Читать интересную книгу Мастер выживания - Сергей Зверев

– Она много крови потеряла. Не знаю, сколько еще протянет. Состояние тяжелое.

– Ты что, врач? – спросил Иван.

– И врач тоже. Я спасатель, – ответил Федор, оглядываясь по сторонам. – Нужно что-то типа носилок. Давай поищем?

Вскоре они обнаружили кусок верхней полки, которая была размером чуть больше метра. Аккуратно переложив на него Ларису, они отнесли ее в багажное отделение. За это время Оксана уже успела соорудить из сумок что-то вроде тахты, на которую посадила своего малыша, укрыв его ворохом одежды. Туда же положили и Ларису, которая продолжала стонать. После этого Иван, надев на себя первый попавшийся свитер, сказал Федору:

– Нужны лекарства, обезболивающие. Ты как врач попробуй найти их среди вещей, – он показал на валявшиеся сумки, – а я приведу остальных.

* * *

Не прошло и часа, как все, кто остался в живых после этой страшной катастрофы, сидели в багажном отделении, думая каждый о своем. Никто ничего не говорил, не обсуждал произошедшее. Только иногда слышались стоны Ларисы. Лекарства, найденные Федором, не помогали. Ей нужна была срочная медицинская помощь.

Молодая парочка, которая так счастливо целовалась в аэропорту Стамбула, не обращая ни на кого внимания, сейчас сидела, прижавшись друг другу. Парень смотрел на всех ничего не понимающим взглядом, и Иван понял, что этот молодой человек, скорее всего, никогда еще в своей жизни не попадал в подобные ситуации, когда надо взять себя в руки и трезво смотреть на вещи. Нет, десантник не винил его. Да и, собственно говоря, за что? Не всем же быть смелыми. Многие проживают свой век, никогда не узнав по-настоящему, что такое настоящая опасность.

И Иван не ошибался в своих рассуждениях, смотря на молодого человека, который представился Женей.

Свои двадцать пять лет он прожил весело и благополучно: вкусно ел и мягко спал, в день совершеннолетия получил от матери новенький «Фольксваген». Не жизнь, а ковровая дорожка, по которой мама вела сына за ручку. Она была профессором-биологом, директором научно-исследовательского института. Зарабатывала солидные деньги и щедро тратила их на единственное чадо, требуя взамен любви и послушания – условия, которые не слишком тяготили Евгения.

Отец роли в семье не играл. Работал где-то младшим научным сотрудником и почти всю зарплату тратил на марки – в общем, был чудаком и неудачником. Когда к жене приходили гости, никому на глаза не показывался, покупал продукты и питался отдельно, лишь изредка соглашался на вечерний чай в кругу семьи. Выпив чай, с явным облегчением говорил «спокойной ночи» и уходил к своим маркам – единственному, что любил по-настоящему. К Евгению он относился с ироническим равнодушием. Мать смотрела на мужа с некоторой жалостью, в глубине души презирая его и проклиная, наверное, ту минуту, когда третьекурсницей объяснилась в любви красивому парню с последнего курса. Что приключилось с отцом, почему он начисто лишен честолюбия, равнодушен к успеху, столь ценимому другими людьми, Женя не знал; слышал только, что его отец что-то изобрел, а потом отверг авторитетное предложение о соавторстве, и это потом сыграло большую роль в его продвижениях по карьерной лестнице. Но отец об этом ничего не рассказывал, мать тоже уводила разговор в сторону, и Женя перестал затрагивать столь щекотливую тему.

Учился он на экономическом факультете университета, легко сдавал экзамены преподавателям, с большим уважением относившимся к его матери, – словом, вел жизнь, которой многие завидовали. Как ни странно, но недоброжелателей у него не было. Симпатичный и обаятельный, он вел себя просто и естественно, и никому в голову не приходило злословить в его адрес.

И вдруг эта весело журчащая река жизни с грохотом перешла в водопад. Женя познакомился с девушкой по имени Дарья. Она тоже, как и он, была из семьи известного профессора. Немного взбалмошной, но пикантной и острой на язык. Чертики, прыгавшие в ее глазах, смелая одежда делали ее привлекательной. Дарья охотно позволяла очередному поклоннику присоединиться к ее свите, давала ему надежду вскользь брошенным, но многообещающим взглядом и дурачила всех подряд, зорко высматривая себе, однако, будущего мужа. Женя показался ей подходящей кандидатурой. Высокий голубоглазый блондин, явно не глуп, с покладистым, даже где-то телячьим характером, из хорошей семьи... Правда, говорили, что у него роман с какой-то приезжей девчонкой, но Дарью это нисколько не беспокоило. Она была уверена, что стоит ей пошевелить мизинцем, как этот телок все бросит и прибежит туда, куда покажет ее мизинец. И действительно, Женя прибегал, вздыхал и страдал, когда она назло ему шла на дискотеку с другими, чтобы вызвать в нем ревность. А потом наутро звонила и милостиво разрешала отвезти себя в бассейн.

