Читать интересную книгу Впереди - ледовая разведка - Владимир Стругацкий

— Что делать – отправился я на руль, — смеялся Янцелевич, — капитану тоже плохо стало.

Говорят, он порой излишне строг и требует, чтобы на судне был порядок, как на военном корабле. Но он считает, что иной раз лучшее лекарство от всяких бед – незамысловатая морская шутка.

В первом рейсе в Антарктику Анатолий Савельевич впервые понял, что такое выгрузка на припай у берегов шестого континента, понял, что самое сложное не путь длиной в тысячи миль к Южному океану, не плавание среди айсбергов, а тот момент, когда среди льдов надо найти площадку для выгрузки, встать на якоря и «перебросить» на лед десятки тонн грузов, без которых невозможно продолжение работы советской антарктической экспедиции.

«Кооперация» разгружалась у Мирного. Только освободили трюмы, как раздался скрежет: начало ломать припай. Надо как можно быстрей отходить. А концы с ледовыми якорями прочно пристегнули судно ко льдам. И вместе с ломающимися льдами судно понесло на камни… Это была одна из тех ситуаций, которые запоминаются моряку на всю жизнь не только как минуты необыкновенного напряжения всех сил, но и как не столь уже частые счастливые мгновения, когда ты оказался победителем в неравном сражении со стихией. Капитан Янцелевич не растерялся, скомандовал, чтоб рубили концы, чтоб включали двигатели и, не зная, какие глубины под кормой, все же увел судно подальше от берега, от стонущих при каждом столкновении ледяных полей.

У берега «Кооперация» работала как ледокол. И как мощный ледокол работает сейчас «Михаил Сомов». Он наваливается носом на кромку льдины, проминая себе дорогу или медленно расталкивая льды. Порой он дрожит, напрягается, дает полный ход и ломится вперед, пока не поддадутся льды, не расколются под тяжестью стального гиганта.

«Из всех капитанов, которых мне посчастливилось видеть, — писал о Янцелевиче в «Ледовой книге» Юхан Смуул, — он один из самых удачливых, самых умудренных, самых спокойных и самых замкнутых. И, безусловно, один из самых суровых». Глядя на этого строгого и сурового человека в капитанском кителе, трудно себе представить, что он способен на маленькой яхте отправиться в плавание по арктическим морям. И если бы моряки «Сомова» видели, как капитан-наставник плывет по таежной порожистой реке, по которой не каждый, кто родился на ее берегах, рискнет пройти на добротной лодке, плывет на надувной лодочке, то они заявили бы, что этот чудак в разорванной бобочке ничем не похож на почетного работника морского флота, капитана-наставника Янцелевича.

Янцелевич давно мечтал построить швертбот и совершить на нем далекое плавание, дойти до Днепра, до тех мест, где воевал в партизанском отряде, где форсировал Днепр и получил боевые награды.

В Тикси в 1956 году он раздобыл отличные доски и уложил их на палубу «Кооперации» сушиться. Но прежде чем превратиться в корпус яхты, доски проделали вместе с «Кооперацией» тысячи миль, трижды побывали у берегов Антарктиды. И прямо на борту «Кооперации» начал Анатолий Савельевич строить яхту, назвав ее в честь обитателей шестого континента «Пингвином». В 1964 году на своем швертботе прошел он от Мурманска до Киевщины, приплыл на встречу однополчан.

А когда вернулся из этого плавания и за кормой у небольшого – всего шесть метров длиной – швертбота были уже Белое и Баренцево моря, Балтика, Волго-Балт, Азовское и Черное моря, капитан Янцелевич решил пройти под парусом по маршруту Москва – Арктика – Дальний Восток – Москва, решил доказать, что парусным спортом можно заниматься не только в теплых морях: пройти на маленьком «Пингвине» по трассе Северного морского пути.

В 1969 году вместе со своим другом, в прошлом полярным летчиком, Алексеем Кашем, Янцелевич привел «Пингвин» к Норильску. «Правда» писала тогда: «Расстояние в четыре с лишним тысячи километров от Архангельска до Норильска парусник покрыл за 42 дня! И это при ледовой обстановке, какой, по данным гидрометслужбы, на отдельных участках Севморпути не было с 1911 года…»

Перезимовал парусник в Норильске, а весной, во время очередного отпуска капитана, вновь наполнились его паруса ветром, и Анатолий Савельевич вместе со своим новым помощником (в этом рейсе Каша сменил норильский кузнец Владимир Сметанкин) отправился дальше по Арктике, — пересекая Таймыр, в Тикси. Янцелевич решил пройти по забытому Южно-Таймырскому водному пути, которым шли землепроходцы сотни лет назад.

