Читать интересную книгу Т-34 — истребитель гархов - Константин Клюев

Ольга убрала стопку личных дел в сейф, тщательно опломбировала замок сургучной печатью и отправилась к Серапионову, захватив в канцелярии тонкую папку с последними донесениями и оперативными сводками.

В доме на Волхонке было прохладно и тихо. В приемной пахло сапожным кремом, добротным армейским сукном и кожаными ремнями, а из кабинета в фойе сочился тонкий аромат зеленого чая и чего-то сладкого, кондитерского, довоенного.

— Присаживайтесь, Ольга Михайловна, — генерал указал ей на стул с гнутыми ножками и мягкими подлокотниками, а Канунников, оказавшийся тут как тут, вскочил с места и придержал стул за спинку, пока Ольга устраивалась.

На низком зеркальном столике стоял обыкновенный набор для чаепития и блюдо с припудренными марципанами.

— Федор Исаевич, ухаживайте за дамой, я к вам присоединюсь через пару минут. — Седой сел к письменному столу и углубился в изучение содержимого папки, привезенной Ольгой.

Канунников налил себе и Ольге по крохотной чашечке золотистого чая, взял блестящими щипцами марципан, положил на тонкую тарелочку с китайским драконом и придвинул тарелочку к Ольге. Повторив то же для себя, Канунников азартно откусил добрую половину маленького пирожного. Оля последовала его примеру, и они стали поглощать угощение, переглядываясь, как школьники на переменке. Шалдаева думала о том, что от марципана в этой булочке нет ничего, кроме сахара. Начинка должна быть из тертого миндаля с сахарным сиропом — именно она и называется «марципан». А в Москве так называют вот такие булочки со сладкой массой внутри. Какая разница, как называют — все равно невероятно вкусно: идет война, все по карточкам. А тут — маленький праздник.

По краю блюдца разгуливала полосатая оса. Лапки осы соскальзывали с золотой каймы китайского фарфора, но она упорно двигалась к своей цели — крошечному кусочку булочки с сахарной пудрой.

Серапионов встал из-за стола и раздвинул занавески, скрывавшие карту во всю стену. Он долго что-то искал на карте, затем воткнул синий флажок в найденную точку. Палец генерала пополз на восток, и его путь окончился красным флажком на булавке. Генерал оценил расстояние и хмыкнул.

Оса тем временем достигла заветной крошки, вцепилась в нее и попыталась взлететь. Неподъемная крошка оторвалась от блюдца на несколько миллиметров, затем опустилась вместе с осой и покатилась к центру блюдца. Оса отчаянно перебирала лапками по ноздреватой поверхности крошки, ухитряясь держаться сверху, как цирковая девочка на шаре. Эквилибристика давалась насекомому с трудом: крылья осы неутомимо и громко жужжали, и Ольга рассмеялась одновременно с Канунниковым. Оба старались смеяться беззвучно, но генерал все-таки обернулся. Он быстро подошел к столику, взял с подноса чистый пустой стакан и опрокинул на блюдце. Оса оказалась в прозрачном заточении и загудела, пробуя на прочность блестящую гладкую вертикаль. Генерал взял в руки блюдце и вышел из кабинета.

— Андрей, выпустите насекомое подальше от дверей, да больше не пускайте, оно мне совещание сорвет! — донеслось из коридора.

Генерал вернулся в кабинет и присел за столик, с удовольствием поглядывая то на Федора, то на раскрасневшуюся от смеха Ольгу. Было заметно, что генерал хочет сказать что-то особенное, но не может решить, как именно.

— Вот скажите мне, Ольга Михайловна, Константин Сергеевич Кухарский способен на неординарные поступки?

Ольга из-под ресниц взглянула сначала на Седого, потом на Федора. Этого было достаточно, чтобы успокоиться.

— Да, способен, Арсен Михайлович. Без сомнения.

— Оперативное донесение ГУЛАГа сообщает, что Кухарский поднял восстание и возглавил дерзкий и успешный побег из лагеря. Это несколько не соответствует тому заданию, с которым он был туда направлен. Мы просили его, как специалиста в области физики, сблизиться с одним физиком-теоретиком. Этот человек, доцент Рихтер, попал в лагерь по двум причинам. Первая и главная причина кроется в том, что он — ученый, и взгляды его находятся не в русле нашей идеологии. Вторая причина, дополняющая и усугубляющая первую: он — немец. Капитан Кухарский должен был пообщаться с ним в доверительной обстановке, так сказать, в бараке, в роли заключенного и коллеги. Опыты Рихтера были запрещены в сорок первом, а сам Роберт Эрнестович был перемещен в лагерь. Вообще, многие его догадки о структуре полей могли бы быть полезны в нашей, — генерал выделил слово «нашей» голосом, — работе, но все его рукописи были утрачены. Враг у ворот, какие там бумажки. Кухарский должен был послушать Рихтера, как физик физика, — и сделать выводы. Как вы думаете, Ольга Михайловна, что могло заставить капитана Кухарского изменить план операции и пойти на чрезвычайные меры?

