Хитклифф, это я, твоя Кэти,
Я вернулась, вернулась домой,
Одной мне так холодно в свете,
Впусти же меня, окно открой.
Тобиас умер шесть недель назад, и юный волшебник никогда в жизни не чувствовал себя таким свободным. У старика не было ни семьи, ни друзей, если не считать пьяниц в пабе. Северус не позаботился о похоронах — это была бы пустая трата денег. Скорее, он дал отцу тот минимум, которого требовал долг. Никаких похорон и памятника для Тобиаса Снейпа. Всего лишь формальная кремация и незаконное захоронение в реке, куда он водил Северуса ловить рыбу, когда тот был совсем маленьким.
О, как же темно, одиноко
Вот так, вдалеке от тебя.
Тоскую. Судьба так жестока,
Мне холодно жить, не любя.
Я возвращаюсь, любимый,
Хитклифф, моя ты мечта.
С тобой мы навеки едины.
Как без тебя жизнь пуста!
Резкий стук в дверь так напугал его (как настоящего, так и юного), что Северус-воспоминание чуть не выронил стакан.
В тот вечер Северус никого не ждал. Он вытащил палочку и приоткрыл дверь, зная, что звонивший должен быть волшебником или ведьмой — только на прошлой неделе Северус наложил на дом заклинание, чтобы скрыть его от магловских глаз.
Слишком долго в ночи я бродила, скиталась,
И мне надо вернуться, вернуться домой.
Я исправлю с тобой всё, что в жизни осталось,
Я приду, я вернусь в перевал грозовой.
Северус подкрался к себе, юному, и посмотрел на фигуру в плаще с капюшоном, стоявшую на пороге.
Хитклифф, это я, твоя Кэти,
Одной мне так холодно в свете.
Хо-о-олодно…
Там, судя по очертаниям, стояла женщина. Она оглянулась через плечо, словно опасаясь преследования.
Дай мне тепла,
Дай мне забрать твою душу.
— Что вам нужно? — требовательно спросил Северус-воспоминание.
Женщина повернула голову. Оба Северуса подавили вздох: младший — от неожиданности, старший — от внезапной боли.
Свет из дома падал на рыжие волосы. Её зелёные глаза покраснели, а щёки покрылись пятнами. Серый плащ скрывал зелёную форму целительницы, как будто она приехала прямо с работы. Она держала палочку обеими руками, нервно перекатывая её между пальцами.
— Северус? — голос женщины был хриплым и ломким. — П-прости… Я не знаю, куда ещё пойти.
— Лили, — выдохнул Северус-воспоминание.
Настоящий Северус скрестил руки на груди. По его щекам уже медленно катились слёзы. Он глубоко вздохнул, беря себя в руки, снова радуясь, что решил сначала посмотреть всё это в одиночку. Он отступил назад и прислонился к стене дома-воспоминания, заставляя себя оставаться бесстрастным наблюдателем.
— Лили, — растерянно повторил юный Северус. — Что ты здесь делаешь?
Лили попыталась ответить, но её душили слёзы, и она закрыла рукой рот, пытаясь сдержать рыдания.
— Слушай, тебе лучше войти. Здесь небезопасно.
Старший Северус поморщился от заметного акцента рабочих окраин своего младшего «я», гортанно произносившего «т», а «з» и «д» в слове «здесь» где-то потерялись, так что прозвучало «есяпасна».
Северус-из-настоящего вспомнил, почему у него вошло в привычку всегда говорить так формально — точность слов помогла ему избавиться от лениво-вальяжного выговора.
— Пойдём, Лили, — Северус-воспоминание мягко протянул руку, обнимая её за плечи.
Она прижалась щекой к его руке и вытерла слёзы. Северус протянул носовой платок, который она с благодарностью приняла, входя в комнату.
— Прости, — повторила Лили, глубоко вздохнув, когда Северус вернулся обратно на улицу и бросил снаружи быстрый ревелио. Ни одного волшебника не оказалось в радиусе действия заклинания, так что он закрыл дверь.
Лили стояла, оглядывая гостиную с книжными полками и единственным хорошим креслом, которое Северус трансфигурировал для себя, чтобы читать. Она выглядела маленькой, потерянной и до боли грустной.
— Что случилось? — наконец сообразил спросить младший Северус (это прозвучало как «Чёчилось», и реальный Северус снова поморщился) после того, как некоторое время таращился на расстроенную ведьму.