««Марафоном смерти» мы, участники плавания на «Пингвине» от Хатанги до Тикси, назвали двухсуточный бег по коварной дельте Лены, — пишет журналист Владимир Книппер, ставший на одном из участков этого пути членом экипажа «Пингвина». — Помню, вокруг, сколько видел глаз, вспененная вода. Было такое ощущение, что яхта наша не скользила, а летела над волнами. Два мотора вышли из строя. Вся надежда на паруса, развернутые «бабочкой». Хорошо бы было тогда найти убежище, переждать непогоду, но ни одной бухточки! Лишь буруны у берегов говорили о том, что там нас ждут каменистые отмели. Окажись мы на одной из них, и яхту в одно мгновение разнесло бы в щепы… Только вперед и вперед – в этом спасение. И «Пингвин» в те долгие грозные часы повиновался только крепкой руке Янцелевича, а мы… мы лишь помогали ему нести бессменную вахту на руле.

Ветер 7–9 баллов. За нами бежали не волны, а водяные горы. Вот-вот настигнут и…

— Проверить спасательные жилеты, запастись спичками! — скомандовал Янцелевич, решив в одну из критических минут выбрасываться на берег.

Свыше двух суток капитан не выпускал из рук руль, часто подбадривая нас, шутил, запевал украинские песни, и мы дружно подтягивали ему, пока не укрылись за скалистым, похожим на крымские Аделары, островком Столб в самом конце дельты. Тогда-то мы и увидели руки Янцелевича и зажмурились: они, были в ужасных кровавых мозолях…»

Я читал эти строки и вспоминал слова Юхана Смуула: «Если» мне скажут: назовите самого железного, упорного, сильного, целеустремленного человека из своих друзей-моряков, — я назову Анатолия Савельевича».

Есть люди, готовые лететь, ехать или плыть за тридевять земель, чтобы восхищаться старинными башнями Варшавы или средиземноморским побережьем. Своя страна, свой край – для них книга, закрытая, кажется, навечно. Они будут удивляться плавному изгибу тихой улочки в Кракове или Праге, но не доедут на автобусе до Старой Руссы и не войдут в дом, где жил Достоевский; они не увидят ни красоты Байкала, ни дагестанских каньонов, ни бескрайней калмыцкой степи, где вдоль дороги, словно стражники, замерли на столбах орлы, и, поднимая облака пыли, несутся сайгаки… Янцелевич говорил мне: «Прежде всего надо знать дом, в котором ты живешь. Все его беды и все его радости. Знать, чем в нем гордиться можно и за что иногда стыдно бывает. Тогда и о доме, где живет сосед, сможешь судить обстоятельно и объективно!»

— Встретили мы одного кузнеца – вы знаете, прекрасный человек… — говорил Анатолий Савельевич, вспоминая какой-то случай. В Хабаровске опытный механик помог отрегулировать мотор. Череповецкие авиаторы подарили лебедку для волоков… «Вы знаете, прекрасный человек», — это, кажется, любимые слова Янцелевича, когда рассказывает он о встречах в пути.

Однажды сидели мы с Анатолием Савельевичем и подсчитывали, сколько дней длилось плавание на яхте, сколько миль пройдено. Насчитали десятки тысяч километров, каждый из которых он увидел своими глазами.

— Я всегда чувствовал, что очень мало знаю о своей стране, — говорил капитан дальнего плавания. — И всегда мечтал в отпуске спокойно попутешествовать по небольшим речкам, увидеть глухие деревни и древние волоки, дальневосточную тайгу и Забайкалье, пройти по притокам Амура. В таких походах и природу ощущаешь совсем по-другому. Чувствуешь себя человеком, которого пустили в храм и ему неловко за каждое свое неосторожное движение.

В 1971 году пройден маршрут: Тикси – Зеленый Мыс – устье реки Колымы – Магадан – бухта Нагаево. Затем Охотское море. В 1973 году «Пингвин» финишировал в Хабаровске. Янцелевич думал в следующий отпуск продолжить плавание. Но «Пингвин» погиб во время пожара. Кажется, идее, над которой столько думал, маршруту, проложенному в свободные от вахты часы в Индийском и Южном океанах, в Атлантике и на Балтике, не суждено осуществиться. Надо отказаться от своей идеи, и так уже все говорят: «Анатолий Савельевич, ты бы хоть отдохнул. Круглый год в море, так еще и в отпуске под парусом ходишь. А человек-то ты уже немолодой». Да, немолодой, но упрямый и увлеченный, какими люди бывают обычно лишь в молодости.

В пятьдесят восемь лет Анатолий Савельевич приобретает надувную польскую лодку «Пеликан» грузоподъемностью полтонны и на ней решает продолжить плавание. И отправляется из Хабаровска через Читу в Улан-Удэ. Это плавание, как пишет в своем дневнике капитан, было чисто речным: «По Амуру, Шилке, Ингоде и после волока из Ингоды в реку Хилок, по течению рек Хилок, Селенга. Весла оказались главным и самым эффективным движителем на реке Хилок – извилистой, с многочисленными мелководными каменистыми перекатами и очень сильным течением.»