Читать интересную книгу У самого синего моря. Итальянский дневник - Наталья Осис

Причем в Москве я этого не делаю. А сажусь себе за те же столики в тех же кафе, что и пять, десять лет назад. Видимо, московская привычка пока что сильнее. Или просто в Москве я заказываю полноценный завтрак? Да, но почему в той же Москве я удивляюсь, когда в дорогом ресторане на моих детей смотрят с опаской? И даже в недорогом. В какой-то средней руки забегаловке около Литинститута меня пытались выставить вон, потому что очень опасались трехмесячной Машки. Тут уж никакая московская привычка не помогла – я вызвала менеджера и подробно объяснила ему что почем. Видимо, за кратчайший срок жизни в Италии просто поверила, что носить с собой везде грудных детей – это правильно, полезно, морально и все что хотите, а главное, что никаких других вариантов нет и быть не может.

Я привыкла заходить в парикмахерскую по дороге, только чтобы вымыть голову. Привыкла есть по часам (и до сих пор не верю, что это случилось со мной), привыкла не покупать ветчину к завтраку, чтобы не травмировать папу, привыкла ждать хорошей погоды, чтобы запустить стиральную машину (нельзя же сушить белье в доме – оно потом плохо пахнет!), привыкла к тому, что после дружеского ужина по кругу пускают косячок и никого это не удивляет (и ничего из этого не следует!), привыкла путешествовать по выходным, здороваться с продавцами, улыбаться любому прохожему, с которым случайно встречаешься взглядом, привыкла к миллиону разных итальянских штучек и уже не замечаю, как делаю так же… Неужели правда бытие определяет сознание?

Но что еще хуже – то, к чему я так и не привыкла, перестало казаться мне забавным, а стало раздражать ужасно. Так, у меня определились некоторые темы, на которые я стараюсь не разговаривать со своими итальянскими друзьями – я сама себе не нравлюсь во время таких разговоров, вместо легкого юмора из меня прет черный сарказм, того и гляди, начну громить с трибуны ужасы системы. Так и в прокурора Вышинского превратиться недолго. А ругать в разговорах с русскими милых, добрых и приветливых итальянцев, которые меня ни словом, ни взглядом никогда не обидели, тоже как-то некрасиво. Теперь только и остается, что вести дневник. Здравствуй, гордое одиночество юности! Впрочем, психоанализ делает чудеса – может, я как-нибудь и разберусь со всеми внутренними противоречиями?

Только вот можно ли считать самоанализ психоанализом?

Рай под зонтиками

Светская жизнь на пляже

Когда я была совсем маленькая, я очень боялась есть рыбу – именно боялась, даже гипотетическая возможность соприкосновения языка с маленькими и гибкими рыбьими косточками повергала меня в ужас. Кстати сказать, я думаю, что зря детей перестали пугать бабаем и букой. Если их не пугать специально, они сами себе находят какие-нибудь страхи и фобии – от стандартной боязни собак до экстравагантного ужаса перед пуговицами (есть у нас одна знакомая девочка, которая до судорог пугается пуговиц). Мой папа, выросший в портовом городе Венспилсе, не находил ни одного оправдания моей нелюбви к рыбе. Тем более что я вряд ли могла внятно объяснить, что именно меня так пугало. А мой строгий дед, капитан первого ранга в отставке, как ни странно, относился к моей боязни очень спокойно. «Ничего страшного, Наташенька, – неизменно говорил он мне, – вот будешь жить у моря, тогда и оценишь вкус рыбы».

Откуда дедушка мог знать, что однажды я действительно буду жить у моря? Наверное, ему, старому морскому волку, казалось, что жизнь, прожитая вдали от моря, – это жизнь, потраченная зря. Так или иначе, но теперь я действительно живу у моря, и… поразительно, как мало чувствуется в каждодневной жизни наличие моря в двадцати шагах от дома.

Наверно, если бы мы были моряками или торговцами рыбой, то все было бы по-другому. Но если ты не моряк и не рыбак, то твоя жизнь завязана не на море, а на графике выходных и каникул. Можно, конечно, жить не в центре, где линия горизонта перечеркнута волнорезом и вместо моря старинный порт, полный чего угодно, но только не моря. Да, можно было бы жить в пригороде, где море плещется у самого подножия твоего дома, но такой способ жизни не сильно отличается от решения наслаждаться свежим воздухом и собственным садом за пределами МКАД – в довесок ко всем прелестям жизни за городом полагается вырезать целый кусок жизни, потратив его на многочасовые стояния в пробках. Тут каждый должен решить за себя. Для меня возможность совсем отказаться от машины и ходить везде пешком (пять минут сюда и десять минут туда) после московских расстояний казалась подарком судьбы. На море Сандро возил меня на скутере – в то самое Больяско, где мне открылась вся красота мира. Там мы лежали на скалах, ласточкой сигали в воду и были счастливы, как никогда.

