Кроме лестницы в переднике по углам разместились колонны в виде ужасных, мускулистых демонов, держащих крупную, украшенную фризами капитель. На фризах жили разномастные бесы, и выполнены они были так искусно, что в бликах свечей оживали и кружились над головами царственных демонов в бесконечном хаотическом танце.
Довершали странное мистическое действо висевшие на стенах картины. На почтительном расстоянии друг от друга в тяжелых позолоченных рамках красовались портреты, на которых изображались демонически красивые молодые люди, непременно мужчины, с пепельно-белыми, как у хозяина усадьбы, волосами. На вид они больше напоминали демонов или вампиров нежели людей. У некоторых из них так вообще были острые, как у альвов, уши, но общее было в другом: в мертвецки бледных лицах, резонирующих своей белизной с кроваво-алыми одновременно и манящими, и отпугивающими губами; в черных, почти лишенных белка глазах, ехидной ухмылке и едком взгляде, который проникал в саму душу и заставлял сердце болезненно замирать.
Атмосфера в усадьбе была пугающей, удручающе угрюмой и тяжелой, как зависший над головой свод, зачем-то поддерживаемый оголенными по пояс рогатыми демонами. Не в пример обстановке хозяин усадьбы был весел и словоохотлив.
– Вот, затеял ремонт в дорическом стиле, но не понравилось, буду сносить. Слишком, видите ли, атмосфера давящая. Вы не задерживайтесь, проходите, а то, вижу, прекраснейшие спутницы моего доброго друга совсем помрачнели. Идемте, немного разбавил угрюмость холла, – беловолосый повел рукой, приглашая гостей в соседнюю комнату.
И вправду, в другой части дома уже не было ни демоном, ни танцующих бесов. На этот раз ее украшали полуголые девушки с рыбьими хвостами вместо ног, изящные танцовщицы с грацией горгороток и абсолютно голые мужчины, играющие на флейтах. Видно было, хозяин не поскупился на декорировании своего дома.
– Голодны, небось, устали с дороги? – проявил заботу Веридий. – Марта! – закричал хозяин. – Приготовь что ли обед, не шатайся без дела!
– Как ты сам? Рассказывай, – Веридий резко переметнулся с расспросами к Батури. – Столько лет не виделись, а ты все молчишь.
– Так ты мне слова не даешь сказать! – улыбнулся Клавдий.
Энин не верила своим глазам. Извечно недовольный и язвительный Батури расцвел, при встрече с другом, как весенний цветок, видно было: рад видеть старого знакомца. И что ему мешало появляться чаще? Крылатый ведь, обратись в кожана, полночи и ты уже в гостях, но нет, несколько лет ждал, пока ситуация не заставила.
– Правильно! – невпопад сказал Веридий и взмахнул руками. – Чего это нам лордам сраным, говорить насухо? Марта! Тащи вино из погреба, да получше подбери, не с простым гостем пить будем!
– Загонял ты Марту, – сказал Батури, улыбаясь беззаботной улыбкой, забыв, что рядом спит ребенок, а Веридий кричит во все горло, чего во время детского сна вампир не спускал никому.
– Потише, ребенок спит, – напомнила Анэт, когда поняла, что Клавдий будет и дальше спускать с рук все крики и оры своего громогласного друга.
– Да, – опомнился вампир, – не шуми.
Но было уже поздно. Малыш в руках Анэт открыл глаза и завел свою извечную песню. И на этот раз крик его был таким болезненным и жалостливым, что сердце Анэт обливалось кровью. Она всячески пыталась его успокоить, занять какой-то игрой, строила рожицы и заводила глупые разговоры, но ребенку, чтобы перестать рыдать, этого было мало.
– Слушаюсь и повинуюсь, дорогие гости, – ехидно сверкнув глазами и казалось одним только взглядом посрывав с Энин одежды, склонился в поклоне Виридий. – Обворожительные у тебя дамы, Батури.
– Обворожительные, – не стал спорить вампир. – Не мог быть потише?
– Так вы ему грудь дайте, он и утихомириться.
– Давали уже. – Излишне грубо осведомила Энин.
– Странно, – брови на молодом лице хозяина удивленно разошлись, отчего их обладатель стал напоминать малолетнего мальчишку. – Я бы даже сказал: удивительно, – продолжал он ехидным тоном. – Но я же слышу, что он голоден. Или вы, мамаши, не понимаете его крика?
