друга и не столкнуться в воздухе. Немцы прекрасно видят, что мы делаем. И пытаются нам помешать. Отчаянно маневрируют. Хотят развернуться к нам носом или хвостом, чтобы открыть по нам огонь. Но я не допускаю этого. Маневренность у наших «Спитфайров» на такой низкой высоте гораздо круче чем у этих неуклюжих двухмоторных германских монстров. И мы этим вовсю пользуемся. Мы можем поворачиваться гораздо быстрее чем немцы. И мы это делаем. Наконец, я приблизился настолько, чтобы открыть огонь из своих пушек. Атакую, как и хотел с бокового ракурса. Есть контакт. «Церштереры» со всеми этими поворотами в разные стороны совсем потеряли скорость. И это становится фатальным для одного из них. Мои пушки уверенно рвут его на части. Вот в сторону полетела треть крыла. Вспыхнул мотор. А потом «сто десятый» сваливается в штопор и падает в море. При потере скорости любой самолет может быстро уйти в штопор. Это очень неприятная ситуация для любого летчика. И смертельно опасная. Если не вывести самолет из штопора, то можно погибнуть, врезавшись в землю. И этот тяжелый истребитель Третьего Рейха уже и так был близок к сваливанию в штопор. Он же почти потерял скорость. А тут еще и я отвесил ему такой смачный пинок своими пушками. Итог закономерен. Как там говорилось в одной пьесе, которую я смотрел как-то давно? «И холодная вода поглотила его!» Вот это можно сказать и про данный «Мессершмитт» Bf-110. Хорошо занырнул, однако. Красиво. Брызг было много.
Его ведомый, увидев гибель своего ведущего, задергался и начал метаться из стороны в сторону. Видимо, очень сильно испугался нацистик. Но тебя ведь сюда никто не звал? Ты сам пришел. И теперь за все ответишь. Мой ведомый тут же подтвердил мои мысли пройдясь из пулеметов вдоль борта этого вражеского истребителя. К сожалению, он его не смог сбить. Проклятая немецкая броня и долбанные слабосильные пулеметы «Браунинг», которые не могут ее пробить! А мы его добить уже не успеваем. Скорость у нас слишком большая. Быстро проносимся мимо. На какое-то мгновение попадая в сектор стрельбы задней турели бортстрелка противника. Тот стреляет. И мажет. На такой скорости по нам очень трудно попадать. Вот и этот немец не смог попасть. Но это еще не конец. Пока мы делаем круг, чтобы зайти в новую атаку. Другая пара наших «Спитфайров» наносит удар с другого бока. Оба отстрелялись по этому одиночному «церштереру». И оба попали. Дымя мотором «сто десятый» какое-то время летит вперед, опускаясь все ниже и ниже. Наконец, одна из волн захлестывает его и переворачивает на спину. Еще одного урода упокоили! Вечным сном. Молодцы, ребята! Отлично стреляют! Так им и говорю по рации.
Пока мы гонялись за этими двумя неудачниками, остальные немцы успели уйти довольно далеко. Их расчет оправдался полностью. Эта брошенная пара «церштереров» нас сбила с догоняющего курса и увела сильно в сторону. Провожаю глазами удаляющиеся немецкие самолеты, прикидывая, что делать дальше. Ох, что-то мне совсем не хочется их преследовать. Если мы их и догоним, то вдали от английского берега. А драться над открытым морем я не хочу. Тут то в прибрежной зоне если тебя собьют, и ты упадешь в воду. То тебя с большой вероятностью спасет какой-нибудь британский корабль. Да, вот хотя бы тот сторожевик, который я сейчас вижу. Он уже мчится сюда, чтобы подобрать из воды выживших немецких пилотов и бортстрелков. Если, конечно, из них хоть кто-то там умудрился выжить. При падении самолета на воду это сделать очень трудно. Трудно выжить, врезавшись на скорости в воду. Это, конечно, не твердая земля. Но тоже мало не покажется. А с парашютом здесь никто не выпрыгивал. По крайней мере, я этого не заметил. Бой то шел на слишком низкой для таких прыжков высоте. Уж очень не хочется мне далеко улетать от этого острова. Да, и устал я сегодня. Очень сильно. Давно я так интенсивно не летал. Ладно. Хрен с ними с этими «церштерерами». Пусть уходят. Повезло им сегодня. Сегодня я ленюсь за ними гоняться. Пора возвращаться на базу. Что-то я проголодался.
Глава 8
Размышления о победах и удаче
До нашего аэродрома добираемся без приключений. Литхэрт со своим ведомым уже здесь. Тоже нормально прилетели и приземлились. Садимся и мы. Когда мой истребитель остановился и мотор смолк, то я какое-то время просто сижу в кабине, закрыв глаза. Уф! Укатали Сивку крутые горки. Этот боевой вылет был самым тяжелым на сегодня. Усталость, которая копилась, весь день навалилась как-то неожиданно. Ну, а что вы хотите? Я же не железный терминатор, а живой человек. Это всякие виртуальные попаданцы в разных книгах могут днями на пролет без отдыха и сна воевать с врагами. А я вот не такой. Мне отдых нужен.
— Сэр, с вами все в порядке? — громко интересуется Джон Макглас, заглянувший в кабину моего самолета и открывший ее фонарь.
— Что? — говорю я, глянув на озабоченное лицо своего авиатехника. — Все нормально, Джон. Все нормально. Устал немного.
— Точно, все в порядке, сэр? — еще раз спрашивает Макглас, оглядывая меня со всех сторон. — Вас не ранило? Давайте, я помогу вам выбраться.
— Да, в порядке я, в порядке! — отмахиваюсь я, начиная вылезать из кабины «Спитфайра».
— А скольких на этот раз вы «колбасников» сбили, сэр? — спрашивает Джон, все же помогая мне.
Спрыгиваю с крыла на траву и молча показываю ему три пальца. Увидев их, мой техник широко улыбается и удивленно сообщает. Что за сегодня я умудрился сбить больше чем вчера. В четырех боевых вылетах за этот день я уничтожил аж девять вражеских самолетов. Ого! Даже для меня это очень нехилое достижение. Личный рекорд, однако! Столько самолетов противника за один день я в своей жизни еще не сбивал. Тут я сам себя превзошел. Стахановец, блин! Сначала не поверил и пересчитал. А ведь точно. В сумме девять немецких самолетиков я сегодня завалил. А у меня сейчас даже сил этому достижению удивляться или радоваться не осталось. Уф! Надо передохнуть немного. Присаживаюсь на траву прямо рядом со своим самолетов. А потом и ложусь. Надо полежать. Прийти в себя.
Минут десять я так валялся, а потом меня довольно вежливо растолкал мой предупредительный авиатехник и вручил мне кружку горячего кофе. Ум! Свеженький. Как я и люблю. А кофе у Макгласа отличный. Настоящий бразильский. Не какой-то там суррогат из жаренных желудей, который продают в