Но Машу свою Женя не бросил. Правда, времени уделял ей поменьше и провожал реже, и врать, жалея ее, научился, но не бросил. С ума сходил по одной, а по-настоящему любил другую. Почему – сам не мог понять. Понял только тогда, когда все произошло: в одну влюбился головой, а в другую – сердцем. Одна видела в нем вариант с порядковым номером, а другой нужен был один-единственный на свете и больше никто – Женя Кузин.

«Доброжелатели» доносили его матери о простой приезжей девушке из провинции, живущей в общежитии, но Мария Федоровна только посмеивалась. С мужем все было обговорено и решено. Присмотрели даже уютную квартирку – свадебный подарок. Но случилось непредвиденное...

Однажды, приехав раньше обычного, Женя услышал голоса отца и матери. Общались родители столь редко, что удивленный Женя невольно остановился и прислушался. Разговор шел о нем.

– Позволь решать это мне, – высокомерно говорила мать, – дорогу сыну проложила я.

– Верно, – подтвердил отец, – как бульдозер. Споткнется твой тепличный отрок на первой же кочке. Самостоятельно он решает только, в какую щеку поцеловать мамочку... Вспомни себя. Ты в свое время...

– Мы – другое дело, – перебила его мать. – Другие времена, другие нравы. Мой сын должен иметь все, чего была лишена я. Мы с родителями Дарьи позаботимся о том, чтобы молодым было хорошо.

– А тебе не приходит в голову, что вы сводите их, как породистых собак?.. Что, грубо? Ладно, не собак. Вы, скажем, производите на строго научной основе брачный эксперимент, этакий синтез двух «отборочных», но, черт побери, совершенно не нужных друг другу людей?..

– А что? – невозмутимо ответила мать. – Любовь – категория иррациональная, и попытка привнести в нее элемент логики...

Больше Женя ничего не слышал. Оглушенный, ушел в свою комнату и лег на диван. Сказано зло, но отец прав... И поощрительные улыбки матери, и расположение Дарьиных родителей, и изощренное кокетство самой Дарьи предстали перед Женей в новом свете.

Встал, подошел к столу, вытащил две фотографии. Вот они – рядом. Дарья... Смуглое лицо, с роскошными волосами, с улыбкой, отрепетированной до автоматизма, но все равно чарующей, сводящей с ума... И Машенька – бесхитростная и открытая, с распахнутой душой...

По мере того как созревало решение, Женя успокаивался. Да, он сделает это – или навсегда перестанет себя уважать.

Положил фотографии на место, незаметно выскользнул из квартиры, сел в машину и поехал в общежитие. Увидев его непривычно серьезным, еле сдерживающим волнение, Маша догадалась и побледнела. Значит, не врали ей, когда говорили, что видели его с другой. Что ж, чему быть, того не миновать. Сейчас скажет, ударит, убьет наповал. Она тоскливо смотрела на Женю, умоляла глазами: «Не надо, как-нибудь после, потому что ты еще не знаешь, что во мне твой ребенок, а если скажешь, то никогда не узнаешь».

Когда сказал – не поверила. А поверила – растерялась, расплакалась. Потом они поехали подавать заявление...

Родителям Женя показал уже паспорт со штампом.

Среди комплиментов, заслуженных и незаслуженных, женщины больше всего ценят незаслуженные. Марии Федоровне, матери Евгения, всегда говорили о ее редкой проницательности и о том, какой она тонкий психолог. Если бы в действительности это было так, то, взглянув на лицо сына, она бы поступила по-иному. Но вышло так, как вышло.

– Ключи от машины, – протянув руку, сказала мать.

Женя отдал ей ключи.

– Деньги!

Женя вытащил бумажник. Мать оставила в нем пятьсот рублей, после этого возвратила.

– Твоя стипендия, кажется? Разведешься – приходи.

Вдобавок ко всему Женя снял с себя дорогой костюм, переодевшись в спортивный, и ушел не простившись.

Аборт Маше делать запретил. Перевелся на заочное отделение и пошел работать. Худо ли бедно ли жили они, но хватало и на квартиру, и на еду, и на редкие обновки.

И вот однажды к ним неожиданно заявился отец. Он с иронией прошелся по квартире сына, сострил насчет будущего внука и вдруг сделал им неожиданное предложение – объединиться.

Сообща они сняли квартиру побольше, и жить стало легче. Мало того что отец умел и любил готовить – он оказался умным и тонким собеседником. Все трое быстро стали хорошими друзьями. Поступок сына отец решительно одобрял.