– Кричит, да и кричит, – недовольно бухнула Энин.
– Не скажи… – начал было Веридий, но его прервали на полуслове.
– И мы ему не мамаши, – подала голос Анэт.
– Тогда все ясно. Пустышками дитя баловать собрались? Сколько дней он у вас, не евши?
– Я его кормил, – помрачнев, выпалил Батури, чем удивил и Энин, и Анэт, которые этого и знать не знали.
– И чем же? – вопросительно взглянул на друга Веридий.
– Это обсудим позже. А сейчас поговорим о важном: у тебя есть молоко?
– У меня есть даже лучше, чем молоко, у меня есть Марта, – с отсутствием всяческой логики сказал Веридий и заверил: – Не переживай ты так, Марта все сделает, как надо.
– И где же твоя распрекрасная Марта? – спросил тогда Батури.
– За твоей спиной, – взглядом указал Виридий.
Баутри обернулся. Он думал, что увидит дородную даму с повадками исконной хозяйки, но, вопреки ожиданиям, Мартой оказалась симпатичная, миловидная девушка с русыми волосами, переплетенными в косу и пышной грудью, чего не могла скрыть даже широкая домашняя одежда. Курносый нос ее был слегка вздернут, а наивные, добрые и честные глаза смотрели на Клавдия с неподдельным интересом и видно было, что Марта ни в коем случае не против незваных гостей, отнюдь, ей приятно, что в их доме появились новые лица.
– Здравствуй, Марта, – склонил голову в полупоклоне Батури.
Девушка, ничего не ответив, отвела взгляд, а на ее щеках появился румянец смещения.
– Не обращай внимания, – махнул рукой Виридий, – застенчивая она, – вслух сказал он, а, протолкавшись до мыслесферы друга, беззвучно добавил: – И немая.
Клавдий посмотрел на девушку другими глазами, а Марта, будто услышав слова Веридия, или просто уловив переменившийся взгляд гостя, резко развернулась и побежала на кухню.
– Стой, дуреха! – окликнул ее Веридий и вслед сурово добавил: – Дуй сюда, и не вздумай убегать, пока не скажу. – Марта вернулась и была она красная, как обласканный солнцем помидор. – Марта, милая, – ласково обратился к ней Веридий, еще больше вгоняя служанку в краску, – проводи девушек в столовую, накорми, напои, как положено, а затем спать уложи. Устали они с дороги. А вы, девушки, не стесняйтесь. Друзья Лиса – мои друзья, а равным моему радушием не сможет похвастаться ни один вестфалец.
Энин скривилась, вспоминая первый поток гостеприимных призывов хозяина и его указания, в какую сторону идти гостям, Анэт оставила реплику Веридия без внимания, будучи полностью занятой укачиванием младенца.
– Ты открыл новый стиль? – обратился хозяин к Батури, оглядывая его превратившуюся в лохмотья одежду.
– Не донимай, – закатил глаза Клавдий, впрочем, улыбка с его лица никуда не исчезла.
– Марта, не стой истуканом, – переключил свое внимание на служанку Веридий. – Сказал же: поухаживай за гостями. А вы, девушки, идите за ней, Марта у меня не разговорчивая.
Служанка пошла в соседнюю комнату, сестры, послушав совет хозяина, отправились следом.
– Лис, иди в кабинет, – начав раздавать приказы, Веридий уже не мог остановиться и каждому пытался найти занятие. – А я пока схожу в погреб, возьму что-нибудь, чем можно просушить горло. Дорогу помнишь?
– Давай пошустрей, – вместо ответа выговорил Батури. Дорогу он помнил прекрасно, хоть и был в последний раз в доме Куницы десятки лет назад. – У меня исключительно мало времени.
– Ну, уж нет, дорогой, ты у меня слишком редкий гость, чтобы я так скоро тебя отпустил, – хохотнул Веридий, уже идя по направлению к винному погребу, а в дверях добавил: – Быстро ты от меня никак не отделаешься.
Батури предрешено вздохнул и, делая мученический вид, поплелся на второй этаж, в кабинет своего старого друга и друга покойного отца.
– Эх, язва, – процедил ему вслед Веридий и хохоча побежал в погреб.
– Кто бы говорил! – по-ребячески откликнулся Клавдий, но его уже никто не слышал.