лет сорока пяти афроамериканской наружности с невероятно завораживающими серо―голубыми глазами. Несмотря на всю суровость и твердость, которые были присущи его характеру, я никогда не встречала руководителя добрее.
Звучит невероятно, но это был неоспоримый факт.
Восемь месяцев назад Сэм стал моим Ангелом―Хранителем: поверил в мои ответственность и желание работать, дал мне место, многому научил… а теперь мне предстояло попытаться объяснить причину, по которой я его, скорее всего, разочаровала.
Что я скажу? Что совершила прогулку на вертолете, застряла на острове с человеком, от которого бежала из Нью―Йорка, заночевала с ним в пещере ― подробности лучше опустить, ― а затем до чертиков в голове напилась на его яхте? Что опоздала потому, что утром чувствовала страшнейшее ― и к слову, первое в своей жизни ― похмелье? Право же, это было бы не лучшее объяснение.
В любом случае, Сэмюэль не позволил мне дать даже такого.
— Несколько часов назад нам поступил новый заказ, ― подходя к столу, произнес он прежде, чем я переступила порог кабинета, ― очень важный. Он требует повышенного внимания, и, ко всему прочему, незамедлительного и безукоризненного выполнения.
Поняв, что тема с опоздаем, если и не закрыта, то, по крайней мере, отложена, открыла нужную страницу и стала записывать:
— Это будет благотворительный бал―маскарад. Приглашены весьма влиятельные люди, поэтому всё должно быть организовано по высшему классу. ― кивала, делая соответствующие пометки. ― Клиент прислал некоторые пожелания, но в основном захотел, чтобы декорации, музыка и тематика были продуманы именно нами. Должна быть организована выставка. На ней будут представлены работы сироток из всех наших приютов. Сумма, которую удастся собрать, будет направлена в фонд помощи этим детям.
Какое хорошее дело, ― подумала, чувствуя, как теплеет на душе.
— Сколько у нас времени?
— Три дня.
— Три дня? ― замерла, а затем медленно подняла голову. ― Но… мистер О`Доннелл, это невозможно. Если мероприятие будет таким широким и значимым, как вы говорите, то для того, чтобы не сделать ошибку, нужно спланировать всё до мелочей. А за такой короткий срок, шанс сделать всё безукоризненно, сводится практически к нулю.
— Я и сам осознаю это, ― ответил Сэм, и я поняла, что именно так оно и есть, ― и даже пытался объяснить это заказчику, но он не стал меня слушать. Три дня ― и это было его последнее слово.
— Почему вы не отказались Зачем взяли на себя такую ответственность?
— Если бы ты видела этого человека, то поняла бы, ― он вскинул руку к волосам и как―то нервно усмехнулся, ― этой властности в его глазах просто нельзя сказать «нет». Он ведет себя так, словно не только этот город, но и весь мир принадлежит ему.
Я затаила дыхание. Сердце забилось чаще. «Он ведет себя так, словно не только этот город, но и весь мир принадлежит ему». Господи, почему я подумала именно о Нем? Разве на свете больше нет ни одного Гордеца, считающего себя властелином мира? Но ведь… а вдруг…
— Мистер О`Доннелл… ― в горле предательски запершило, говорить становилось немного труднее, ― а как зовут клиента?
Сэм немного помолчал ― задумался? ― затем опустил руку и запустил её в карман брюк. Я ненавидела молчание. Оно душило. И становилось невыносимее с каждым мгновением.
— Энтони Райс, ― наконец, ответил он, и, не сдержавшись, я в облегчении прикрыла глаза. Боже, спасибо тебе. ― Не знаю, кто этот человек, ― продолжил Сэмюэль, ― но думаю, что способен он на многое. И лучше нам очень постараться не совершить промаха.
Кивнула, хотя всё ещё чувствовала, как тело дрожит
— Я сообщу Джеку.
— Нет, ― Сэм остановил меня на выходе, заставив растерянно повернуться. ― Я хочу, чтобы этим занялась ты.
Коленки снова подкосились. Я ослышалась или…
— Я? ― только и сумела выговорить, а затем практически задохнулась от переизбытка эмоций.
— Да.
Господи, не ослышалась. Но всё ещё искренне надеялась, что он шутит.
— Зная, какая ты, и на что способна, я могу доверить организацию этого бала только тебе.
Не шутит. Он, в самом деле, не шутит.
— Мистер О`Доннелл, я не думаю, что…
Он остановил меня одним движением руки.
— Если у тебя нет объективных причин для отказа, то выполняй распоряжение.
Постаралась взять себя в руки. В самом деле, моё «я не уверена», «я не думаю», «я не смогу» и тому подобное никак не повлияют на решение Сэма. И, если уж и вступать с ним в перепалку, то делать это, по крайней мере, по―деловому.
— Сейчас я занимаюсь заказом Уилсонов, ― напомнила, сильнее сжимая пальцами корешок блокнота. ― Они хотели, чтобы их юбилей организовала именно я.
— Передашь все планы и наработки Кэтрин, ― распорядился Сэмюэль. ― Твои идеи никуда не денутся, но над их воплощением придется поработать ей. Думаю, что она справится с этим блестяще.
И здесь, к сожалению, я была с ним согласна.
— Джек справится лучше меня, ― вновь попыталась. Мне хотелось визжать: это слишком ответственно! Слишком! Но я молчала, продолжая контролировать панику внутри. ― Он занимается этим уже шесть лет, а я только несколько месяцев, и…
— Не имеет значения, сколько человек работает, ― перебил Сэмюэль. ― Важно лишь то, как он это делает. ― мне пришлось неосознанно поднять на него глаза. ― В этой фирме Джек ― лёд, а ты ― пламя. У нас есть клиенты, которым нужен холод и расчет, и тогда в игру вступает Каллаган. Но этому благотворительному балу нужно кое―что совершенно противоположное. Ему нужно сердце. Потому что он должен задеть людей за живое.
Я молча отвела глаза, не зная, что могу, или что должна сказать. Где―то в глубине души, я понимала, что Сэмюэль прав, но что, если вдруг что―то пойдет не так…
— Ты помнишь прием Габриэля Лазаля? ― будто бы прочитав мои мысли, вдруг спросил он.
— На том вечере мы познакомились.
— Тот вечер был спасен благодаря тебе, ― поправил меня Сэм. ― И моя репутация вместе с ним. ― он подошел ближе, по―дружески заглянув мне в глаза. ― Вот, почему, я не могу доверить этот бал никому другому. Потому что в столь короткий срок… если что―то случится, только ты сумеешь всё исправить. А ещё, ― уже тверже добавил он, ― я твой босс, и моё решение не обсуждается.
Несмотря на напускную жесткость, он смотрел так мягко, так… умоляюще.
Я ясно вспомнила тот день. Восемь месяцев назад.
На праздничный прием к невысокому, ворчливому, но весьма представительному итальянцу ― Габриэлю Лазалю, я пришла, как спутница известного нейрохирурга в мире.
Я не хотела идти, честное слово ― не