Только этот человек может выписывать какие-то бонусы настолько легко и вот с этим убийственным выражением лица, будто в уме он меня уже высек у столба посреди своей приемной. Хотя, там же нет столба…
— За что это? — тихонько выдаю я, хотя вообще-то это вроде как поощрение. Поощрение, которое я вообще-то не заслужила.
Козырь же секунду медлит, будто прикидывая, достойна ли я пояснений, а потом невозмутимо пожимает плечами.
— За бдительность, — емко подводит он черту в этом разговоре, и тут же шагает к выходу из кабинета, а девочки и я — почтительно сторонимся, освобождая ему дорогу.
Он… Он оценил мои заметки? Серьезно?
И пороть меня никто не будет?
— Только один момент, Виктория, — у самой двери Козырь оборачивается, и его взгляд снова становится действительно недовольным, — больше никогда не отмечайте мои задания выполненными, если они у вас только еще в процессе завершения. Для меня «выполнено» — значит «выполнено уже сейчас», а не «через час», «после обеда», «в конце рабочего дня». Еще один такой фортель, и ваша дочь может остаться сиротой. В прямом смысле. Вы меня поняли?
— Д-да, — я аж заикаться начинаю, потому что да — пробирает, до мурашек абсолютно везде. С одной стороны — понятно, что это шутка, но все равно — тембр голоса и взгляд будто заставляют в этом сомневаться.
И плевать, что я вообще-то ничего не отмечала выполненным, я же еще отредактировать хотела… Слушать это сейчас Эдуард Александрович явно не будет…
— Тогда приступайте к работе, господа, — в голосе Козыря будто щелкает хлыст, и его сотрудники, заинтересованно косящиеся в сторону нашего кабинета, все-таки возвращаются к делам.
Козырь уходит. Можно выдыхать? А в обморок упасть можно? Мне очень-очень нужно! У меня тут три мешка с цементом с плеч упали…
— Виктория, извольте зайти ко мне на ковер, — медовым и очень многозначительным тоном Николай возвращает меня на грешную землю, — немедленно.
Кажется, обморок откладывается по техническим обстоятельствам…
Я неожиданно обнаруживаю, что в моей крови веселыми пузырьками побулькивает оптимизм.
Все будет хорошо. Меня пока не уволили. Должна же я еще немного помучиться — согласно коварным планам Эдуарда Александровича. Хотя, по его лицу, он был уверен, что и вечного рабства для меня будет маловато…
Но ведь он меня оставил же?
Черт возьми, но как же вовремя я закончила черновик перевода… Я ведь могла и не успеть. И вряд ли я бы отделалась так легко, если бы не законченная работа, с теми ремарками, что произвели на Козыря такое впечатление, что он меня даже натянул чисто символически.
Ведь по регламенту той же информационной безопасности — вынося из своего кабинета бумаги, я уже нарушала пару пунктов…
Больше таких промахов допускать нельзя, мне и так чертовски повезло. Мало того, что меня не покарали, так мне еще и выписали поощрение…
— Николай Андреевич, сразу скажите, вы планируете меня убивать?
— А вы думаете, не стоит, Виктория? — все тем же медовым и опасным тоном уточняет Николай.
Я думаю, что семенить за мужиком с широким шагом в платье с узкой юбкой и на каблуках — это то еще сомнительное удовольствие.
— А как же мои трудовые подвиги? Если вы меня убьете, кто их будет совершать?
— И правда, куда же мы без ваших подвигов… Придется убивать вас не до конца, Виктория, — опечаленно вздыхает мой собеседник, и его пальцы легонько порхают над панелью электронного замка, набирая код открывания двери.
Я помню двери на предыдущем месте работы — в том скромном музейчике — закрывались даже не на два замка: второй все время заедал, и Катя, администратор музея, постоянно на это ворчала.
На фоне этого Рафарм с его электронными замками у каждого кабинета мне напоминал в первый день какую-то тайную базу ФБР из боевиков про Итана Ханта. Я не очень догоняла, зачем такие заморочки… Думала, что, может быть, дело просто в статусе, и небесно-крутому Рафарму совсем не по статусу пользоваться морально устаревшими металлическими ключиками, но, оказывается, дело было не только в этом. Но и во вполне обоснованной паранойе местного руководства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И этого, оказывается, недостаточно, да, — заметив мой взгляд и проявив чудеса телепатии, отмечает Николай, — у меня есть ощущение, что скоро нас всех запрут в бункер, впускать будут только по сканерам сетчатки, а за утечки — расстреливать на месте. Провинившегося и еще десятерых его коллег. По законам Орды.
