— Подумай об этом как следует, Гунилла, — предупредил он ее. — Ты сильнее привязана к Эрланду Бака, чем ты думаешь.
— Я не уверена в этом, — тут же ответила она, и глаза ее снова стали испуганными. — Мне нужен только покой, защищенность, товарищество, ты же сам сказал… что человек может жить очень хорошо в таком браке!
— Какое-то время, да.
— Все время! Всю жизнь!
Он уже раскаялся в том, что снова вывел ее из равновесия. В уголках ее глаз блеснули слезы.
Он почувствовал какое-то стеснение в груди, словно что-то у него внутри сжалось.
Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. «Это и есть нежность, — подумал он, — тоска о том, чтобы отдаться этой запуганной, сбившейся с дороги девушке».
Но об этом Хейке — отверженный всеми — не смел даже и подумать…
И еще в меньшей степени его мысли могли устремиться в желаемое им русло: к тому, чтобы убедить ее, какой красивой может быть любовь.
Но что он знал об этом?
Разумеется, он не был влюблен в Гуниллу. Пока не был. Но он, возможно, мог бы влюбиться в нее, если бы перестал следить за собой. И эта девушка переживала действительные трудности, вовсе не набиваясь на совершенно ненужное ей обожание. От этого он должен был избавить ее.
И он произнес холодно и рассудочно:
— Мне кажется, тебе не следует и дальше так мучить этого Эрланда. Ведь он имеет серьезные намерения по отношению к тебе. Ты должна объясниться с ним.
— Ах, я не могу! — испуганно произнесла она.
Нет, она в самом деле не могла этого сделать. Хорошо, тогда ему, Хейке, придется это сделать ради нее. Но она не должна об этом знать, иначе она запретит ему это делать.
Он начал с другого конца: стал выяснять, не является ли Эрланд пропавшим сыном Арва, Кристером.
— А кто такой этот Эрланд? — осторожно спросил он. — Ты… давно его знаешь?
— Всю жизнь.
Это мало о чем говорило ему. Гунилла была явно моложе Эрланда, голос у него был уже как у взрослого мужчины. И она вряд ли знала, как долго он жил в поместье Бергквара.
Нет, он должен был узнать все это сам. И как можно быстрее! Арв не заслуживал того, чтобы жить в неведении относительно своей собственной семьи.
В холодный зимний вечер Арв Грип и ленсман стояли на ступенях дома в Бергкваре, глядя, как на фоне темного неба вырисовываются руины замка.
— Скоро выпадет снег, — сказал граф Поссе. — И это очень кстати: будет настоящее рождественское настроение.
Арв уже собирался уходить, но все еще стоял, облокотившись на перила: расставаться не хотелось. Пунш получился на славу, и у них все еще было желание поболтать.
— Волки воют на луну, — сказал ленсман.
— Вряд ли это волки, — сказал Арв. — Волков здесь давно уже нет. Это собаки.
— Или, возможно, демоны в Ущелье дьявола, — предположил Поссе. Оба засмеялись.
— Хуже всего, что местные жители верят в это, — сказал ленсман.
— Пусть себе верят! Им нравятся страшные истории о привидениях, — добавил Поссе. Ленсман улыбнулся.
— Когда разговоры об этом стали особенно навязчивыми, я взял с собой шестерых мужчин и отправился в лес. Просто чтобы положить конец этой суеверной болтовне. И мы, конечно же, ничего не нашли! А они сказали, что мы просто искали не в том месте.
— Но Нордагорден был практически весь разграблен, — сказал Арв.
— Бродягами, я думаю.
— А тот, кого нашли с проломленной головой?
— Возможно, это была потасовка между соседями. А обвинили во всем демонов. Они утверждают, что Сири из Квернбеккена находится теперь в этом так называемом Ущелье дьявола. Они говорят, что по ночам из леса доносится плач.
Граф Поссе повернулся к Арву.
— Ты ведь одно время имел на нее виды, не так ли?
— Имел виды, это слишком сильно сказано, — ответил Арв с оттенком смущения. — Мне казалось, что она прекрасная, культурная женщина, что мы подходим друг другу, но на этом все и закончилось. Должен сказать, я тяжело воспринял ее исчезновение. Но ведь нам всем было тяжело тогда.
Остальные поддержали его.
— Как вы, наверное, помните, — продолжал Арв, — я навещал свою родственницу Ингелу в Вингокере. Когда я вернулся домой, Сири отсутствовала уже два месяца, и все мои отчаянные попытки найти ее оказались безрезультатными. Нет, я родился под несчастливой звездой, когда дело касается тех, в ком я нуждаюсь. Они исчезают с моего горизонта.
Граф и ленсман сочувственно промолчали. Они знали о страшной утрате Арва.
— А теперь самое время разойтись по домам, — сказал Арв, пытаясь смягчить атмосферу. Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись.
Арв смотрел на темное, покрытое снежными тучами небо. Снег скрипел у него под ногами. Земля была обледенелой.
Он не обладал способностью Хейке улавливать в воздухе сигналы того, что что-то должно произойти. Хейке наверняка бы почувствовал сейчас опасность. Но этот удивительный человек с чутьем зверя сидел теперь в уютной кухне и болтал с Гуниллой, все больше и больше привязываясь к ней.
Эрланд же сидел в Баке на краю постели и в бессилии и отчаянии ударял по ней саблей.
В Кнапахульте Карл чувствовал себя лучше после визита к Угле-Кьерсти и теперь сердито выговаривал своей жене, что она никогда не попадет на небо, если не будет служить своему мужу, как раба, с утра до вечера, на что Эбба с издевкой отвечала, что уж лучше ей попасть в ад. Карл замахивался на нее, но был бессилен что-либо сделать.
А в лесу горел скрытый от посторонних глаз костер. Во тьме Ущелья дьявола двигались какие-то таинственные существа…
Бергунда готовилась к Рождеству.
8
В предрождественское утро все были заняты лихорадочными приготовлениями к празднику. Хейке было немного стыдно оттого, что он никому не помогает, но у него были более важные дела: поиски сына Арва.
Он спросил у Гуниллы о семействах Андерса Эрикссона и Свена Карлссона. Священник сказал ему, что сыновьям Эрикссона девятнадцать и двадцать лет, да и Нильс Свенссон был примерно в таком же возрасте.
Гунилла была слишком занята, чтобы удивиться его вопросу.
— Как ты думаешь, Хейке, этот маринад достаточно хорош? Я никогда еще не делала это сама. А какую скатерть мне постелить на стол, ту или эту? Так что ты говоришь? Эрикссон?
Конечно, она может объяснить ему, где они живут, но сегодня он вряд ли застанет их дома. Сегодня все местные жители идут в баню Бергквары, чтобы вымыться перед Рождеством.
Ой, ой! Что же теперь делать Хейке?
Конечно, у него мог бы быть исключительный случай — увидеть всех сразу. Но он вряд ли сможет пойти в баню. С его-то лицом и его чудовищным телом! Он был волосат от груди до бедер, словно лесной тролль, и, подобно Тенгелю Доброму, Ульвхедину и многим другим несчастным «меченым», он был от природы таким же могучим по мужской части, как Пан, бог телесной любви и продолжения рода.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});