Муж остался недоволен мною, что я не столько интересовалась причиной приезда неожиданных гостей, сколько сетовала, что я с ними не повидалась (была в это время в институте).
В тот год в ноябре бывали хорошие, довольно теплые дни. Воспользовавшись одним таким днем, мы поехали в Давыдове и Солотчу. Погуляли в сосновом лесу, съездили на любимый наш косогор за монастырем, повидались с Агафьей Ивановной и договорились, что Александр Исаевич снова немного поживет у нее зимой.
После поездки особенно чувствуется, как недостает мужу в городе свежего воздуха. Голова нет-нет да побаливает. То и дело видишь его с холодной грелкой, которую держит левой рукой у головы, а правой пишет.
По вечерам мы слушаем чтение по Би-би-си "Ракового корпуса". А однажды прорвалась радиостанция "Свобода" - как раз тогда, когда читался "Раковый", 5-я глава. "Свобода" передает все подряд, без пропусков.
Закончив чтение 1-й части "Ракового корпуса", Би-би-си дало 21 ноября 20-минутную передачу, посвященную рецензиям английских критиков на тот же "Раковый корпус". Отзывы, как правило, хвалебные. В связи с некоторыми высказываниями Александр Исаевич пошутил:
- Теперь они разъяснили мне, почему у нас "Раковый корпус" не хотят печатать.
Эту передачу удалось записать на диктофон. Сразу же, чередуясь, расшифровали ее, перевели на машинописный текст. Александр Исаевич возьмет эту запись с собой в Москву (ведь там Би-би-си глушат нацело!).
22 ноября муж повез "Тунеядца" в Москву.
Совпало так, что в Мосфильм Александр Исаевич должен был принести сценарий 26 ноября, а 25 ноября, накануне, "Правда" в редакционной статье одобрила "Литературную газету", которая осудила "антиобщественную, очернительную позицию, занятую Солженицыным и рекламируемую буржуазной пропагандой". В связи с этим он особенно досадует, что связался с Мосфильмом, "Зачем к крупному - мелкое?" - говорит он.
Режиссер Алов от сценария в восторге. Хоть прямо ставить! Лишь бы разрешили! Говорит, что в его практике таких полностью готовых вещей было всего две-три!
Солженицын сдал в Мосфильм три экземпляра сценария. Из них два сразу же пошли наверх: один - в управление Мосфильмом, к Сурину, второй - в ЦК. Из ЦК очень скоро последовал звонок. Звонил некто Соловьев. Смысл был такой: Солженицын - его любимый прозаик, но на этот раз с первых же страниц - полное разочарование... Не хотелось бы поднимать шума. Лучше бы отказало само творческое объединение...
И оно в самом деле через некоторое время отказало. 10 декабря к нам в Рязань приедет оттуда представительница1. Привезет назад два экземпляра сценария и сообщит Александру Исаевичу о решении расторгнуть с ним договор с оставлением ему 25% аванса, которые он уже получил. Она же расскажет, что на обсуждении в Мосфильме сценарий хвалили. Пашка - великолепное открытие... У Элли - некоторая прямолинейность... Понравилась сценарная форма, зрительность...
1 Вдова Скуйбина.
Пришло и два официальных документа:
"...сценарно-редакционная коллегия VI творческого объединения, рассмотрев представленный Вами первый вариант литературного сценария "Тунеядец", к сожалению, не может считать его приемлемым.
В связи с этим действие договора прекращается с оставлением выплаченного Вам первого аванса в сумме 1500 р..."1.
Еще один: заключение сценарно-редакционной коллегии VI творческого объединения 26.12.68. "...Редакционная коллегия отметила достоинства представленного сценария - его комедийность, интересно выписанные образы главных героев - Пашки и Элли - и некоторых эпизодических персонажей, решенные остроумно, с полным владением и кинематографической комедийной формой эпизоды автомобильных гонок и сцены в лесу.
Однако атмосферу, в которой развивается главная сюжетная линия сценария, сценарно-редакционная коллегия считает принципиально неприемлемой. Прежде всего это относится к сценам, в которых изображается предвыборная кампания и сами выборы в народные судьи. Если линия взаимоотношений Пашки и Элли - основная в сценарии - написана в ключе лирической комедии, то сцены, посвященные предвыборной кампании и выборам, решены сатирически и с той мерой заострения, которая мешает им органически влиться в произведение... В связи с этим сценарно-редакционная коллегия расторгает договор с А. Солженицыным"2.
Мой муж даже доволен исходом дела. Теперь он свободен от Мосфильма, от сценария, от того, чего можно было вообще не писать...
