Читать интересную книгу Удар отложенной смерти - Инна Тронина

– Кто это? – спросил Аркадий, расстёгивая куртку и садясь на стул, с которого только что встала мать Саввы.

– Ременюк Акулина Львовна. Так как насчёт Беллавина?

– Ременюк… Ах, так, да?.. – Мокрые усы Аркадия задрожали. Он вынул из кармана фотографии всех четверых и бросил на стол. – Я на проспекте Луначарского живу, ты знаешь. Сантьяго-де-Куба от нас недалеко. Приезжаю домой, чтобы перекусить по-быстрому. От себя звоню на Есенина, в тридцать шестое отделение. Прошу прислать человека. Разыскиваем, мол, Беллавина Александра Семёновича. Квартира не отвечает. Надо бы попробовать вскрыть – срочно нужно. Беру я сержанта Барыкина… – Аркадий не сразу смог зажечь сигарету – так тряслись руки. – Ну, и двух понятых, как положено. Римка нашла пенсионерок, которым днём делать нечего. Все вместе идём на угол, к дому Беллавина. Когда поднялись на этаж, оказалось, что дверь не заперта. Входим мы в комнату и видим картину маслом. Беллавин, с перерезанным горлом, весь в кровище, лежит на диване. Я опознал его по фотографии сразу же. Бабки завизжали со страху, и мы их на кухню отправили. Вдруг из платяного шкафа слышится то ли плач, то ли стон. Мы, само собой, шкаф открыли и обнаружили там девочку. Это оказалась дочь Беллавина Маша, двенадцати лет. Пришлось её в чувство приводить, да и понятых тоже…

– Ни фига! – Озирский встал со стула и принялся ходить по кабинету, чтобы унять волнение. За тёмным окном виднелись белые сугробы, строгие ели и ровные ряды колумбария. – А дальше что? Кто его сделал? Как девочка уцелела? Двенадцать лет – уже нормальный свидетель.

– Она в шкаф спряталась. Когда услышала, что отец с дядей Саввой начали на кухне драться, Маша сперва хотела бежать, соседей звать. Но потом вспомнила, что мужчины все на работе, а бабульки. скорее всего, побоятся связываться. Девочка с тяжёлой судьбой – ей не привыкать по шкафам отсиживаться. Когда Беллавин в запой уходил, бывало, и за ней с ножом гонялся. Матери-то нет – в тюрьме сидит за кражу. Говорит, что из школы пораньше пришла – последний урок отменили. Отец опять напился, но тихо сидел на кухне. А тут вдруг дядя Савва приехал. Сначала они о чём-то шёпотом на кухне разговаривали. Маша в прихожую не выходила – отец не позволял подслушивать. Потом вдруг началась драка. Девчонка – в шкаф, по привычке. А Ременюк втащил в комнату Беллавина. Тот, видимо, без сознания уже был – не сопротивлялся. Машка в щёлку видела, как дядя Савва папане её горло перерезал. Со страху, конечно, сомлела. Ладно, заорать не догадалась, а то бы кирдык ей. Ременюк ещё наскоро так квартиру обошёл, проверил, не видел ли кто. А в шкаф заглянуть не догадался. Видно, Бог Машку хранил. И так ребёнок несчастный – в такой обстановке рос…

– Когда это было, Машка не сказала?

– Днём. Около трёх часов. Представляешь – своего дружка, с которым часто на рыбалку ездил… За лоб голову задрал, и ножом на горлу. Как скотину…

– Ясно. – Андрей буквально рухнул на стул Кислякова – ноги будто подломились. – Я так понимаю, что Уссер использует Ременюка в качестве киллера не случайно. Они ведь своему доверяют, а с чужого к себе близко не подпустят. Ременюк удушил в своей машине Мажорова. Не знаю, при каких обстоятельствах Николай встретился с ним, сел в красную «восьмёрку». Потом вывел трубу в салон – чтобы на суицид было похоже. Наивный, конечно, трюк, но дело сейчас не в этом. Потом Ременюк зверским способом ликвидировал Беллавина. Возможно, оприходовал и Кислякова. Это нам ещё предстоит узнать. Всё, Аркадий, забирай людей, и едем к нам. Сил уже нет дальше тут торчать. Наверное, на таможне дела пошли не так, как Уссеру хотелось бы. Вот он и распсиховался. Кстати, машину Мажорова нашли – у «Фарфоровской»…

За дверью раздался высокий, нервный голос Акулины Львовны, которая в десятый раз рассказывала кому-то о своём драгоценном сыночке. У Озирского, который тщательно причёсывался перед зеркалом, от бешенства свело скулы. Ему захотелось выскочить в коридор, схватить за шиворот и старуху, и её муженька. А после треснуть их друг о друга лбами, чтобы искры посыпались. Да, погибли те, кто вчера пихал его в печь, но никакой радости не было. Гнев вскипел на Акулину Львовну, на Панкрата Васильевича, которые воспитали чудовище. В этом виноваты и родители, даже они – в первую очередь. За брак нужно спрашивать с производителя.

