— Будет сделано, — отвечаю я. Просто это того не стоит.
— Ты прекрасно выглядишь, Ви, — успокаивает меня папа, прижимая к себе еще крепче. — И я так горжусь тобой и всем, что ты делаешь на работе и в волонтерстве. Я так рад, что ты нашла то, что так сильно любишь.
— Спасибо, папа.
Он смотрит на мою мать, а затем снова на меня.
— Позволь мне проводить тебя, — он перекидывает руку через мое плечо, пока я заказываю с телефона такси обратно в отель. Как только мы оказываемся на улице и дверь закрывается, папа поворачивается ко мне. — Не слушай ее, милая.
— Как я могу не слушать? Она постоянно так делает. Постоянно придирается.
— Я поговорю с ней.
— И что это даст? Ты разговариваешь с ней уже много лет, а она все такая же. Я ничего не могу сделать, чтобы сделать ее счастливой!
— Ты знаешь, какая она, Ви.
— Да, папа, знаю. Но это уже недостаточно веское оправдание.
Такси подъезжает как раз вовремя, и я еще раз быстро обнимаю его на прощание.
— Люблю тебя, — бросаю я через плечо, в расстройстве идя по дорожке к ожидающей машине.
— Я люблю тебя, моя прекрасная дочь, — добавляет папа, как только я сажусь в машину.
Я машу ему рукой, пока машина отъезжает от дома, который я больше не хочу посещать.
ГЛАВА 14
ЗАНДЕРС
Мне нравится играть против Нэшвилла. Их толпа чертовски шумная, и я живу за счет этого дерьма. Большинство спортсменов наслаждаются шумом на своих домашних играх, получая одобрительные возгласы от стадиона, полного преданных фанатов в цветах своей команды. Я же, с другой стороны, получаю огромное удовольствие от ненависти к команде гостей.
Я называю это преимуществом льда на выезде.
Хотите освистать меня, когда я выйду на лед? Нет проблем, за это я брошу вашего звездного форварда в борта.
Хотите обзывать моих товарищей по команде или придумывать дурацкие долбаные кричалки, которые не имеют ни малейшего смысла, просто чтобы подразнить нас? Пожалуйста, делайте это. Это подстегнет меня кататься еще быстрее и бить еще сильнее.
Хотите кричать на меня и бить по стеклу, пока я наслаждаюсь заслуженными минутами на скамейке штрафников? Музыка для моих ушей, детка.
Еще одна причина, по которой я люблю жизнь в дороге.
— Сделай погромче! — кричу я Рио в раздевалке гостевой команды. — Это моя песня!
Рио делает, как я прошу и регулирует громкость на своем старом бумбоксе, который везде носит с собой, и наполняет раздевалку одной из моих любимых зажигательных песен.
Я сижу на скамейке в раздевалке, полностью экипированный для нашей игры, пока музыка фокусирует меня, подготавливая к следующим шестидесяти минутам хоккея.
Вытащив телефон, обнаруживаю сообщение от своей сестры Линдси. Ее график почти такой же безумный, как и мой. Она самый молодой юрист, ставший партнером в своей фирме в Атланте. Ей тридцать лет, и она чертовски крута. Поэтому я ценю любое время, которое она выделяет из своего плотного графика, чтобы связаться со мной. И я благодарен, что это не о нашей матери как было в ее последнем сообщении.
Линдси: С Национальным днем братьев и сестер! Я даже не знала, что такой существует. Удачи тебе сегодня, одиннадцатый!
К ее сообщению прилагается ссылка на пост в Инстаграм, в котором я отмечен.
Одна из наших местных спортивных сетей сделала пост с кучей фотографий различных спортсменов из Чикаго и их братьев и сестер с подписью: «С Национальным днем братьев и сестер наших любимых знаменитостей».
Фотография, на которой мы с Линдси после одной из моих игр, очень хороша. Настолько, что я делаю скриншот и добавляю его в свой минимальный список фотографий. Он в основном заполнен селфи, которые Элла Джо делала сама, когда неоднократно крала мой телефон.