Впрочем, кое-кто из очень серьезных читателей сценарий оценил. Так, например, Лидия Корнее-вна писала Александру Исаевичу: "Вещь - на мой взгляд - создана мастерски: может по фабрике ходить гоголем... Замечателен Пашка. Замечателен Бригадир - фигура реальная и в то же время символическая"3.
1 Мосфильм, 09.12.68.
2 Мосфильм, 26.12.68.
3 Чуковская Л., 24.11.68.
Когда 29 ноября Александр Исаевич увиделся с Твардовским, решение Мосфильма еще известно не было. Александр Трифонович заинтересовался сценарием. Подумывал, нельзя ли его напечатать. Попросил Александра Исасвича дать его ему и редакции "Нового мира" прочесть, приговаривая при этом: "Право первой ночи - нам!"
Солженицын дал Твардовскому "Тунеядца", вынув оттуда наиболее крамольные вставные листы, как сделал это и для Мосфильма. И даже несмотря на это, возвращая спустя три недели сценарий автору, Александр Трифонович пошутил: "Ну что я могу сказать?
Сажать вас надо, и чем скорей, тем лучше". Однако Александр Исаевич не мог не почувствовать, что сценарий Твардовскому понравился...
Еще Александр Исаевич говорил с Твардовским относительно того, нельзя ли еще заплатить за "Раковый корпус"? Ведь его уже набирали! Александр Трифонович тотчас же предложил Александру Исаевичу свои деньги.
- Сколько вам надо? Тысячу?.. Две?.. - спросил Твардовский, - Моя сберкнижка - ваша сберкнижка!
Александр Исаевич разъяснил, что ему нужны официальные поступления. Того и гляди еще прослывет тунеядцем! Какие-то лекторы так уже говорят...
Александр Трифонович обещал подумать. В результате через некоторое время он примет от Солженицына заявление; столько-то денег получить удастся, хотя главный бухгалтер "Известий" ("Новый мир" подчиняется бухгалтерии "Известий") будет удивляться, зачем это Твардовский материально поддерживает Солженицына?..
Беседовал в тот раз Александр Исаевич и с Лакшиным по поводу его последней статьи в "Новом мире" о "Мастере и Маргарите" Булгакова. У меня сохранилась запись, сделанная мужем, того, что он сказал Лакшину:
"Вообще, я считаю Вас критиком первого ранга, независимо от перегородок между столетиями (XIX-XX). Ваши статьи особенно ценны и приятны тем, что каждую строчку, абзац читаешь с наслаждением, как художественное произведение. Все статьи Ваши мне нравились, но в последней, о "Мастере и Маргарите", мне кажется, Вы недобрали одного этажа, археологического этажа; еще можно было глубже копнуть. Очень сложный роман, он требует очень глубокого объяснения. То, что Вы написали, все очень интересно - трактовка, что дьявольскую силу он применяет как мысленную расправу за справедливость. Однако мне кажется, что там есть еще какое-то более глубокое и серьезное объяснение всего этого, двух вопросов:
1) использование дьявольской силы;
2) евангельская история.
1. Это выходит у Булгакова за рамки этого романа, это вообще его какое-то распутное увлечение, какая-то непозволительная страсть, проходящая через его произведения, начиная с "Дьяволиады", где это уже чрезмерно и безвкусно даже. В этом отношении он как-то напоминает Гоголя. Вообще, Булгаков есть вновь родившийся Гоголь. И такое удивительное повторение нескольких важнейших сторон таланта совершенно изумляет. И в своем пристрастии к нечистой силе он тоже повторяет Гоголя, повторяет его и в юморе, и во многом другом.
2. Если бы это была попытка объяснить просто, с точки зрения художника, всем известную легенду - это было бы одно. Но если в этом самом произведении так восхваляется нечистая сила и так унижается Христос, - тут тоже надо что-то выяснить. Один мой знакомый сказал, что это - евангельская история, увиденная глазами сатаны.
И вот соотношение этих двух струй (нечистой силы и Бога) в одном романе заставляет осторожно к этому отнестись - что-то здесь еще надо объяснять!.."
Вскоре после возвращения домой Александр Исаевич присутствует на собрании Рязанского отделения СП. В числе других вопросов был и такой: о плане напечатания произведений рязанских писателей в 70-м году в издательстве "Московский рабочий". Под конец Сафонов сказал: "Еще 25 листов остается свободных". "Как раз для "Ракового корпуса", - подумал мой муж. Но даже о его предложении почитать главы из повести на том совещании и не вспомнили.
Между тем в те же дни к нам пришло одно запоздалое письмо с реакцией на статью в "Литературной газете" "Идейная борьба. Ответственность писателя". Дать хотя бы его прочесть рязанским писателям! Автор письма писал: "Неужели верно, что будто бы Вы - как пишется в газете: "...свои литературные способности... мог отдать Родине... мог бы, но не пожелал..."