Самое забавное в этой шутке была именно доля шутки…
Я не успеваю даже дойти до того самого бежевого ковра, на который меня вызывали.
Мой желудок вдруг решает, что самое время зайтись в слишком громкой истерике…
— Ты вообще обедала? — Николай, уже склонившийся над своим рабочим столом, поднимает на меня взгляд. Услышал, блин!
— Ну, — я кошусь на собственные ногти, — я добивала текст… А потом вы позвонили, Николай Андреевич.
Будто и не заметила, что он сорвался на «ты». Если серьезно — я еще не готова вот так просто сокращать дистанцию с этим мужчиной. Да и… Я сейчас ощущаю себя еще более неловко, чем утром, когда Ветров так внезапно «расставил точки над i».
— Окей, значит, идем обедать, — неожиданно кивает Николай. А вот это неожиданный прием…
— У меня перерыв закончился, — опешив, выдаю я.
В любом голливудском фильме в этот момент девушка бы обязательно брякнула «ты приглашаешь меня на свидание» — у них с этим проще, хочешь покормить девушку — точно ухаживаешь за ней. Я вот почему-то не очень нуждаюсь в очевидных пояснениях.
— Строго говоря, у тебя его не было, — мой шеф чуть покачивает головой, — мы тут серьезно относимся к тому, чтобы сотрудники соблюдали верный рабочий график. Так что обедать, Вика, обедать. С надсмотрщиком, раз сама о себе ты заботишься паршиво.
Упрямый какой, так ведь и талдычит… Ну ладно, я тоже та еще коза…
— Я бы не хотела вас отвлекать, Николай Андреевич.
— Ну, так и не спорь с начальством на пустом месте, — криво ухмыляется Николай, — тем более, что и меня на половине перерыва выдернули этими дебильными камерами, будь они неладны. Так что я тоже поесть нормально не успел и могу случайно съесть свою секретаршу. Ты готова взять на себя подобные человеческие жертвы?
— Ох, ни в коем случае…
И все равно неловко. Но… Но все так же приятно. И той легкой эйфории от удачного разрешения всей этой ситуации с переводом в моей крови становится больше.
Обломитесь, Ярослав Олегович, вашего выхода с «моей бывшей женой» оказалось недостаточно, чтобы отбить интерес Николая ко мне.
— Вас всегда вызывают, когда камеры выключаются? — осторожно уточняю я, пользуясь случаем, чтобы выстроить картинку всей этой истории в голове.
Все-таки мне непонятно, каким ветром занесло в наш отдел Козыря и каким глюком в системе электронного контроля висящая на мне задача вдруг оказалась отмеченной как «готовая».
Мне ведь объясняли порядок, я ведь не страдаю маразмом, сама я ничего не отмечала.
— Меня, Анджелу, да, — Николай кивает, — после первого же слива и сообщения от службы безопасности об информационной уязвимости их систем наблюдения, такой установили регламент. Вызывают нас, Анджела проверяет сейфы тех, кому документы выданы на руки.
— А у неё случайно нет удаленного доступа к системам сотрудников? — этот неосторожный вопрос у меня вырывается уже в лифте, который, к счастью, в это послеобеденное время приходит пустой — подслушивать некому.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Случайно есть, — Николай сначала отвечает, нажимая на кнопку лифта, а потом бросает на меня косой взгляд. — Вика, ты в чем-то её обвиняешь?
— Я… Нет. Наверное, нет… — я мотаю головой. Почему нет? Не знаю, почему на самом деле. Просто то, что я прокручиваю в голове… Это ведь надуманно, да?
— Козырь пришел потому, что получил уведомление от тебя о выполненном задании, — тихо проговаривает Николай, своим пристальным взглядом будто приковывая меня к месту, — ты хочешь сказать, что это она сбросила твое задание? Через удаленный доступ?