Пролистываю страницу дальше. Они также разместили фотографию Мэддисона и его брата. Еще несколько моих знакомых парней в городе со своими братьями и сестрами — некоторые играют за «Чикаго Девилз», пара — за профессиональную бейсбольную команду Чикаго «Винди-Сити Вулвз», а один — за нашу футбольную команду «Чикаго Кобрас».
Но последняя фотография в этом посте привлекает мое внимание больше всего. Это фотография разыгрывающего команды «Чикаго Девилз» под номером пять, Райана Шея. Но меня удивляет не это. А кудрявая стюардесса у него под боком.
Стиви.
Я быстро нажимаю «метка», но единственное имя или учетная запись, которые всплывают, принадлежат Райану, поэтому я нажимаю на нее. Перейдя к списку людей, за которыми он следит, я ввожу ее имя.
И вот она — Стиви Шей.
Я понятия не имел, что Стиви — сестра Райана Шея. Конечно, у них одинаковый светло-коричневый оттенок кожи и веснушки, а глаза одинакового ярко-сине-зеленого цвета. Но собрать все это воедино было почти невозможно. И девушка явно не хотела, чтобы я знал. Иначе сказала бы мне, кто он, в ту ночь, когда я столкнулся с ней возле квартиры Мэддисона или когда я застал ее за просмотром его игры в баре в Денвере.
Теперь понятно, почему она живет через дорогу от меня. Ее брат зарабатывает сумасшедшие деньги.
Инстаграм-аккаунт Стиви, конечно же, закрыт. Единственное, что я могу видеть, это ее уменьшенную фотографию профиля, которая представляет собой вид из иллюминатора самолета с заходящим солнцем. В ее статусе написано: «Возможно, уехала из города…», а после этого стоит эмодзи самолета.
Не задумываясь, я отправляю дикой девушке запрос на подписку.
Чувствую себя прекрасно выходя из автобуса и садясь в самолет после легкой победы над командой Нэшвилла. Или я должен сказать, что чувствую себя хорошо из-за игры.
А вот от чего я не в восторге, так это от того, что Стиви до сих пор не ответила на мой запрос в Инстаграм. Прошло уже несколько часов. Уверен, что она его видела.
Вчера вечером, когда она отклонила мое предложение, мне это даже понравилось. Кроме того, я думал, что Стиви так и сделает. Она не поддалась мне так легко, что делает эту погоню еще более увлекательной. Это держит меня в напряжении, что теперь случается очень редко. Но я бы не возражал, чтобы Стиви немного уступила, даже если это так просто, как принять мой глупый запрос на подписку в Инстаграм.
— ЭЗ! — окликает один из новичков из задней части самолета. Я начинаю ослаблять галстук на шее, когда он спрашивает: — Трахнул вчера южанку? — достаточно громко, чтобы услышал весь самолет, включая конкретную стюардессу, которая, как оказалось, шла по проходу, пока мы разговаривали.
Я бы предположил, что девушки на борту уже привыкли к нашему сквернословию. Самолет для нас — это продолжение раздевалки.
Стоя в проходе рядом со своим местом, я пытаюсь откинуться назад, чтобы Стиви могла пройти мимо, но, будем честны, я не очень-то двигаюсь. Любому нелегко пройти мимо пятидесяти парней, которые только что поднялись на борт самолета и еще не сели, поэтому я притворюсь, что пытаюсь быть джентльменом и «ухожу с дороги».
Девушка отказывается смотреть на меня, пробираясь из задней части самолета к передней, но когда проходит мимо меня, я кладу руку ей на поясницу и направляю ее, пока она протискивается вперед.
И когда ее попка касается передней части моих брюк, я рукой сжимаю ее бедро, и ее тело напрягается под моим прикосновением, прежде чем Стиви продолжает свой путь.
— Зандерс! — снова зовет новичок, привлекая мое внимание. — Давай, парень, мне нужны подробности!
— Только потому, что ты не можешь потрахаться, Томпсон, это не значит, что тебе нужно слышать все подробности сексуальных похождений Зи, — вклинивается Мэддисон, пытаясь помочь мне избежать расспросов моих товарищей по команде о том, как прошла моя ночь.
Не то чтобы мы со Стиви переспали, и он это знает, но если и когда придет время, мне действительно придется держать это в тайне от остальных парней — чего я никогда раньше не делал.