как раз пел, что бравые дозорники не отвлекаются на взоры прекрасных дам, – и запечатлела поцелуй у него на лбу.
– Неожиданно, – помолчав, признался он. – Я вроде пока живой.
Не действует!
– Ох, ладно, – прошипела я, не зная в точности, к кому обращаюсь: к Всевышнему, тетушке Руфильде или коварной судьбе, устроившей эту подлянку.
И быстро, пока не передумала, накрыла ртом теплые губы Далена.
Он замер, застыл и лишь мгновение спустя осторожно и нежно ответил на мой поцелуй. Его язык ласкал мои губы, пробовал, как самое изысканное на свете лакомство. Я потянулась навстречу и, не удержавшись, упала на грудь мужа. Обхватила ладонями его лицо.
Опомниться не успела, как Дален перекатился, опрокидывая меня на спину. Навис надо мной, опершись на локти. Он держался на весу, боясь придавить, но я все равно ощущала тяжесть его могучего тела, его жар, его желание…
– Лика? – вопросительно прошептал он, на миг прерывая поцелуй.
Яснее ясного, о чем он хотел меня спросить. Я замерла, распластанная под мужем. Да? Нет? Да? Нет?
– Да… – сорвалось с губ.
Однако Дален не услышал моего ответа. Он покачнулся, неловко завалился на бок, подвернув под себя руку – к утру точно онемеет! – и засопел.
– Поцелуй сработал, – произнесла я вслух. – Быстро. Надежно. Спасибо, тетушка Руфильда.
Тогда почему в моем голосе звучало разочарование?
ГЛАВА 25
Пока Дален спал сном младенца, я встала и выкинула торт от греха подальше. Вернулась и какое-то время сидела на краю постели, глядя на мирно сопящего супруга. В голове снова и снова прокручивалось воспоминание о горячем поцелуе – напористом и в то же время нежном. Внизу живота сладко тянуло, тело жаждало продолжения, и теперь уже я не усну до утра, буду ворочаться и думать о сильных руках и теплых губах Далена.
Что мне помешает сегодня затащить собственного мужа на супружеское ложе? Ничего! Кроме моей глупой щепетильности… Сначала я хочу признаться, что вместе с памятью исчезла и прежняя Лика, а я – самозванка, вот уже несколько дней притворяющаяся его женой. Страшно представить, как Дален отнесется к подобной новости! Но если… поймет и простит – мы попробуем заново построить отношения. Вместе! Ложь – недолговечная основа для брака. Такой союз обязательно рассыплется, как рассыпается с виду крепкий дом, чьи стены изнутри изъедены жуком древоточцем.
Я смотрела на спящего Далена. На серьезного, но порой такого забавного, на нежного, хотя и очень сильного, на человека, который отказался от своей прежней жизни ради любви… И понимала, что вовсе не хочу его терять!
– У нас ведь получится? – прошептала я. – Правда?
Я перебралась через мужа, потихоньку распрямила его руку, придавленную туловищем. Хотя можно было не осторожничать: Дален спал крепко – пушкой не разбудишь. Впервые за дни, проведенные бок о бок в одной кровати, я подкатилась к мужу и примостила голову ему на плечо.
На рассвете сработал будильник, стоящий на секретере. Это я назвала его будильником, чем изрядно повеселила Далена.
– Как-как ты назвала чаробуд? Будильник? Лика, ты просто кладезь необычных слов. Надо не забыть. Будильник!
Название «чаробуд» зверскому агрегату, конечно, подходило больше, ведь он работал на магическом принципе. Я принимала матовый шар на подставке за пресс-папье, пока в одно ужасное утро он не подскочил к потолку, кружась, как стробоскоп: он швырялся – другого слова и не подберу – яркими лучами во все стороны и истошно кукарекал. Перебудил половину улицы: Дален, как обычно, не рассчитал сил, накладывая заклятие.
Теперь чаробуд нежно мяукал, как котенок. И такими же нежными оказались прикосновения мужа, когда он, проснувшись, погладил меня по щеке и мягко поцеловал в краешек губ. С тяжелым вздохом он покинул постель, забрал форму и сразу спустился на кухню, чтобы дать мне выспаться.
Но и я не собиралась залеживаться в постели, хотя уснуть удалось лишь под утро. Сегодня важный день! Я должна придумать, чем удивить моего нового рекламного агента – Жози! От старушки зависит, появится ли у кондитерской шанс. Для местных жителей я пока чужачка и чудачка, но все изменится, если Жози замолвит за меня словечко.
Я быстро оделась и, захватив тетрадку, спустилась на кухню.
За столом сидел Дален, подперев щеку кулаком, и грустно хлебал кофе из тазикообразной чашки. Время от времени он морщился и тер висок. Видать, отдача от эйфорического тортика оказалась неслабой.
Услышав шаги, он вскинул голову и тут же поднялся мне навстречу.
– Да сиди-сиди! – махнула я рукой, останавливая порыв Далена, который все никак не мог избавиться от аристократических привычек: как же он может сидеть за столом, когда леди стоит!
Бесполезно: Дален усадил меня, принес кофе и только потом опустился рядом на стул.
– Лика!..
– Дален!..
Мы заговорили одновременно. Я хотела облегчить душу признанием, что переборщила с магией и у Далена случилась передозировка.
Споткнувшись на первом же слове, мы оба замолчали, но, не дождавшись, пока заговорит собеседник, продолжили так же хором:
– Я испортила торт, ты вчера был не в себе из-за него!..
– Лика, прости, что вчера оплошал. Это больше не повторится!.. Что?
Смысл моих слов дошел до Далена, он умолк и выразительно изогнул бровь: мол, продолжай, внимательно слушаю!
Стушевавшись, я зажала руки между колен. Ух, если сейчас так страшно сознаваться в содеянном, то каково будет открыть Далену главную тайну, что его жены, Гликерии, больше нет в этом мире!
Я поведала все как на духу: как нашла в тетради отличный рецепт, как тренировалась, призывая магию, как обрадовалась, что она вернулась, и, не рассчитав, вместо одной щепотки – насыпала две, а то и больше.
– Муся попробовала крошку и сразу догадалась, что торт испорчен. Она и покупателей специально разогнала. Зря на нее обиделась… Тетрадка приказала торт выкинуть, но я и тогда не сообразила почему! И ведь тетрадка предупреждала, что передозировка вызывает эйфорию! Дален, прости, – покаянно закончила я.
– Тетрадка, значит? Но что означал твой поцелуй?
Ой, совсем не проще