Читать интересную книгу ДВУХЭТАЖНАЯ ЯПОНИЯ: Две тысячи дней на Японских островах - Юрий Тавровский

В стороне от дорогих универмагов, посещаемых «хрустальными», за двумя большими концертными залами, которые регулярно берут в осаду толпы «бурикко», неистово вопящие при виде своих любимцев, начинается царство еще одной категории молодых посетителей Си-буи — «племени бамбуковых побегов». Это царство граничит с оградой парка Йойоги, который вместе с примыкающим к нему садом храма императора Мэйдзи, «японского Петра Великого», образует на карте Токио одно из немногих зеленых пятен. «Бамбуковые побеги» не интересуются высаженными в парке редкостными деревьями, присланными в дар со всех островов Японского архипелага. Их и силком не затащить в сад ирисов, на выставку хризантем или чайную церемонию под открытым небом, которыми славится сад храма Мэйдзи. Не замечают они и построенных знаменитым архитектором Кэндзо Тангэ спортивных комплексов Олимпиады 1964 г., напоминающих гибрид «летающей тарелки» и синтоистского храма с его острой крышей. Нет, «бамбуковым» все это не интересно. Перекрываемый по воскресеньям 500-метровый участок шумного в будни шоссе — вот где предпочитают собираться члены «племени бамбуковых побегов».

Свое название это «племя» взяло по имени одной из улочек Сибуи, где бойко идет торговля товаром для этой весьма специфической группы молодежи. Черные кожаные брюки и куртки, браслеты с металлическими шипами, комплекты купленной у проходных американских баз военной формы, юбки и кофты «а-ля Мэрилин Монро», сильнодействующая краска, превращающая черноголовых «бамбуков» в соломенных блондинок и оранжево-розово-зеленых «панков»…

Ровно в час дня дорожная полиция устанавливает барьеры на въезде и выезде с шоссе, в шутку прозванного «Бамбуковым». И тут же на асфальт выходят группами по 10–20 человек «бамбуковые». Каждая группа вскладчину покупает мощный переносной магнитофон и набор кассет с любимой музыкой, чаще всего рок-н-роллами 50-х годов. У каждой группы свой стиль танца, своя «форма». Ребята практически не разговаривают друг с другом. По свистку лидера они выстраиваются либо в две шеренги, либо образуют круг. Еще свисток — и начинается бешеная пляска, напоминающая то рок, то самбу, то твист. Лишь изредка в такт движению следуют выкрики: «А сорз-сорэ, такэноко!» — «А ну-ка, бамбуковые побеги!»

Снова свисток. На сей раз он означает приказ закончить танец и отдыхать. Все так же молча плясуны разбредаются к прилавкам съезжающихся по воскресеньям мелких торговцев жареной лапшой, сладостями, прохладительными напитками. Несколько минут отдыха, и опять слышится свисток командира, пора возвращаться на свой асфальтовый пятачок, продолжать пляску. Среди «бамбуковых» преобладает рабочая молодежь, которой не по карману развлечения «хрустальных». Эти ребята съезжаются на Сибую из пролетарских предместий и «спальных городов» не на собственных машинах или мотоциклах, а в переполненных электричках и метро. Воскресная пляска для многих если и не цель жизни, то, по крайней мере, ее главное украшение.

Прожив шесть лет совсем рядом с «Бамбуковым шоссе», я познакомился с некоторыми из его воскресных завсегдатаев. Поначалу не то что заговаривать, но и подходить к затянутым в черную кожу или куртки морской пехоты ребятам казалось опасным. Ведь герои американских фильмов, которым явно подражают «бамбуковые побеги», вовсе не ограничиваются отплясыванием модных танцев. Но потом стало ясно, что шансы получить кастетом по голове или бритвой по глазам равны нулю. Ни разу не пришлось видеть ни драки, ни даже перебранки из-за места на асфальте или глушения одних магнитофонов другими. Вовсе не за этим приезжают они на Сибую. А за чем же?

