Читать интересную книгу «Мой бедный, бедный мастер…» - Михаил Булгаков

Следующая, шестая глава «Марш фюнебров» («Марш похоронщиков») больше не встречается в других редакциях, хотя в ней рассказывается о доволь но значительном событии – похоронах Берлиоза. Бежавший из больницы Иванушка появляется на процессии в виде трубочиста, внеся в ее ряды дикую сумятицу. Затем, овладев повозкой и телом друга, он мчится по Москве, сея во круг ужас и панику. От такой езды покойник «вылез из гроба», и у очевидцев сложилось впечатление, что он «управляет колесницей». В конечном итоге ко лесница вместе с гробом сваливается с Крымского моста в Москва-реку, но Ива нушка упав до этого с козел чудом остается жив. В мозгу его смешивается реаль ная действительность и рассказанные Воландом события, из уст его то и дело выскакивают «мудреные» словечки: «Понтийский Пилат», «синедрион»… Как выяснится в других главах, Иванушку вновь водворяют в лечебницу.

Главы седьмая-десятая соответствуют будущим главам «Волшебные день ги», «Степа Лиходеев», «В кабинете Римского» и «Белая магия и ее разобла чение». Правда, от лица потусторонней силы по-прежнему выступает один Воланд, а герои имеют иные имена. Так, председателем жилищного товари щества является Никодим Гаврилыч Поротый; Варьете возглавляет Гарася Педулаев, его помощники – Цупилиоти и Нютон, а Воланд отрывает голову Осипу Григорьевичу Благовесту. Весьма примечательны и некоторые фразы. Так, Воланд именует Гарасю Педулаева «алмазнейшим», а когда тот, вытара щив глаза, не может сообразить, кто же все-таки перед ним, заявляет: «Я – Во ланд!.. Воланд я!..» Но неискушенный в литературе и мистике Гарася так и не может распознать своего собеседника. Кое-что он, видимо, начал сообра жать, когда вдруг оказался над крышей своего дома, а через мгновение очу тился во Владикавказе.

Весьма важное значение имеет глава одиннадцатая, которая, к сожалению, плохо прочитывается, поскольку многие листы в ней обрезаны под корешок. Видимо, это было сделано не автором, а в значительно более позднее время. Главный герой главы – некий специалист по демонологии Феся, плохо гово рящий по-русски, но владеющий имением в Подмосковье. После революции этот специалист многие годы читал лекции в Художественных мастерских до того момента, пока в одной из газетных статей не появилось сообщение о том, что Феся в бытность свою помещиком измывался над мужиками. Это сообщение Феся опроверг довольно убедительно, заявив, что русского мужи ка он в глаза ни разу не видел. Сохранился полностью отрывок конца главы. Приводим его ниже:

«…в Охотных рядах покупал капусты. В треухе. Но он не произвел на меня впечатления зверя.

Через некоторое время Феся развернул иллюстрированный журнал и уви дел своего знакомого мужика, правда, без треуха. Подпись под стариком бы ла такая: «Граф Лев Николаевич Толстой».

Феся был потрясен.

– Клянусь Мадонной, – заметил он, – Россия – необыкновенная страна! Графы в ней – вылитые мужики!

Таким образом, Феся не солгал».

К сожалению, этот многообещающий образ в последующих редакциях ро мана развития не получил. Правда, большая часть второй редакции была уничтожена автором, и поэтому мы не можем сказать, включалась в нее эта

глава или нет.

О следующих четырех заключительных главах редакции, почти полно стью сохранившихся, можно лишь сказать, что они не являются центральными и, возможно, потому остались нетронутыми. Именно эти главы публику ются в данном издании. Отметим лишь одну важную деталь: в главе тринадца той «Якобы деньги» в окружении Воланда появляются новые персонажи – рожа с вытекшим глазом и провалившимся носом, маленький человечишко в черном берете, рыжая голая девица, два кота… В главе пока лишь намеча лась их грандиозная деятельность в «красной столице».

С. 25…гражданин Поротый… – Он же Никанор Иванович Босой.

С. 28…троцкистских прокламаций самого омерзительного содержа ния. – Писатель иронизирует по поводу бушевавшей в ту пору «борьбы с троцкизмом», но заодно пользуется случаем еще раз нелестно высказаться в адрес некогда грозного пролетарского вождя.

С. 29. Второй кот оказался в странном месте… – Второй кот появляется и в следующей редакции романа. Видимо, писатель предполагал расширить свиту Воланда, включив в нее еще одного кота, но впоследствии от этого за мысла отказался.

…на коей были вышиты кресты, но только кверху ногами. – Перевер нутый крест – кощунственное отношение к распятию – символизирует ра дость лукавого.

