уже показал себя однажды – в открытую ударив по ним и теперь лишь вопрос времени, когда это произойдет вновь – но теперь настал их черед! Время пришло! Время убивать и крушить все на своем пути, используя все свои силы и возможности, время выпустить на волю слишком давно удерживаемые внутри себя гнев и ярость, пока Враг замертво не падет к их ногам!
И едва в кабинете воцарилось молчание, он произнес:
-Одно сражение мы выиграли, но как говорил король Эдвард, за стенами Анарии Марон из шкуры вон вылезет, но соберет всех верных ему воинов и они вновь нападут на нас. И на этот раз, чтобы уничтожить, навсегда стерев с лица земли. Так что настоящая война еще впереди. Хотим мы этого или нет…
И, опережая возможные споры и дискуссии по этому поводу, король Эдвин спросил, гладя ему в глаза:
-И что же ты нам предлагаешь?
И Джулиан ответил ему:
-Я хочу собрать войско и самим напасть на Марона. Застигнуть его врасплох. Ведь это лучше, чем сидеть здесь, сложа руки и ждать, когда они соберутся с силами. Лучшая защита – это нападение. И я предлагаю напасть раньше, чем они нападут на нас.
А затем на него обрушилась целая волна споров, криков, опровержений и иных предложений.
-Я считаю, Джулиан прав – вмешался Алан – Мы, конечно же, можем сражаться здесь хоть с тремя тысячами воинов, но нам не уйти от того факта, что одерживая победу за победой, мы лишь каждый раз будем отсрочивать свою смерть. Пора решаться на открытые, решительные, меры. Или же навсегда позабыть о восстановлении утраченного королевства.
И вновь поднялся оглушительный гомон голосов. Присутствующие разделились на «за» и «против» и каждый из них, стараясь перекричать другого, хотел донести до окружающих именно свою точку зрения на сей счет.
-Прежде чем принимать подобное решение нужно учитывать не только то, что сил у нас значительно меньше, чем у Врага, но и то, что после этого, открытого, нападения Марона воины наши значительно ослабли…
На гладкой поверхности зеркала отражалось мрачное лицо королевы Лии. И ее разлетающиеся черные брови были чуть сдвинуты; она хмурилась с каждым произнесенным словом все больше и больше. Похоже, что то, куда зашла сложившаяся ситуация ей было откровенно говоря не по душе. И все же она, как и ее супруг, и как Алан, и даже как сам Джулиан, предпочитала придерживаться нейтралитета, дабы не усугубить положение еще больше.
-Это не выход! Это добровольная смерть! Да мы попросту проиграем и будем уничтожены, а вслед за нами уничтоженной окажется и вся Ария! Нет, решение Джулиана – это чистой воды безумие!
-Лично мне кажется, что Джулиан и Алан правы – это крепость, но и ее можно взять, – вмешался Каин – если как следует постараться. И уж поверьте, у Марона хватит на это сил, а если не хватит терпения, то он собственноручно изменит ход осады в свою пользу. К тому же мы не сможем продержаться здесь достаточно долго, отражая атаку за атакой. Ведь в то время как мы будем сражаться, зажатые в тиски, к армии Марона будут постоянно прибывать не только припасы, но и свежие силы. Нам потребуется огромное количество оружия, не говоря уже о запасах продовольствия. И негде нам их будет взять окруженным со всех сторон армией Врага. А затем нас станет слишком мало, и мы уже не сможем ни отбиться, ни сохранить убежища, не говоря уже о самой Арии.
«Ну, хоть раз он поддержал меня в чем-то…!» - подумалось Джулиану.
А споры, тем временем, разгорелись вновь, все набирая силу.
-Отправляться на Анарию войной – это чистое самоубийство! – нахмурилась морская эльфийка – Наша армия абсолютно не готова в военной компании подобного размаха!
-Конечно же, за это время никто еще не обладал подобной самоуверенностью и наглостью, чтобы напасть на Марона открыто – возражал ей король Ринальдо – Но так в чем проблема? Значит, мы будем первыми!
И Джулиан отлично, даже слишком хорошо, понимал, что их всех останавливает, удерживает, ибо одно дело сражаться защищаясь, и совершенно другое – объявлять войну. Особенно если выбор в случае проигрыша невелик: либо смерть, пытки и рабство, либо собраться с силами и бежать из Арии куда-нибудь за море, искать там какие-то другие земли и начинать жизнь заново, в надежде и ожидании того момента, когда Марон, наконец, сгинет. Ведь даже он не сможет существовать вечно. Это единственное в чем можно быть действительно уверенным: ведь в конечном итоге у всего на этом свете есть свои начало и конец…