Алеся Кислякова и Татьяна Мажорова, а также супруги Ременюк написали заявления об исчезновении означенных граждан, получили повестки и завтра должны были явиться к следователю из уголовного розыска. Там Тане предстояло узнать о смерти супруга, а остальным – пока ещё неизвестно о чём.

* * *

Озирский на короткое время вздремнул, и сигнал услышал Калинин.

– Андрей, рация!

– Что?.. – Озирский не сразу даже понял, где находится.

– Рация, говорю!

Наконец-то нашёлся майор Горбовский. К удивлению, голос у него был тихий и усталый. Будто и не было никакого триумфа на таможне, и генерал всыпал ему под первое число.

– Андрей, ты меня слышишь? Слышишь хорошо?

– Хорошо! В чём дело? Опять какие-то проблемы?

– Ты можешь сейчас подъехать в Управление? Где находишься?

– На Пискарёвском, угол Полюстровского. Так давай, не тяни – что случилось?

– На таможне всё в порядке. Громадную партию остановили. Я сейчас от генерала – все в один голос тебя хвалят. Ты приезжай – без разговоров, немедленно. Тут интересуются, как у тебя выгорело всё. Кстати, я и сам ничего пока не знаю. Сижу, как дурак, и глазами хлопаю.

– Если ничего не случится, приеду.

Андрей положил рацию на колени, но она тотчас же снова загудела. Озирский потёр ладонью заросшие щёки, покусал нижнюю губу. В салоне повисло гробовое молчание. Все смотрели на капитана и ждали, что тот скажет.

Андрей вдруг оживился и, недолго думая, решил:

– Едем!

Выйдя из эфира, он объяснил своим:

– Петя Зубарик из Красногвардейского вызывает. На Ржевке интересный труп нарисовался. Это может быть кто-то из двоих оставшихся. Нужно попробовать опознать, подсобить коллегам в районе. Нужно будет – дам фото на телевидение, всё равно туда еду. Документов при теле нет – всё обыскали.

– А что случилось-то? – Аркадий дожёвывал последний бутерброд. Несмотря на сегодняшние впечатления, его молодой, здоровый организм требовал пищи.

– У Пороховского кладбища выловили мужика с дырой в правом ухе. Ледком воду в Охте схватило, он и вмёрз.

– Андрей, я так и буду с тобой ездить и всяких ханыг опознавать? – недовольно проворчал Бориспольский. – Мне так и работать некогда будет.

– Если чего не нравится, в следующий раз езжай на своей машине. Или на общественном транспорте – как больше нравится. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, – отпарировал Озирский. Максим, сворачивай на Шоссе Революции и – прямо, до Пороховского. Потом сочтёмся!

Андрей хлопнул по плечу водителя Максима Ковригу. А после, считая вопрос решённым, принялся художественно насвистывать какое-то танго.

– Не свисти – денег не будет, – заметил Бориспольский.

– Тьфу, продажная душа! Помнишь, как та снежная баба в сказке, с монетой вместо сердца? Всё о деньгах да о деньгах…

Андрей, конечно, не мог ручаться, но всё же надеялся на удачу. Третий за один день труп, обнаруженный не так уж далеко от крематория, вполне может принадлежать кому-то из участников вчерашней драмы. Хорошо, если не Готтхильфу – мафия за своими смотрит строго. А вдруг Обера раскололи? Он ведь всю ночь привёл в Ульянке, и машину где-то оставлял. Кто даст гарантию, что его не выследили? Не дай-то Бог…

И Андрей стал про себя молиться за Филиппа, да так, что на глазах выступили слёзы. Он жалел не агента, а человека, и прекрасно понимал это. РАФ ехал по Свердловской набережной, и за парапетом сверкала льдистым блеском Нева. Максим Коврига тихонько ругал «лысые» щётки, изморозь на лобовом стекле и плохую видимость. Не первой свежести покрышки на заледеневшем асфальте оптимизма ему тоже не добавляли.

Андрею вдруг ужасно захотелось пить – не кофе, как часто бывало, а ледяной воды. И как можно больше – желательно, целое ведро. Они проехали Большеохтинское кладбище, влетели на Ириновский проспект – там как раз и жил Кисляков. Когда РАФ затормозил у ворот больницы, где размещался морг, Андрей уже не сомневался в том, что найден именно Валера. Прикрытие, изобретённое Готтхильфом и осуществлённое Горбовским, сработало на все сто.

Сержант Пётр Зубарик из местного отделения милиции познакомил Озирского со следователем прокуратуры. Тот уже осмотрел место происшествия и успел получить предварительное заключение судмедэксперта. Валентин Чиряев явно не радовался появлению на горизонте очередного «глухаря», но делать было нечего. Он старался по мере сил облегчить свою задачу, и потому очень ждал Озирского, о котором слышал много лестного.