Москва, ближняя дача Сталина.
После того как Молотов ушел, Сталин попил чаю и улегся спать. Однако он долго ворочался на просторном кожаном диване и никак не мог заснуть. В голову упорно лезли мысли, связанные с последним разговором, который у него произошел с Молотовым, и Сталин вновь стал проигрывать в уме возможные варианты развития ситуации.
С т а л и н. Какие шаги собирается предпринять Гитлер в Польше в ближайшее время? Ведь до сих пор Германия избегала применять военную силу для решения своих территориальных проблем, хотя всегда при этом бряцала оружием и демонстрировала свою несокрушимую решимость начать войну ради достижения публично поставленных целей. Действительно ли Гитлер на сей раз готов воевать с Польшей из-за Данцига, или же это был его очередной блеф?
Поставим вопрос по-другому: а какой из двух возможных вариантов был бы выгоднее для Советского Союза? Скажем, чем может закончиться фашистский блеф с Данцигом? Скорее всего, тем, что Запад вновь пойдет на очередной Мюнхенский сговор. Но именно такое развитие событий для нас и представляет наибольшую угрозу.
Получив Данциг, Гитлер рано или поздно «мирно» подомнет под себя и всю Польшу, а затем Румынию и Прибалтику. В результате немецкие дивизии по просьбам этих правительств выйдут к нашим границам, после чего нападение Германии и ее сателлитов на СССР будет лишь делом времени. Причем помощи от Запада в этой ситуации ожидать нам не придется.
Вероятно, Англия и Франция в советско-германском конфликте займут позицию благожелательного нейтралитета по отношению к Германии. А ведь начни Красная армия побеждать в этой войне, то в этом случае Запад, чтобы не пустить коммунистов в Европу, станет еще и помогать Гитлеру.
Поэтому в создавшейся ситуации нам было бы выгоднее, чтобы Германия начала войну с Польшей, нежели избежала бы ее. Во-первых, после нападения немцев на Польшу Запад, вероятно, будет вынужден выполнить свои гарантии и под нажимом общественности, даже помимо своего желания, все же ввяжется в войну. Во-вторых, при определенной ситуации Красная армия могла бы в подходящий для этого момент, даже не спрашивая на то согласия Варшавы, вступить на территорию Польши и ударить свежими силами по немцам, которые к тому времени уже понесли бы заметные потери от вооруженных столкновений с польской армией.
Тогда возникает следующий важнейший вопрос: что нам делать с англо-франко-советскими переговорами о взаимопомощи? Заинтересованы ли мы в заключении тройственного договора о взаимопомощи? Безусловно заинтересованы, но лишь такого договора, который действительно мог гарантировать нашу безопасность. В противном случае договор нам не нужен, и даже вреден.
Мы заинтересованы в таком договоре, который не оставлял бы у Гитлера ни малейшей возможности «мирного» подчинения Германией как Польши, так и любой другой страны, граничащей с СССР. Договор, который принудил бы фюрера либо вообще отказаться даже от самой идеи экспансии на Восток, либо заставил бы его начать войну с коалицией крупнейших европейских стран в условиях явно невыгодного для Германии расклада сил.
А что хочет Чемберлен? Судя по всему, он хочет любыми способами избежать войны с Германией и заключить новый договор с Гитлером по типу Мюнхенского. Но сделать это Чемберлену не дает общественное мнение Запада, для которого само имя Гитлера уже стало синонимом агрессии. Именно под давлением общественного мнения правительства Англии и Франции были вынуждены дать свои гарантии Польше и начать с нами переговоры о заключении договора о взаимопомощи. Тем не менее Чемберлен сделает все, чтобы не допустить полной политической изоляции Германии, а тем более военного краха гитлеровского режима.
Поэтому если Запад не примет всех наших условий, а значит, оставит для себя лазейку для того, чтобы иметь возможность уйти от выполнения взятых на себя обязательств, то мы официально заявляем о провале трехсторонних переговоров по вине Лондона и Парижа. Однако при этом мы оставим себе свободу действий и попытаемся столкнуть лбами Запад и Германию. Именно для того, чтобы со временем получить такую возможность, Молотов уже завтра заявит Шуленбургу о необходимости создания в советско-германских отношениях соответствующей политической базы.
Приняв это трудное решение, Сталин успокоился и вскоре уснул.
21 мая 1939 годаБерлин, кабинет Гитлера.
