И с такой же любезной улыбкой отвечать на расспросы многочисленных партнеров и друзей Майкла Грэхема, прибывших из Глазго и других городов и весей. Все эти мужчины походили друг на друга, как братья, если не родные, то сводные: дорогой костюм, цепкий взгляд, отрывистая манера говорить, громкий смех и въедливость хорошей ищейки, которая ни за что не упустит след, если уж учуяла запах жертвы. И всех этих самодовольных промышленников интересовало, чем же граф Рэйвенвуд зарабатывает себе на жизнь. Мортимер, в достаточной мере осведомленный о состоянии дел графа, никогда не упускал возможности задеть Руперта:
– Чем же вы занимаетесь, ваша светлость?
– У меня достаточно много земли, с которой я могу получать доход.
– Ах, с земли! – тут же вмешивался Фланнаган. – Насколько я знаю, многие землевладельцы в последние годы несут убытки.
И так далее, в таком же духе. Еще несколько дней назад графу казалось, что бедным быть ничуть не стыдно, если у тебя нет долгов и ты честно выполняешь свои обязанности. Теперь же, после нескольких десятков одинаковых бесед, он начал подозревать, что в глазах северян бедность – это самый страшный грех, за который в преисподней положен самый глубокий котел со смолой. Все эти джентльмены в старомодных черных костюмах говорили только о делах, о деньгах и об удачных сделках, и познаний Руперта хватало, чтобы понять, что не все, что проворачивали эти чопорные господа, свысока взирающие на никчемного аристократа (как то: рискованные инвестиции с привлечением денег пайщиков, спекуляции и прочие махинации), было абсолютно честным и законным.
В особенности графа Рэйвенвуда бесило то, что половина этих деловых людей (в их число входил Фланнаган) считала, что Луиза Грэхем совершила глупость, согласившись выйти за никчемного обнищавшего аристократа, а другая половина полагала, что дочь Майкла Грэхема заключила чрезвычайно выгодное соглашение, обменяв деньги на титул. И обе группы сходились во мнении: брачный союз, который все они собрались отпраздновать, – это всего лишь сделка. Абсурдно, но это злило графа до безумия. Может быть, так проявлялась нечистая совесть? Ведь и для него этот брак был прежде всего решением финансовых проблем.
Но с каждым пролетающим днем, приближавшим назначенное свадебное воскресенье, Руперт все яснее понимал, что больше не может рассматривать этот брак как простую сделку. Не может, после того как обнимал Луизу, смотрел в ее затуманившиеся страстью глаза, после того как читал ей стихи. Черт побери, после того, как она доверчиво и без условий отдалась ему!
В воскресное утро Луиза проснулась еще до рассвета. Дом уже ожил, было слышно, как слуги снуют по коридорам, завершая последние приготовления к свадебному приему. Итак, сегодня она станет графиней Рэйвенвуд. Луиза закрыла глаза. Графиня Рэйвенвуд… Это звучит. Она получит своего графа, граф получит свои деньги. Но было что-то еще, не имеющее к деньгам ни малейшего отношения.
Луиза встала и вышла на балкон. Сад и парк серебрились и искрились еще не высохшей росой, на скамейке под розами так и лежала забытая в ту самую ночь шаль. Слуги были так заняты подготовкой к свадьбе, что даже не нашли времени выйти в сад. Подчиняясь почти неосознанному импульсу, Луиза подоткнула подол ночной рубашки, перебралась через перила и довольно ловко соскользнула по плющу – ах нет, дикому винограду! – в многострадальную клумбу с люпином. Может быть, девушке захотелось просто взять позабытую шаль? Но когда Луиза дошла до скамейки под розами, она поняла, зачем в действительности спустилась в сад: с той самой ночи она так ни разу и не поговорила с графом. И это было неправильно. Так она чувствовала.
Как добраться до флигеля, Луиза примерно представляла. Девушка дошла до жимолости, прошла по тропинке и оказалась у распахнутого настежь окна, ведущего в тот самый кабинет, где в данный момент на диванчике спал граф Рэйвенвуд: небритый, растрепанный и прижимающий к груди ту самую бутылку вина, видимо, недопитую тогда. Луиза перешагнула через подоконник, обошла стол и остановилась, не зная, что делать дальше. Зачем она вообще сюда пришла?
– Жениху нельзя видеть невесту в день свадьбы. – Граф приоткрыл один глаз, поставил бутылку на пол и снова зажмурился.
– Так ты же и не смотришь, – пожала плечами Луиза. – Я не понимаю, что я здесь делаю.
– Если ты пришла сказать, что передумала, то это – мудрое решение. – Руперт так и не открыл глаза, но Луизе казалось, что его взгляд пронзает ее насквозь.
– То есть ты хочешь сказать, что передумал?
– Нет, конечно, но, как ты понимаешь, у меня есть причины желать этого брака, а у тебя – нет.
– Честность – это, конечно, похвально. – Луиза подошла и села на край диванчика, Руперт и не подумал потесниться. – Но ты не находишь, что сегодня не лучший для таких заявлений день?
– Не лучший день для таких заявлений будет завтра. И послезавтра. И в любой другой день после свадьбы.
– Ты прав. Но не надейся, я не передумаю. Я хочу стать графиней Рэйвенвуд. И хочу получить тебя.
– Я полностью в твоем распоряжении, – наконец открыл глаза Руперт. – Больше мне нечего тебе предложить.
Венчание и свадебный прием развернулись перед Луизой как яркое и пышное театральное представление, где все происходит как бы не по-настоящему. Единственной реальностью среди всего этого действа Луизе казалась только рука графа, сжимавшая ее ладонь. Они ответили «да» на нужные вопросы, потом Руперт откинул вуаль и поцеловал ее, затем был поздний обед, после которого молодожены отправились в свои комнаты, чтобы переодеться для путешествия в Бат. Тетя Ви сказала, что после такой напряженной недели целебные источники пойдут им на пользу. К тому же успеют утихнуть пересуды и сплетни, которые в последние дни заставляли весь Лондон бурлить. Граф полностью поддержал идею свадебного путешествия в Бат. Его мотивы Луиза не пыталась понять.
Как бы там ни было, театр снова превратился в реальную жизнь, когда они с графом оказались наедине в покачивающемся закрытом экипаже, увозящем их прочь из столицы.
– Вот и все, – с облегчением вздохнула Луиза.
– Все только начинается, – неожиданно серьезно ответил Руперт.
Луиза молчала, размышляя над его словами. Действительно, все только начинается. Но что именно начинается? Вот она сидит в карете с незнакомцем, который стал ее мужем по ее желанию и согласию. Он смотрит на нее неожиданно серьезно, его зеленые глаза потемнели, стали почти черными. Луиза впервые видела графа таким, прежде он был неизменно весел, остроумен и… соблазнителен. Теперь же… ей даже стало немного страшно. Это ее муж. Он женился на ней из-за денег. Пусть она сама этого хотела и сама все устроила – реального положения дел это не изменит. Да, была та ночь, когда с ее губ слетели неосторожные слова о любви и когда он пообещал, что сделает ее счастливой. Но какое значение это все имеет теперь, когда нет обратного пути? Когда через несколько часов они остановятся в гостинице и зайдут в одну комнату, чтобы провести ночь вместе. И каждая следующая ночь тоже будет совместной. Луиза даже улыбнулась: мысль о совместных ночах заставляла сердце биться быстрее. Но будут и совместные дни. Смогут ли они с графом стать не просто мужем и женой, но близкими людьми? Нужно ли это графу – или ему достаточно ее денег?