В кабинете повисла тишина. Оля знала ответ — для нее он был прост и очевиден.

— Ошибка, товарищ генерал.

— Что? — Седой нахмурился. — Какая ошибка? Поясните.

— Элементарная ошибка. Скорее всего, он попал не в тот лагерь, либо о нем не было известно. Что-то в ГУЛАГе дало сбой. Так или иначе, ему пришлось бежать, чтобы не погибнуть зря. Другой причины быть не может.

Генерал замер, словно опасаясь спугнуть с цветка бабочку, сложившую узорчатые крылья в плоскую пластину с белесым изнаночным рисунком. Затем Арсен Михайлович бросился к столу и схватил серую папку.

— Ну, точно. Определить… лагерь 15-827! А бежал из лагеря 15-821! Самое любопытное, Федор Исаевич, его бегство упоминается в связи с неким танком-призраком, испарившимся из-под Курска. Теперь этот танк засекли летчики в болотах под Нижним Новгородом. Приметы совпадают с указанными в розыскной ориентировке — номер, тип, рисунки на башне. И лагерь, и танк — все в одном квадрате, десять квадратных километров.

Генерал снял трубку с черного телефонного аппарата и начал что-то тихо диктовать.

Через пять минут в комнату вошел адъютант Еремин и положил перед генералом листок бумаги.

— Вот же! — Серапионов озадаченно тер затылок. — Вот когда не надо — она тут как тут! И-ни-ци-а-тива! Воздушная разведка донесла, что по непроходимому болоту в сторону бора стремительно движется танк с вооруженными мужчинами в гражданской одежде на броне. И что же?! Быстрота и натиск! Нет чтобы наблюдать, так они подняли в воздух звено бомбардировщиков. Бомбили болото и бор. Представляю себе — контуженые лягушки веером, дым над трясиной… Что за люди на броне? Уверен, что один из них — наш Кухарский. В тех местах все население учтено до младенца. Ах, болваны, болваны, единицу от семерки отличить не могут!

В висках Шалдаевой стучали молоточки. Она точно знала, что Костя жив и здоров, но не смогла бы это объяснить никому. Знание — и все тут. Говорить об этом тоже не было смысла.

— Результат бомбардировки — ноль. Точнее, минус один. — Серапионов спешил успокоить собеседников. — Звено вернулось на базу без одного самолета. Кстати, нужно побеседовать с пилотами. В сводке пишут, что летчики живы, отправлены в госпиталь. Ольга Михайловна, завтра отправитесь в Горький. Еремин все организует, а перед отъездом обсудим детали. На сегодня вы свободны, спасибо. Андрей, вызови для Ольги машину.

— Удивительная девушка. — Когда за Шалдаевой и адъютантом закрылась дверь, генерал снова подошел к карте. — Представляешь, она применяет в своей работе такие методы, что впору вызывать святую инквизицию и жечь костры на Болотной площади. Упрямый факт: Ольга еще ни в ком не ошиблась. Невероятно! Кстати, в студенческие годы только блестящая интуиция спасла ее от серьезнейших неприятностей по комсомольской линии — Ольга создала на факультете атеистический кружок и изучала под этим флагом все, что ее интересовало — буддизм, христианство, учение Магомета, иудаизм, культы Буду, славянских колдунов. Со своим, естественно, уклоном, сверх обязательной программы. Я рад, что ее нашел.

Генерал воткнул булавку с красным флажком на зеленом поле возле голубого пятнышка озера и испытующе посмотрел на Канунникова.

Канунников закрыл глаза в знак полного одобрения.

* * *

— Удивительная девушка. — Кухарский достал из нагрудного кармана фотографию.

— Можно? — Суворин протянул руку, бережно взял кусочек картона и повернулся к огню, чтобы рассмотреть. — Так это же… Скамеечка какая-то, кустики…

— Да. Это то, что Оля видит из окна, когда сидит за столом, — засмеялся Кухарский. — Когда я вижу то же самое, что она, я становлюсь к ней ближе. Превращаюсь в нее, что ли.

Суворин вздрогнул, быстро вернул Косте карточку и надолго замолчал, озадаченно хлопая глазами.

Поляна стремительно уменьшалась в размерах, и все пространство сжалось до освещаемой костром неровной багровой сферы, по границам которой торчали черные силуэты веток с резными листьями. В просвете темной кроны можно было любоваться атласным небом, безмятежно растящим в своей глубине жемчужины первых звезд.