Он не ошибся.
Мэддисон: Я подумал, что это мой сигнал, чтобы уйти. Счет закрыт. Увидимся завтра.
Хотя мне не нужно писать, я все равно это делаю. Не могу же сразу развернуться и пойти обратно к своему столику. Мое не очень-то скрытное прикрытие было бы раскрыто.
Выходя, я низко опускаю голову, надеясь остаться неузнанным, когда прохожу мимо троицы парней, одетых как тупые ковбои. И я говорю не о настоящих ковбоях. Я говорю о ковбоях «я впервые в жизни на юге, поэтому купил пару ковбойских сапог».
— Я выбираю блестящее платье, — говорит один из них, кивая в сторону столика Стиви.
— Я беру другую блондинку, — вклинивается другой.
— К черту, — возражает третий. — Ты не оставишь меня с большой девкой.
У меня все силы уходят на то, чтобы не развернуться и не ударить этого ублюдка в лицо. Я знаю, что он просто треплется о ней. Он ни черта о ней не знает. Ну, я тоже ни черта о ней не знаю, но знаю, что Стиви в десять раз сексуальнее, чем любая из ее отчаявшихся подруг. И у нее есть настрой, чтобы поддержать это. Почему бы ему не захотеть ее?
Очевидно, у парня маленький член. Это единственное объяснение. Если он не может справиться с женским телом, то мог бы прямо сказать об этом, вместо того чтобы унижать ее, чтобы почувствовать себя лучше.
Ох, блядь.
Я в полной жопе. Все решено. Я должен переспать с ней, пока мои яйца не приобрели самый глубокий оттенок синего.
Тройка идиотов уносится к столику Стиви, прежде чем я успеваю что-либо сделать.
Мэддисон уже давно ушел к тому времени, когда я возвращаюсь на свое место, а Рио все еще хлопает ресницами, глядя на девушек в баре. Мое пиво закончилось, и я не собираюсь пить еще одно в ночь перед игрой, но не могу заставить себя уйти, пока Стиви здесь, в окружении пяти самых дерьмовых людей на планете.
Пытаясь быть хитрым, но, конечно, терпя неудачу, я держу свой избирательный слух прикованным к соседнему столику, время от времени поглядывая на него. Две подруги Стиви полностью увлечены двумя придурками, оставляя ее на самого большого засранца из всех.
Ему явно неинтересно, и он даже не пытается скрыть тот факт, что «застрял» с ней, поскольку сидит в добрых двух футах от нее и отказывается смотреть в глаза, даже когда Стиви говорит.
Я чертовски ненавижу это.
А также ненавижу то, что не могу усидеть на месте.
Встав из-за своего стола, я подхожу к ней.
— Срань господня, ты Эван Зандерс! — объявляет тот, кто отказывается уделить Стиви время. — Могу я получить автограф?
Я на мгновение приостанавливаюсь, чтобы дать ему возможность оправдать свои надежды.
— Нет.
Смотрю вниз на кудрявую девушку рядом со мной, откидываю ее локоны с лица и, не задумываясь, поднимаю ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня. Моя татуированная рука обхватывает ее щеку, и я провожу большим пальцем по покрасневшей и веснушчатой коже. Пронзительные глаза Стиви смотрят на меня с замешательством, а ее рот открыт. Не то чтобы я винил ее. Даже я не знаю, что я делаю.
— Готова идти? — спрашиваю я, сфокусировав взгляд на ее сине-зеленых глазах.
Стиви не отвечает. Она просто сидит в удивленном оцепенении, а пятеро зрителей смотрят на нее с таким же шокированным выражением лица.
— Спасибо, что составили ей компанию, — говорю я группе, переплетая свои пальцы с пальцами Стиви и предлагая ей встать и последовать за мной к выходу. Возможно, они не заметят сарказма в моем голосе, но я-то уж точно заметил.
Девушка тащится за мной, все еще находясь в растерянном трансе, поэтому я обхватываю ее за плечи и притягиваю ее тело к своему, по сути, направляя к выходу. Я чувствую взгляды группы на наших спинах, поэтому наклоняюсь и целую Стиви в макушку, чтобы действительно показать себя.
Я никогда раньше не целовал голову цыпочки, и, не буду врать, это было довольно странно.
