Читать интересную книгу Впереди - ледовая разведка - Владимир Стругацкий

Сотрудники лаборатории участвуют во всех самых сложных ледокольных плаваниях, в экспедициях к полюсам нашей планеты. И в каких только ситуациях они не оказывались!

В Антарктиде, вблизи станции Ленинградская, в 1973 году льды так сжали «Обь», что, казалось, вот-вот раздавят ее. Борьба за жизнь судна длилась три месяца. Сотрудники лаборатории ледовых качеств судов проделали сложнейшие расчеты и сказали: «Можно не волноваться. «Обь» выдержит». Как это было важно в тот момент! А на борту «Оби» работал сотрудник лаборатории, который вел наблюдения за каждым сжатием, замерял возникавшие в корпусе напряжения. Сотрудники лаборатории участвовали и в первом в истории арктического мореплавания походе атомного ледокола «Арктика» к Северному полюсу, и в сверхранних рейсах на Дудинку и к ледовым причалам полуострова Ямал, куда доставлялись грузы для газодобытчиков…

Отправляясь на «Сибири» в высокоширотный рейс, Максутов взял с собой и папку, где собраны письма, идущие в лабораторию со всей страны. Тема этих писем одна – авторы предлагают свои конструкции судов, способных бороться со льдами.

Да, не удивляйтесь, десятки, сотни людей в наши дни изобретают… ледоколы. Люди эти – не профессионалы-кораблестроители, заботы их далеки от моря, от Арктики. Но, сидя у экрана телевизора, наблюдая за тем, с каким трудом ледокол преодолевает торосы, они придумывают свои ледоколы, вовсе не похожие на те, которые плавают сегодня в Арктике.

Проекты, проекты, проекты…

Вот кто-то задумал оснастить ледокол специальной пилой, которая на стреле выносится вперед. Вот другой проект: снабдить ледокол, как вездеход, гусеницами. Третий предлагает на носу судна установить громадную пушку и бомбить льды. Один из авторов хочет в корпусе ледокола смонтировать нечто напоминающее газовые горелки и с их помощью растапливать лед. Всем изобретателям надо ответить. Ведь каждому кажется, что он изобрел что-то такое, до чего еще никто не додумался..

— Сразу видно, что авторы этих проектов далеки от Арктики и незнакомы с условиями работы ледоколов, — улыбается Максутов. — Все они, словно сговорившись, стараются облегчить ледоколу ломку льда. А теоретические расчеты, модельные испытания показывают, что на это расходуется не больше двадцати процентов всей мощности ледокола. Основные же усилия тратятся на то, чтобы преодолеть трение льда о корпус, раздвинуть уже разломанный лед, притопить его. Тот, кто плавал на ледоколах, знает: иногда судно застревает в разбитом уже льду.

Очень многие предлагают разрезать лед струями воды, воздухом под большим давлением, пишут, что предложенным ими способом можно легко расколоть гранит, бетон, ну а уж лед – само собой. Но лед – совершенно своеобразный материал, он, конечно, не гранит, но расколоть его или разрезать порой куда труднее. Десятки лет назад пытались бомбить, обстреливать снарядами ледовые перемычки. Что это давало? Отверстия во льду – и ничего больше. И еще: авторы большинства проектов считают, что лед – гладкий, как стекло. К сожалению, это далеко не так. Льды и сверху, и снизу, из-под воды, порой напоминают Кавказский хребет. Поэтому на вездеходе по ним не проедешь, установить под водой какой-то нож, который бы их разрезал, просто невозможно – он тут же сломается, как лезвие бритвы.

— И все же сражение со льдами – дело не безнадежное, — говорит Дмитрий Дмитриевич. — Иначе мы бы им не занимались. В нашей лаборатории постоянно создаются модели судов, которые способны преодолевать все более и более тяжелые льды, судов, которые, я уверен, появятся на трассах Арктики.

…Плавая на «Сибири», Максутов часто вспоминал все эти проекты. Если бы их авторы отсюда, с мостика самого мощного в мире атомохода, увидели эти нескончаемые нагромождения торосов!

Стоя на мостике «Сибири», идущей небывало высокими для ледоколов широтами, Максутов вспоминал те дни, месяцы, когда модель будущего атомохода испытывалась в бассейне. Здесь, в Ледовитом океане, он как бы снова и снова проверял разработанный в лаборатории метод испытаний судов. И убеждался в том, что метод этот перспективен. Ведь уже после первых экспериментальных рейсов самых мощных атомоходов – «Арктики» к Северному полюсу и «Сибири» по высокоширотной трассе – стало ясно, что в будущем понадобятся еще более мощные ледоколы.

Первыми, кто увидит эти ледоколы, будут сотрудники его лаборатории. Да, они увидят лишь модели будущих гигантов – маленькие, почти игрушечные. Но вслед за деревянным ледоколом родится судно в металле, и люди, испытывавшие модели, поднимутся по его трапу и отправятся в полярные моря, чтобы проверить свои расчеты, посмотреть, как сражается со льдами новый арктический корабль.