— Это Джеймс… он… он… — она снова прижала руку ко рту, и её слова утонули в рыданиях.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Северус никогда раньше не понимал, насколько он страшен в гневе. Он наблюдал, как лицо юного Северуса, слишком напоминавшее Тобиаса Снейпа, потемнело в гневе, когда он рыкнул:
— Что он сделал?
Крепко сжимая в пальцах палочку, молодой волшебник подошёл к Лили и обнял её за плечи.
— Нет… нет, Сев. Всё совсем не так. Он ничего не сделал, — Лили, покачав головой, потянулась к нему, вцепившись в рукава. Её лицо было залито слезами. — Не надо…
— Он сделал тебе больно? Я убью его на хрен. Что он сделал, Лили? Он тебя ударил? — Северус окинул её взглядом в поисках возможных отметин на коже.
— Он ничего не сделал, Сев, — твёрдо сказала Лили, хотя её голос звенел от слёз. — Он ничего не сделал!
— Ты уверена? — Северус посмотрел в глаза Лили, пытаясь понять, насколько правдивы её слова.
— Сев, — предостерегающе сказала Лили. — Северус! Перестань, — она отвела взгляд и отступила, освобождаясь из его хватки. — Убирайся из моей головы.
Музыка заполнила пространство между ними, когда Лили посмотрела на него. Теперь она крепко сжимала свою палочку, держа её слегка приподнятой на уровне бедра, переступив с ноги на ногу и прикусив губу.
— Это было ошибкой, — очень тихо произнесла Лили, шагнув к двери.
Северус сделал ещё один шаг назад.
— Прости, — тихо сказал он, предупреждающе подняв руки, — но я должен был знать, — его голос слегка дрожал. — Ты же знаешь, что… — он замялся, словно подыскивая подходящее слово, — люди… они лгут о таких вещах.
Гнев Лили иссяк. Она снова оглядела гостиную.
— Да, я знаю, — её плечи опустились. — Конечно, я знаю, — в её голосе прозвучала боль.
— Я больше не буду этого делать, — Северус поднял руку, проведя по волосам, и вздохнул: — Иди сюда, присядь, — он трансфигурировал кресло в маленький диванчик, уселся на него, приглашающе повёл рукой и тихо спросил: — Так ты расскажешь мне, зачем пришла сюда? После стольких лет?
Лили села рядом с ним, но не взяла его за руку, вместо этого положила палочку на колени и сложила руки на ней, долго смотрела на него, словно хотела прочесть его мысли, хотя никогда не была сильна в легилименции. Северус ответил ей тем же, ожидая, пока она соберётся с мыслями.
— Ты прислал свадебный подарок, — наконец заговорила Лили совсем о другом.
— Так принято, — сухо ответил Северус.
— Не стоило, — она опустила взгляд на свои руки.
Наблюдавший за происходящим реальный Северус поразился, насколько Лили при этом стала удивительно похожа на своего сына. Странно, он раньше не замечал, что ребёнок двигался, как Лили.
— Ты правда имел в виду то, что сказал? В той записке? — осторожно спросила Лили, не глядя на Северуса.
— Что я до сих пор скучаю по тебе, но надеюсь, что ты счастлива? — спросил он.
Лили кивнула, не поднимая головы.
— Конечно, правда, — Северус наклонился и накрыл ладонями её сложенные руки. — Ты собираешься сказать мне, почему ты здесь?
— Знаешь, — вздохнула Лили, — я была счастлива с Джеймсом. Даже несмотря на войну и всё такое. Мы пытались завести ребёнка, — она не смотрела на него.
Северус наклонился сильнее, прижавшись лбом к её макушке. Лили с лёгким вздохом прислонилась к нему.
— Мы пытаемся завести ребёнка, — повторила Лили шёпотом. — С тех пор, как поженились. Прошло уже больше года.
В комнате было невероятно тихо, и ни один из Северусов не заметил, когда остановилась пластинка — игла проигрывателя была зачарована самостоятельно подниматься, едва запись заканчивалась.
— Я начала беспокоиться. Это очень долго, чтобы попытаться… тем более, что я выбирала лучшее время, чтобы… ты понимаешь, — Лили говорила приглушённо, словно боялась, что кто-нибудь подслушает.
Реальный Северус вынужден был наклониться ближе, чтобы услышать её.