По-разному отвечали на этот вопрос мои знакомые «бамбуки». Для 18-летнего руководителя одной группы важна возможность хоть на один день в неделю отвлечься от надоевшей работы на заправочной станции в пригороде. Размяться, подышать столичным воздухом. Нравится быть членом организации, находиться в центре внимания туристов и зевак, тысячами собирающихся смотреть на оригинальничающих ребят, ставших одной из достопримечательностей Токио. Охотно позировавшая фотографам хорошенькая девушка в розовых шароварах и синем балахоне с вышитыми на спине золотыми драконами рассказала другую историю: «В деревне, откуда я приехала в Токио, часто устраивали шествия и танцы. Я их очень любила. В городе чувствую себя одинокой. В магазине, где я работаю, у меня нет подруг. Однажды я очутилась в Йойоги и увидала танцующих «бамбуков». Вот уже год я тоже танцую. День, проведенный в Йойоги, дает мне возможность отдохнуть от недели работы у прилавка. Да и обходится такой отдых дешево. А мне надо скопить денег к замужеству…»

«Хрустальные», «бурикко», «бамбуковые побеги»… Внешне очень разные, эти основные группы завсегдатаев Сибуи объединяют многие черты, присущие не только им, но и значительной части японской молодежи вообще. Эгоцентричность, апатичность, отвращение к работе и повышенный интерес к развлечениям — таковы главные черты молодого поколения, выделенные в правительственной «Белой книге». Этот взгляд основан на результатах обследований и опросов различных исследовательских центров. Оказалось, например, что менее 4 % опрошенных готовы посвятить себя служению обществу и лишь четверть видит смысл жизни в работе. Зато 38 % хотят быть богатыми и 44 % собираются делать в жизни только то, что хочется.

Тревожные результаты дают и международные обследования, в которых сравниваются взгляды молодых японцев и их сверстников в Западной Европе, США и странах Юго-Восточной Азии. Японцы прочно удерживают первые места по неудовлетворенности учебой в школе, службой в учреждениях и работой на предприятиях, по отсутствию взаимопонимания с родителями и старшими вообще, по степени недовольства окружающим их обществом и в то же время нежеланию бороться за перемены к лучшему. Комментируя настроения выросших в годы «экономического чуда» молодых людей, влиятельная газета «Асахи» писала: «Эгоизм, нигилизм и социальная апатия молодежи стали тревожной тенденцией, которая скажется на будущем страны». Появился даже термин «новая порода людей», которым взрослая Япония отмежевалась от непонятных, «неяпонских» молодых людей, отказывающихся жить по чем-то смахивающим на военный устав нормам традиционного японского общества.

Среди причин, породивших «новую породу людей», чаще всего называют отсутствие у молодежи жизненных целей. Импортированные из-за океана в послевоенные годы идеалы «общества потребления» подменили духовные ценности погоней сначала за модными брюками, оглушительными стереосистемами, экзотическими ресторанными меню, а позже — за стиральными машинами, кондиционерами, автомобилями, собственными домами.

Инстинктивно, подчас бессознательно молодые души отвергают эту систему жизненных целей, но оказываются не в состоянии определить свои подлинные идеалы и ценности.

Возникший у молодежи «духовный вакуум» заметили и пытаются использовать в своих интересах крикливые и назойливые экстремисты правого и «левого» толка, всевозможные религиозные секты. Гораздо опаснее, однако, тот путь, на который все сильнее подталкивают молодежь вполне респектабельные политические партии и группы, в том числе и стоящие у кормила государственной власти. Готовящаяся правительством на 90-е годы реформа системы просвещения призвана вернуть молодежь к довоенным «традиционным моральным ценностям», усилить «патриотическое воспитание» в духе преданности императору как символу самурайского морального кодекса, в духе безусловного подчинения приказам с высших ступеней иерархической лестницы. Опасность возврата к шовинистическим, милитаристским «ценностям» все лучше видят не только прогрессивные политические партии и общественные организации, но и некоторые юноши и девушки.

…Небольшой автобус с установленной на крыше трибуной стоит перед станцией Сибуя. Юный оратор с белой повязкой на лбу и перекинутой через плечо тоже белой лентой с красными иероглифами выкрикивает в микрофон антивоенные лозунги, а затем затягивает песню о Хиросиме. Парни и девушки с названием той же организации на повязках и лентах разошлись вокруг, предлагая присутствующим поставить свою подпись под воззванием за мир, раздают листовки и красные воздушные шары с голубем мира.

Волнующе проходят демонстрации Первомая и традиционного февральско-мартовского «весеннего наступления», в которых рабочая молодежь встает в колонны вместе со своими старшими товарищами. Здесь не чувствуется проблемы «отцов и детей», приписываемых всей молодежи эгоизма и социальной апатичности. Демонстранты разного возраста идут в ногу, с одинаковым вдохновением поют «Интернационал», боевые песни японского пролетариата. Центром рабочих манифестаций в Токио по традиции служит парк Йойоги. Спортивные площадки под открытым небом да еще 500-метровый участок перекрываемого на несколько часов шоссе с трудом вмещают 300–400 тыс. демонстрантов. Но тесноту и толкучку с лихвой компенсирует приподнятое, праздничное настроение рабочих колонн.