Лед и парус

«Михаил Сомов» подходил к берегам Антарктиды. Это был первый рейс, первое плавание нового флагмана советского антарктического флота.

Бог знает почему, сейчас, на подходе к Антарктиде, Анатолий Савельевич вспомнил тот день, когда «Сомов» покидал ленинградский порт. Напротив «Михаила Сомова», у стенки судоремонтного завода, стояла «Обь», старушка «Обь». Сколько раз она ходила к берегам шестого континента! И вот отслужила свой век. Долгая, интересная жизнь была у нее. Теперь она стояла у причала. Корпус покореженный, проржавевший. И когда «Сомов» давал прощальные гудки и буксиры отводили его от причала, от сотен провожающих, от криков: «Счастливого плавания!», вряд ли кто-нибудь, кроме него, в этой приятной для каждого моряка суматохе взглянул на «Обь».

…Седой, как всегда подтянутый, он стоял на капитанском мостике и смотрел на плывущие кругом льды. Более двадцати лет назад, когда он впервые подходил к этим берегам, его цепкому взгляду была любопытна каждая льдина, каждый береговой склон. И он чуть ли не сутками не уходил с мостика. Сейчас он на мостике старался бывать пореже. Он – капитан-наставник, его дело – помочь молодому капитану Михаилу Михайлову в первом самостоятельном рейсе. Но помощь нужна только в самых сложных ситуациях.

«Сомов» бился в тяжелых, многолетних льдах, застревал, порой продвигаясь за вахту лишь на корпус. Трижды пришлось прорубать канал, прежде чем в пятнадцати милях от берега и в сорока от станции Ленинградской удалось найти ровное, прочное поле, пригодное для выгрузки оборудования, строительных материалов, продуктов. Вот в таких ситуациях Анатолий Савельевич Янцелевич с мостика не уходил сутками. И нашли они это поле в заливе «Кооперации», названном в честь того самого судна, которое когда-то Янцелевич впервые привел в Антарктиду.

…Когда «Кооперация» отправлялась в плавание к Южному океану, вид у нее был, пожалуй, ничем не лучше, чем сейчас у «Оби». Многие тогда считали, что «Кооперация» непригодна для такого плавания. К тому же рейсы к берегам Антарктиды в то время были не столь привычны, как сегодня. Осилит ли «Кооперация» этот рейс? Ведь построена она еще в 1929 году, почти десять лет держала линию Ленинград – Гавр – Лондон. В 1937 году доставляла грузы республиканской Испании. После перелета Валерия Чкалова через Северный полюс в Америку она привезла из Франции в Советский Союз чкаловский самолет. В годы Великой Отечественной войны – героические рейсы по северным морям. После войны «Кооперация» курсировала на линии Ленинград – Щецин. Достаточно выпало на ее долю и бед, и трудностей, и следов на ее корпусе оставили они немало.

В 1954 году на «Кооперацию» был назначен молодой капитан Анатолий Янцелевич. А вскоре «Кооперацию» решили послать в Антарктику.

Когда на коллегии Министерства морского флота, где решался вопрос о рейсе «Кооперации» к берегам шестого континента, шли споры, министр всех выслушал, а потом зачитал короткую газетную информацию. Репортер сообщал, что в предыдущую навигацию судно сделало рейс по Северному морскому пути от Диксона до Тикси без помощи ледоколов и возвратилось без повреждений. В тот год многие суда, даже ходившие за ледоколами, получили пробоины. Министр дочитал заметку и спросил: «Вопросы есть?» Вопросов не было. После ремонта Янцелевич повел «Кооперацию» к Антарктиде.

Им не повезло – в Новый год пересекали «ревущие сороковые». Штормило так, что нельзя было накрывать столы. Повар выдал всем фрукты и шампанское, и моряки, держась за переборки, стали пробираться к своим каютам. Да и многим было не до веселья. В такой шторм даже опытные моряки чувствуют себя неважно. А молодые смущаются и боятся показать, что им не по себе, завидуют людям бывалым: здорово они держатся.

И «Сомова» «ревущие сороковые» встретили штормом. А капитан Янцелевич улыбался и рассказывал, как еще салажонком, только начинающим плавать, попал в шторм на небольшом буксирчике под Архангельском. Стоял он на руле, буксирчик кидало отчаянно, и вдруг почувствовал, что укачивает, не может больше стоять. Попросил штурмана взять руль, а сам побыстрее к борту. Вцепился в борт, воздух заглатывает. Сразу даже и не приметил, как рядом штурман появился. Вид у него был! Словом, стоят они и судьбу клянут. И вдруг капитан, а капитан был бывалый, своим зычным басом: «Ребята, а меня кто сменит?» И хоть не до смеха было, они рассмеялись.