…и нос вынужден был заткнуть… – На этом слове текст обрывается. Следующий лист оборван наполовину. Из сохранившегося текста можно по нять, что Воланд высказал свое неудовольствие по поводу несвежей осетри ны. Буфетчика же волновало другое – фальшивые деньги, он пытался выра зить свои претензии по этому поводу. В ответ послышался возглас Воланда: «Бегемот!» – и далее по тексту.

С. 33. Тут Суковский и Нютон… – Суковский – он же Библейский, Робинский, Близнецов, Римский. Нютон – он же Благовест, Внучата, Варенуха.

С. 34…отравил жизнь Осипу Григорьевичу… – В последующих редак циях в этой роли выступил конферансье Мелунчи, он же Мелузи, Чембукчи, Жорж Бенгальский. ..Аполлона Павловича выбросили… – В следующих редакциях – Арка дий Аполлонович Семплеяров.

Педулаев. – В следующих редакциях – Степа Лиходеев.

С. 36. «…черные скалы, вот мой покой…» – Близко к тексту романса Ф.Шуберта «Приют» на слова Релыытаба.

Копыто инженера

Черновики романаТетрадь 2 1928-1929 гг.

Если черновики романа, содержащиеся в первой тетради, принять за перво начальный его текст, то вторая тетрадь (или несколько тетрадей) является второй его редакцией. Отличие второй тетради от первой состоит прежде всего в том, что она включает не все главы сочинения, а лишь часть. Продол жение текста романа было в другой (или других) тетради (сохранилось не сколько кусочков текста из нее). По уцелевшим отрывкам из первой (первая редакция) и второй (вторая редакция) тетрадей (при их сопоставлении) яс но видно, что текст второй редакции более отработан автором и уже близок к беловику. Несмотря на то что во второй тетради сохранились лишь части двух глав (одну из них мы условно назовем «Евангелие от Воланда»; вторая имеет полное авторское название «Шестое доказательство»), ясно, что они уже несут в себе то содержание, которое затем, в последующих редакциях, преобразовалось в несколько самостоятельных глав, которые сам автор на звал «древними». В этом – исключительно важное значение сохранившихся текстов из второй редакции романа. Исследуя текстологию «древних глав» из последних редакций «закатного» романа, мы всегда можем обратиться к первоисточнику, который по счастью (а может быть, по мудрой авторской предусмотрительности и недосмотру последующих владельцев архива) уце лел и продолжает удивлять поклонников писателя своей оригинальностью, глубиной и смелостью.

С. 38. Черновики романа. Тетрадь 2. 1928-1929. – Глава первая – «Пристают на Патриарш[их]» – к сожалению, не сохранила ни одного це лого листа с текстом, все оборваны. Но из оставшихся обрывков видно, что это – расширенный вариант той же главы первой редакции, но без предис ловия. Вновь повествование идет от имени автора, пускающегося иногда в любопытнейшие сравнения. Так, записанные в деле № 7001 отделения ра боче-крестьянской милиции «приметы» появившегося на прудах «иност ранца» («нос обыкновенный… далее – особых [примет нет]…») никак не удовлетворяют рассказчика, и он начинает обыгрывать «особые» приметы свои и своих друзей («У меня, у Николая [Николаевича], у Павла Сергееви ча…»), которые, конечно, отличаются «необыкновенностью». Вероятно, прочтение этих мест романа в кругу близких знакомых на Пречистенке вы зывало веселье, и особенно у друзей писателя – Николая Николаевича Лямина и Павла Сергеевича Попова, подвергшихся столь пристальному изу чению на предмет выявления у них «особых примет». Заметим попутно, что этот кусочек текста мгновенно воскрешает в памяти «особые приметы» главного героя пьесы Булгакова «Батум», поступившие из учреждения ро зыска: «Джугашвили. Телосложение среднее. Голова обыкновенная. Голос баритональный. На левом ухе родинка… Наружность… никакого впечатле ния не производит…»

Появление «незнакомца» на Патриарших прудах совпало с моментом ехидного обсуждения писателями изображения нарисованного Иванушкой Иисуса Христа. Вышел незнакомец из Ермолаевского переулка… И «нос у не го был… все-таки горбатый». Рассказ Воланда о давно происшедших событи ях начинается в этой же главе, причем особый интерес у незнакомца вызвал Иванушкин рисунок…

Глава вторая названия не сохранила: первый лист с текстом обрезан под ко решок. К счастью, значительная часть листов с текстом этой главы уцелела. Из сохранившегося текста можно понять, что глава начинается с рассказа Во ланда о заседании Синедриона. Мелькают имена Каиафы, Иуды, Иоанна. Иуда Искариот совершает предательство. Каиафа благодарит Иуду за «предупрежде ние» и предостерегает его – «бойся Толмая». Примечательно, что сначала было написано «бойся фурибунды» (фурибунда – от лат. ярость), но затем Булгаков зачеркнул слово «фурибунда» и написал сверху «Толмая». Значит, судьба преда теля Иуды была предрешена писателем уже в начале работы над романом.