За окном уже светало, хотя Луизе казалось, что она закрыла глаза всего лишь на мгновение. Девушка протянула руку, но соседняя подушка была пуста. Руперт сидел в кресле, завернувшись в халат, и смотрел в огонь камина, который, очевидно, разжег, когда она спала. Сейчас граф выглядел так, словно прошедшая ночь прибавила ему сразу десяток лет: на щеках залегли тени пробивающейся щетины, а глаза горели мрачным огнем – или в них отражалось пламя камина? Что с ним? Ведь он же явно и недвусмысленно вел все именно к этой ночи, к этой постели. Что не так?
Луиза на секунду закрыла глаза, словно пытаясь почувствовать, услышать его мысли. И она поняла. Это совесть. Свойство простое, но столь редкое, что даже забываешь, что оно существует.
– Руперт, – тихо сказала девушка, привлекая его внимание. – Я знаю, ты винишь себя в том, что поступил со мной непорядочно. Но я все равно тебя люблю.
Звуки ее голоса еще не успели раствориться во тьме маленькой спальни, когда Луиза поняла, что сказала чистую правду. И она не знала, радоваться ли этому или оплакивать свою печальную судьбу.
И тогда девушка услышала его ответ:
– Ты можешь мне не верить, но я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
– Я верю, – прошептала она.
Но верила ли? И верил ли он?
Глава 11
Утро оказалось донельзя суматошным: во-первых, пришлось быстро и осторожно пробираться в дом, так как Луиза решительно отвергла идею дождаться появления у измятой постели леди Крайтон, что, с одной стороны, позволило бы избежать объяснений, а с другой – не только нанесло бы ущерб репутации графа, но и поставило под угрозу возможность дальнейших отношений, поскольку девушка знала точно: отец вряд ли примет с распростертыми объятиями того, кто бесчестно поступил с его дочерью. Во-вторых, не успела Луиза устроиться в своей собственной кровати и начать погружаться в сон, как на подъездной дорожке загрохотал экипаж, проснулись слуги, и весь дом пришел в движение: приехал отец. Тетя Ви, кстати, появилась позже, довольная собой и своими успехами в картах.
Луиза провела еще одну почти бессонную ночь, и весь предстоящий день обещал быть чрезвычайно беспокойным.
За завтраком, не желая откладывать дело в долгий ящик, девушка посвятила отца в свои планы и заявила, что граф Рэйвенвуд явится просить ее руки сегодня же после обеда (о чем они с Рупертом заранее договорились) и что она рассчитывает, что его предложение будет немедленно принято. Тему брачного контракта Луиза решила не затрагивать, но и не волновалась на этот счет: отец не оставит ее без средств, да и граф не упустит своего, обсуждая финансовые вопросы.
После завтрака Майкл Грэхем отправился к мистеру Кортни (наверняка для того, чтобы собрать сведения о потенциальном женихе), но Луиза по этому поводу не беспокоилась. Она ясно дала понять отцу, что Руперт Страйтем, граф Рэйвенвуд, станет ее мужем в любом случае. А уж за долгие годы общения с дочерью Майкл Грэхем твердо усвоил, что Луиза перевернет весь мир, но получит желаемое.
Как и посоветовала Луиза, граф Рэйвенвуд явился в большой дом вскоре после обеда, причем прибытие обставил с помпой, хотя вряд ли кто из Грэхемов остался не осведомленным о финансовом положении претендента на руку наследницы. Луиза уверяла, что все это пустяки, но граф все же до конца не поверил в то, что отец барышни полностью и во всем с ней согласится.
Что ж, скоро станет ясно, не сделал ли Руперт ошибку, отказавшись от мысли увезти Луизу в Гретна-Грин или поставить семью девушки перед фактом бесчестья дочери. Конечно, тогда оставался бы риск, что Грэхемы просто лишат Луизу наследства (что маловероятно), да и репутация графа Рэйвенвуда сильно пострадала бы (то есть всем бы стало известно о его непорядочности, сам-то он и сейчас знал, что прошлой ночью поступил совершенно бесчестно, несмотря на все заявления Луизы), но сейчас велика была вероятность того, что Майкл Грэхем просто откажет ему, не даст согласия на брак, и Руперту все же придется поступить недостойно. Тогда все сильно осложнится тем, что тайно действовать будет уже очень и очень затруднительно. Что ж, оставалось только довериться Луизе и действовать строго в соответствии с правилами: формальное предложение, обсуждение брачного контракта, свадьба…
Визит начался с того, что граф не узнал собственный дом. Возможно, следовало зайти сюда раньше и ознакомиться с новой обстановкой. Руперту нужно было время, чтобы привыкнуть к изменениям и смириться с ними. От старого особняка остались только стены. Да и то, кажется, только внешние. Внутри все было новым, богатым, идеальным. И незнакомым. Руперт вздохнул: старый дом всегда ему нравился именно своей древностью, каждая комната хранила в себе память о многочисленных графах Рэйвенвудах, живших, любивших, растивших детей и умиравших в этих стенах. Сейчас же обстановка была прекрасной и… безжизненной. Даже вышколенный дворецкий, возникший из пустоты, казался ненастоящим. А уж лакей, проводивший графа в библиотеку, вообще выглядел марионеткой на ниточках, невидимых, но совершенно однозначно реальных.
Библиотека совершенно не изменилась, разве что исчезла пыль с книг и чехлы с мебели, да сменились портьеры. Только за столом отца сидел новый хозяин дома – пусть и временный, но оттого не менее внушительный.
– Мистер Грэхем.
– Граф Рэйвенвуд.
Обменявшись всеми положенными вежливыми фразами, мужчины внимательно изучили друг друга. Руперт не знал, к каким выводам пришел Майкл Грэхем, но мгновенно сообразил, что разговор выйдет длинным и далеко не во всем приятным. Отец Луизы выглядел и был квинтэссенцией и символом развивающегося промышленного Севера: полноватый блондин, в серых глазах – стальной блеск, костюм с иголочки, дорогой, но далеко не модный, широкие ладони, не знающие физического труда, но все еще хранящие память о поколениях предков – земледельцев и скотоводов. А самое главное – безграничная уверенность в себе, своей правоте и собственных неограниченных возможностях. Да, Майкл Грэхем, вполне возможно, не понаслышке знал, что такое тяжелый труд, но все это было в прошлом: сейчас за ним стоят невероятно большие деньги, делающие другие деньги. Руперт чувствовал людей, это был его дар. И сейчас он видел, что перед ним человек щедрый и великодушный, но не добрый, да и далеко не мягкий, привыкший все обдумывать, взвешивать и воздавать всем по заслугам. Как ты отнесешься к нему, так он и ответит. И отплатит полновесно как за добро, так и за зло. Страшный человек. Руперт почувствовал себя совершенно беззащитным, словно он стоял на ковре библиотеки абсолютно голым. Никакая ложь, даже самая невинная, здесь не пройдет. Но и правда может не спасти. Выручит только быстрота ума и дипломатичность. Говори правду, но только ту, о которой спрашивают, не соглашайся на уступки в важном, но иди на компромисс в незначительном… На этом поле Руперт чувствовал себя уверенно. Только противник перед ним стоял все же очень и очень опасный.