Р и б б е н т р о п. Мой фюрер, граф Шуленбург сообщает из Москвы, что вчера он имел беседу с Молотовым, в ходе которой советский премьер сказал, что для успеха советскогерманских экономических переговоров должна быть создана соответствующая политическая база.
Г и т л е р. А что конкретно при этом имел в виду Молотов?
Р и б б е н т р о п. Шуленбург попытался выяснить у него этот вопрос, но тот странным образом уклонился от ответа на него. В результате нашему послу так ничего и не удалось уточнить.
Г и т л е р. Очень интересно. Похоже, Сталин дает нам знак, что Советы готовы пойти на какие-то договоренности с Германией по польской проблеме. Ответьте Москве, что в нашей лавке есть много разного товара, и мы готовы его продать России. Если же Кремль желает вместе с Англией и Францией идти против Германии, то мы готовы и к такому варианту развития событий.
Р и б б е н т р о п. Кроме того, Дирксен сообщает из Лондона, что Чемберлен просит нас сформулировать вопросы для обсуждения на прямых англо-германских переговорах.
Г и т л е р. Что же он нас за простачков принимает? Пусть Чемберлен сам и сформулирует эти вопросы, а мы посмотрим, как далеко Англия готова пойти навстречу нам.
Р и б б е н т р о п. А в чем же тогда состоит принципиальное различие между целью наших возможных переговоров с Москвой с одной стороны и с Лондоном – с другой?
Г и т л е р. То, что Запад не хочет воевать с нами, вопрос очевидный. Поэтому мы должны убедить Лондон и Париж, что не собираемся воевать с ним, а наша главная цель находится на Востоке.
А вот Сталин, вероятно, понимает, что рано или поздно, но России придется воевать с Германией. И поэтому нельзя исключить того, что Советы в последний момент вмешаются в ход нашей войны с поляками, даже вопреки желанию Варшавы. И этот шаг Москвы может поставить нас в очень сложное, а может, даже и критическое положение.
Поэтому если нам до начала войны с Польшей не удастся договориться с русскими, то нападение на Польшу станет для Германии слишком рискованным шагом. И в этом случае, как это мне ни жаль, но нам придется отказаться от военного решения польской проблемы, и мы будем поставлены перед необходимостью договориться с Западом о новом Мюнхене, где польский вопрос был бы решен мирным путем.
После этого судьба Польши со временем будет решена по чешскому сценарию, а ее территория – «добровольно» включена в состав рейха в виде протектората. Вот тогда-то мы и приступим к решению нашей главной внешнеполитической задачи – завоеванию жизненного пространства в России и его последующей германизации.
Второй вариант: нам удается договориться с русскими о разделе Польши. Тогда наш последующий удар будет направлен против Запада, разделавшись с которым мы направим дивизии вермахта против России.
Какой из этих двух вариантов удастся реализовать, будет ясно только в последний момент. Причем очень многое будет зависеть от позиции Москвы. Однако, что бы при этом ни решил Сталин, он сам вобьет первый гвоздь в гроб России.
Таким образом, сейчас нам необходимо продолжить наши конфиденциальные контакты как с Москвой, так и с Лондоном, создавая при этом почву как для мирного, так и военного вариантов решения польской проблемы.
23 мая 1939 годаМосква, Наркомат иностранных дел. Беседа Молотова с посланником Финляндии в СССР Ирие-Йоскиненом.
М о л о т о в. Правительство Финляндии по согласованию с правительством Швеции направило Советскому Союзу ноту, в которой поставило вопрос об изменении статей 6-й и 7-й конвенции таким образом, чтобы правительства Финляндии и Швеции имели право вооружения Аландских островов.
Ввиду географического положения СССР вопрос о вооружении Аландских островов имеет для нас весьма большое значение. Причем у нас есть основание считать, что вооружения на Аландских островах могут быть использованы в первую очередь против СССР.
При определении своей позиции по этому вопросу советское правительство исходило из заинтересованности СССР в том, чтобы Аландские острова не оказались источником военной опасности для СССР.
И р и е – Й о с к и н е н. В зоне, расположенной к югу от демаркационной линии, финляндское правительство намерено приступить к работе по возведению укреплений, достаточных для эффективной защиты островов. Правительство не находит возможным дать более подробную информацию относительно этих укреплений, а также относительно зоны, расположенной к северу от демаркационной линии. Более подробные сведения не были сообщены даже финляндскому парламенту.