Читать интересную книгу Ремарк и оригами - Андрей Бондаренко

— Здравствуйте, дамы и господа, — солидным медвежьим басом пророкотал «петушок». — Разрешите отрекомендоваться. Сильвио Висконти, главный врач и один из миноритарных акционеров психиатрической клиники «Триест»…. Вы, молодой человек, как я понимаю, являетесь знаменитым инспектором Ремарком? Польщён, неоднократно читал в газетах о ваших прошлых успехах…. А, вот, ваши…э-э-э, спутницы?

— Моя верная и близкая подруга Инэс Сервантес, — кивнул головой в сторону Инни Роберт. — Театральная актриса.

— Как же, как же, — благостно заулыбался главврач клиники. — Был на одном из ваших спектаклей. Да и телесериалы с вашим участием доводилось смотреть. Бесспорный талант. Рад нашему знакомству.

— И я рада.

— А это — моя новая сотрудница, — продолжил процедуру знакомства Роберт. — Помощница и опытный аналитик, Мария…

— Танго, — непринуждённо перебила его Танго. — Зовите меня просто и незатейливо — «Танго». Да, признаться, люблю власть потанцевать, грешна…. Можно, я присяду на этот милый диванчик? Благодарю, очень мягко и удобно. Инни, присаживайся рядышком, не отсвечивай…. Уютно здесь у вас, док. Пахнет очень хорошо. Да и обставлено всё со вкусом…. Смотрю, Сильвио, вы хорошо разбираетесь в живописи? Это же — Беллини? — принялась тыкать указательным пальчиком в картины на стене: — А данный деревенский пейзаж, если я, конечно, не ошибаюсь, принадлежит кисти непревзойдённого маэстро Тинторетто?

— Не ошибаетесь, — заинтересованно пялясь на стройные и загорелые женские ноги, лишь условно прикрытые коротеньким подолом летнего изумрудно-зелёного платья, бесконечно-удивлённым голосом подтвердил Висконти. — Я искренне поражён…. Молодая и прекрасная женщина определяет — с первого же взгляда — авторство старинных итальянских картин? Неслыханное дело…

— Ах, оставьте, — непринуждённо закинув одну стройную ножку на другую, продолжила беззастенчиво лицедействовать соратница-аналитик. — Какая, право, ерунда. Я несколько раз подолгу жила в Италии и успела посетить практически все тамошние музеи и картинные галереи. Все-все-все…. Признаюсь, что наиболее сильное впечатление на меня произвела легендарная миланская галерея Амброзиана. Ну, та самая, открытая в далёком 1618-ом году знаменитым кардиналом Федерико Борромеем…. Вы, Сильвио, посещали этот замечательный музей?

— Конечно, посещал. Причём, неоднократно…. Впрочем, мне больше по нраву музей, основанный Джаном Джакомо Польди-Пеццоли. В нём, кстати, представлены не только картины известных итальянских художников, но также и скульптуры, и средневековые рыцарские доспехи, и чудесная коллекция старинных часов…

Завязался оживлённый разговор (вернее, диалог), насквозь культурной направленности. Мелькали громкие имена-фамилии, заумные термины и вычурные названия различных музейных учреждений: — «Антонио Виварини, Мантеньи, Тициан, Лото, Лоренцетти, классицизм, супрематизм, виженари арт, замок Сфорцеско, галерея Брера, Нумизматический музей…».

Минут через шесть-семь Роберт, решив-таки вмешаться в ситуацию, заявил:

— Извините, но вынужден попросить вас, уважаемые знатоки итальянской живописи, перенести эту интересную и познавательную беседу на другое время. Так как мы прибыли сюда совсем по иным — важным и серьёзным — делам-вопросам.

— На другое, так на другое, — покладисто согласилась Танго, после чего грациозно поднялась с дивана, достала из ярко-алой дамской сумочки белый картонный прямоугольник, протянула его главврачу клиники и пояснила: — Это, Сильвио, моя визитка с телефонами. На всякий случай.… Кстати, позвольте и вашу. Ага, спасибо большое, созвонимся, встретимся и поболтаем уже всласть, без спешки и ограничений…. Старший инспектор, позвольте, всё же, завершить тему о живописи? Буквально пару-тройку слов, не больше? А? Благодарю…. Вот, эта картина на стене, с правой стороны от письменного стола, на которой изображён высокий представительный мужчина в нарядном средневековом камзоле и с элегантным арбалетом в руках…. Это же, Сильвио, вы?

— Я, конечно же. Дружеская шутливая стилизация, так сказать.

— Шутливая? Понятно…. А, простите, арбалет?

— Что — арбалет?

— Он-то, надеюсь, настоящий? Очень красивая, изящная и симпатичная штуковина. Наверное, авторская работа? Хотелось бы, честное слово, взглянуть на него. Питаю, знаете ли, страсть к средневековому оружию.

«Ай, да Танго!», — мысленно восхитился Роберт. — «До чего же наблюдательна и глазаста. А я ничего такого и не заметил, мол, картина, как картина…».