ГЛАВА 12
СТИВИ
— Что… — я запинаюсь, все еще находясь в растерянном ступоре. — Что ты делаешь?
Я отстраняю свое тело от тела Зандерса, как только мы выходим из бара. Какой-то части меня нравится тяжесть его руки на моем плече, но большая часть меня совершенно не понимает, что происходит.
Зандерс, кажется, почти так же ошеломлен, как и я, своим небольшим публичным выступлением, и застывает на самой оживленной улице Нэшвилла.
Гул живой музыки доносится из каждого бара на этой улице.
— Черт! Это ЭЗ! — кричит кто-то, доставая свой телефон и делая снимок звездного хоккеиста.
— Зандерс! — Еще фотографии, еще вспышки.
— Черт, — бормочет Зандерс себе под нос, наклоняя голову вниз, пытаясь хоть немного спрятаться.
— Это твоя новенькая? — спрашивает случайный зритель. Я поворачиваю голову в его сторону, когда понимаю, что он имеет в виду меня. — Она не похожа на твой обычный типаж.
Мои глаза расширяются от этого заявления, мое тело согревается, смущение заливает меня краской. Я чувствую на себе пристальный взгляд дюжины пар глаз, не говоря уже о бесконечных вспышках фотокамер телефонов.
Как можно быстрее я поворачиваюсь в противоположном направлении и бегу, желая поскорее уйти от этой сцены.
— Стиви, подожди! — кричит Зандерс, догоняя меня. А поскольку он чертовски высок и его ноги — это практически стволы деревьев с мускулами, парень догоняет меня в мгновение ока.
— Стиви, — снова зовет он, мягко потянув меня за руку, чтобы я последовала за ним по темному переулку за баром. — Иди сюда. Черт. Хватит все время убегать от меня.
Я выдергиваю руку из его хватки, совершенно обескураженная всей этой ситуацией.
— Можешь не произносить мое имя вслух, пока все твои фанаты нас снимают? Я не хочу, чтобы меня выставили в сети рядом со всеми твоими хоккейными зайками5.
Осознание поражает меня, когда я отворачиваюсь от него, убирая волосы с лица.
— Вот дерьмо. Я в полной заднице. Я так чертовски облажалась. Меня теперь уволят.
— О чем ты говоришь? — спрашивает Зандерс.
— Меня не должны видеть с тобой, — я показываю на его потрясающее тело, которое едва очерчено благодаря небольшому фонарю, свисающему со здания над его головой. — Теперь меня уволят.
Начинаю судорожно шагать по маленькому переулку, боясь вернуться на главную улицу, опасаясь, что его нетерпеливые поклонники будут там, готовые сделать еще больше фотографий.
— Стиви, остынь, — Зандерс отводит мои руки от волос, и холодный металл его золотых колец касается моих покрасневших рук. — Почему тебя уволят?
— Из-за этих фотографий, — лепечу я. — Мне нельзя видеться ни с кем из команды. Я потеряю работу, если меня поймают за общением с вами. — Мой тон звучит неистово, слова связываются воедино.
— Подожди, серьезно? — На лице Зандерса написано удивление и, возможно, немного… разочарования? — Ты не можешь тусоваться с нами?
— Нет! О, боже, нет.
Закрываю лицо руками, сожаление захлестывает меня, пока я продолжаю мерить шагами узкий переулок. Я не должна была сегодня никуда выходить. Весь вечер был ужасен с тех пор, как Ханна и Джеки появились в моем отеле. Никому из них не было дела до того, что я с ними. Они просто хотели использовать меня как связывающее звено с людьми, на которых я работаю. Парень в ковбойских сапогах, которые, как я поняла, он купил сегодня, даже не мог отнестись ко мне по-человечески. Он ни в коей мере не привлекал меня, но я пыталась быть дружелюбной, поддерживая разговор, хотя было ясно, что он не хотел оставаться со мной.
А теперь эти фотографии. О, боже, эти фотографии.
Подняв глаза, обнаруживаю, что Зандерс судорожно набирает сообщение на своем телефоне.
— Что ты делаешь?
— Разбираюсь с этим.
— Разбираешься с чем?
— С этими фотографиями, — Эван кладет свой телефон обратно в карман. — Моя команда пиарщиков занимается этим. Все, что попадет в сеть, будет тут же удалено.