А когда мы привезли Петьку, бабушка подарила нам золотой ключик от другого райского местечка – частного пляжа Сан-Надзаро. Сандро шипел и плевался, в том смысле, что ноги его не будет в этом Элизиуме для престарелых буржуа, а я, хоть и вздохнула пару раз с сожалением о дикой красоте прибрежных скал, согласилась с бабушкой в том, что организованный и расчищенный пляж с зонтиками, лежаками, душами, бассейном и рестораном не в пример удобнее. С нашей стороны италийского сапожка море очень глубоко, берег почти везде скалистый, крутой, а иногда почти отвесный, натуральных пляжей очень мало. В окрестностях Генуи почти все пляжи искусственные – узкие площадки, вырезанные в горной породе, слегка засыпанные привезенным серо-черным песком и намытой угловатой галькой. Но какие бы ни были, детей-то приучать купаться в море надо там, где они сами могут хотя бы зайти в воду. Мы обзавелись главным детским атрибутом для купания – резиновыми босоножками со смешным названием «трилья» (на самом деле так зовется маленькая, очень вкусная и необычайно колючая рыбешка – барабулька, или средиземноморская султанка) и начали потихонечку запускать Петьку в воду, параллельно знакомясь с целым миром пляжной генуэзской жизни.

Знакомиться было интересно. Ездить на пляж – не очень. Генуя – город совсем не подходящий для велосипедов и категорически неудобный для машин: запарковать машину практически невозможно почти нигде, ближайшая платная парковка, кстати, самая дорогая в Италии, всегда оказывается гораздо дальше от нужного места, чем автобусная остановка. Кроме того, для автобусов выделена отдельная полоса движения, и там, где машины стоят в пробках, автобусы гордо проносятся мимо на крейсерской скорости. Так что, взвесив все за и против, пришлось согласиться, что автобус гораздо удобнее личного автомобиля – и мы в этом убеждались буквально каждый день. Только точил меня маленький червячок сомнения: уж не советский ли это подход к решению транспортной проблемы в большом городе? Был у нас в запасе и нью-йоркский подход – взять такси и быстро доехать. Но и здесь итальянцы организовываются как-то по-другому. Почему-то «поймать» такси почти невозможно, его надо заказывать по телефону или… идти на стоянку такси, которая неизменно располагается бок о бок с автобусной остановкой. Вот и получается, что доехать на автобусе всегда быстрее, проще и дешевле.

Так или иначе, доехав до пляжа – десять минут на такси или шесть остановок на удобном автобусе с кондиционированным воздухом, – мы попадали в отдельный мир, где жизнь текла по своим законам. И, честно сказать, поначалу мне все в этом мире казалось удивительно разумно устроенным. Ежегодный «пляжный контракт» стоит немало – от тысячи до полутора тысяч евро, но предполагает массу различных удобств. Главное из которых – это собственная кабинка, к которой приписывается целая семья и в которой можно хранить полотенца, тапочки, купальники, игрушки и все прочее. Там же можно и переодеться. То есть в отличие от «советской» модели транспортной системы частные пляжи представляют собой идеальную «капиталистическую» модель. Максимум удобств для занятого работой (и готового платить за эти удобства) человека. Достаточно иметь при себе ключик от кабинки и клубную карточку, и в любой момент можно заскочить на часок искупаться. В хорошо проветриваемой кабинке занятого человека будут ждать купальные костюмы, в ресторане – вкусная еда, зонтик будет заботливо раскрыт, а шезлонг – разложен при твоем появлении специальным служителем, спасатель со своей вышки проследит за безопасностью, а если вода в море покажется недостаточно чистой, то искупаться можно в бассейне. Кроме того, разумеется, там же будут и детская игровая площадка, и бассейн для малышей, и медицинский кабинет, и бильярд, теннис и прочие развлечения, до которых никто из уставших на работе взрослых не доходит. Каждый лежит под своим личным пляжным зонтом, на своем личном шезлонге, закрыв глаза и мечтая пролежать здесь, не двигаясь, до окончания лета, а работа – пусть она горит синим пламенем.

Формально все городские пляжи такого типа называются публичными, и каждый желающий может прийти сюда, чтобы искупаться, заплатив за вход. Но на самом деле внутри местного общества существует строжайшая иерархия. Пляжные зонтики в «партере» записаны за членами клуба с тысяча девятьсот какого-то года – точнее не знаю, могу только сказать, что наша бабушка продлевает свой абонемент уже больше тридцати лет. Она же поехала вместе с нами, чтобы торжественно представить нас своим соседям по зонтику. Формальности представления не помешали даже пляжные костюмы – я чувствовала себя как дебютантка на первом балу в большом свете. Теперь я так же представляю пляжным соседям своих друзей и знакомых, чтобы им не пришлось ютиться с жалкими полотенцами под палящим солнцем где-нибудь на пляжной галерке – вдали от удобств, предусмотренных для «чистой публики». К одной из моих подружек соседи по зонтику настолько привыкли, что предлагали ей устраиваться под нашим зонтиком даже в наше отсутствие. При других обстоятельствах занять чей-нибудь личный шезлонг и зонтик решительно недопустимо. Не знаю, что делают с нарушителями – втихушку линчуют, наверное, – иначе я никак не могу объяснить, почему итальянцы, в целом легкомысленно относящиеся к разным правилам, так неукоснительно блюдут право на место под зонтиком. Ведь это же не пресловутое место под солнцем, а как раз наоборот. Впрочем, раскрытым зонтиком обозначается лишь факт присутствия его владельца, а от места под солнцем никто не отказывается. По-моему, когда итальянцам рассказывают о раке кожи и вреде прямых солнечных лучей, они просто-напросто не верят. Мода на густой темно-коричневый загар здесь не проходит и еще долго не пройдет.