— Извините, милая собеседница, но только ничего не получится.

— Почему?

— Украли у меня этот по-настоящему ценный и коллекционный арбалет. Месяца три с половиной тому назад. Залезли через балкон в квартиру и украли. Причём, только его, больше ничего не взяли.

— В полицию о краже заявили? — подозрительно прищурившись, решила проявить настойчивость Танго. — Куда конкретно?

— В полицейскую службу округа «Сити оф Сидней», по месту жительства. Можете проверить.

— И как успехи, если не секрет? Продвигается следствие?

— Никак не продвигается. Чего, впрочем, и следовало ожидать, — печально вздохнул Висконти, а после этого насторожился: — Что-то случилось? Вы же…э-э-э, мадам, не просто так спрашиваете?

— Не просто, — Танго вопросительно взглянула на Роберта и, получив молчаливое одобрение, невозмутимо пояснила: — Позапрошлой ночью, уже ближе к рассвету, предположительно из этого арбалета была убита немецкая овчарка.

— Собака? Значит, был совершён акт хулиганства? То есть, бытового вандализма?

— Если бы — хулиганства и вандализма. Не расслабляйтесь, Сильвио, раньше времени…. Итак, рассказываю. Неизвестный злодей из арбалета — прямо через оконное стекло — всадил несчастной собаке стрелу в грудь. А потом, дождавшись, когда раненая овчарка умрёт, залез в дом, поднялся на второй этаж и, долго не раздумывая, перерезал господину Поспишилу горло…

— Майклу? — на лице главврача отразилось бесконечное удивление, граничащее со страхом.

— Ему самому. Причём, от уха до уха…. Вы, Сильвио, знаете, что такое — «колумбийский галстук»?

— Конечно, знаю…. Вы, что же, хотите сказать, что…

— Да. Да. Да, — в голосе Танго зазвучали откровенно-инквизиторские нотки. — Именно это я и хочу сказать. Труп Майкла Поспишила был «украшен» колумбийским галстуком. То есть, его язык — через разрез на горле — вытащили наружу…

«Инквизиторские нотки в голосе? Что есть, то есть», — мысленно одобрил Роберт. — «Да и весь внешний облик нашей русской коллеги значимо изменился. Какая там молоденькая Мэрилин Монро? Не смешите. Волчица в самом соку, идущая по следу раненого оленя…. Пожалуй, «дожмёт» клиента. С такой-то хваткой. Есть, право слово, чему поучиться.… А господину Висконти, тем временем, знатно поплохело: побледнел весь, как новенькая гостиничная простыня, на лбу выступили меленькие капельки пота, даже его «петушиный» хохолок пропал куда-то, словно бы «размазавшись» по голове…».

— Кха-кха! Кха-кха! — спрятав лицо в ладонях, надсадно раскашлялся Висконти. — Кха-кха-кха…

— Ему же плохо! — всполошилась, поднявшись на ноги, впечатлительная Инэс. — Довели, понимаешь, человека…. Танго, прервись, пожалуйста, с вопросами. Лучше подойди к доктору и похлопай его по спине, пока он собственный язык, часом, не откусил…. Подойди-подойди, не ленись. И похлопай обязательно. Ну, зачем нам, спрашивается, сдался немой фигурант? Сама посуди.

— И то верно, подруга. Похлопаю, не вопрос…

— Надо дать ему чего-нибудь попить…. Ага, мини бар, встроенный в антикварный буфет. Открываю…. А какой напиток является самым…э-э-э, тонизирующим?

— Ямайский ром, — предпочитая наблюдать за происходящим со стороны, подсказал Роберт. — Грамм сто набулькай в стеклянную тару. Смелее. А можешь и все сто пятьдесят. Лишним, честное слово, не будет…

Через несколько минут главный врач психиатрической клиники пришёл в себя и, поставив на тёмно-фиолетовую дубовую столешницу опустевший бокал, вежливо поблагодарил:

— Спасибо, милые дамы. Выручили. Практически спасли…. Разволновался я не в меру. Прошу прощения. Понимаете, такое прискорбное и неожиданное известие. А годы-то уже не те. Далеко не мальчик…

«Он, действительно, ничего не знал о смерти Майкла Поспишила», — подумал Роберт. — «Ведь информация, благодаря усилиям старательного Габова, в прессу и Интернет пока ещё не просочилась…. Или же знает, но очень искусно и весьма убедительно притворяется? Не знаю, не знаю. Во всём же остальном…. Нет, ничего у Танго не получится. Молоденькая волчица, что называется, нежданно нарвалась на матёрого и опытного волка. Это же он, беря тайм-аут, приступ кашля только изобразил — чтобы собраться с мыслями и определиться с дальнейшей линией поведения. Сейчас, не иначе, уйдёт в «глухую несознанку». Не удалась, короче говоря, лихая кавалерийская атака. Жаль. Но ничего, док, мы ещё покусаемся…».