Непонятно было только одно — зачем все это? В чем, так сказать, главная фишка?
Заманить врага в крепость, а потом накрыть шквальным артиллерийско–ракетным огнем? Имело бы смысл, если бы кроме ограничивающих маневр стен там не было капитальных строений. А так ведь придется размолоть в щебенку все историческое здание, до фундамента и даже глубже, потому что кроме двухметровой толщины стен там имеются еще и многоярусные подвалы.
Такой вандализм, пусть внатяжку, можно было счесть оправданным, если бы в крепости сосредоточились главные силы мятежников и все руководство, а так… Уничтожить исторический памятник, потратить несколько сот тонн бомб и снарядов, чтобы убить гораздо меньшее число рядовых боевиков? Бессмысленно, а главное — нерационально.
Но какой–то замысел ведь присутствовал?
Видимо, мозгов и жизненного опыта поручика не хватало, чтобы понять суть операции, спланированной куда более умными людьми. И спросить невозможно, даже и у штабс–капитана, вроде бы приятеля. Любопытство, выходящее за пределы сегодняшней непосредственной задачи, чревато самыми неприятными последствиями для дальнейшей карьеры.
Значит, придется соображать самому, если останется время и возможность.
— В госпиталь поедешь? — спросил Крылов, сочтя предыдущую тему исчерпанной.
— Да вроде незачем. Камни ворочать и окопы рыть я пока не могу, а работу полегче — вполне.
— Тем лучше. Тогда мы тебя пока на узел связи посадим. Вместо коммутатора будешь, потому что стационарным линиям мы доверять не можем. Тут для всех групп графики скользящих волн разработаны, вот ты и будешь доклады от них принимать и дальше проталкивать, по принадлежности…
— Так мы кого больше опасаемся, мятежников или своих? — на полном серьезе спросил Уваров.
— Своих даже скорее, — ответил штабс–капитан. — Мало что питерская войсковая контрразведка нас всегда за главных неприятелей держала, так окружные службы наверняка польской агентурой напичканы. И местных вольнонаемных в каждой конторе полно, и офицеры через одного то на польках женаты, то сами такие же. Я тем, кто в Варшаве хоть три года прослужил, на медный грош не верю. Вот когда дивизия князя Ливена в город войдет, тогда будет порядок.
Согласившись с точкой зрения товарища, Уваров отправился в дом, где на втором этаже был развернут узел связи. Четверо радистов обслуживали на своих «РБ–47» около двадцати входящих каналов от работающих в городе групп и звеньев, а также пять исходящих — со штабами отрядов. Поручик должен был, получив сообщение, самостоятельно принимать решение, куда и кому его переадресовать, а также фиксировать на планшете с планом города местонахождение передатчика, смену его рабочей частоты и дислокации. Задача несложная, но ответственная.
Когда Крылов ушел, Валерий первым делом воспользовался открывшейся возможностью, нашел в таблице позывной и напрямую вошел в связь со штабом полковника Стрельникова. Нарушение субординации, конечно, но, во–первых, полковник инициативу подчиненных обычно поощрял, а во–вторых, пускать информацию чрезвычайной важности по обычной иерархической цепочке просто глупо.
И времени это займет слишком много, и в заслугу, как всегда, пойдет последнему, кто донесет сообщение до начальственного уха. А о добывшем сведения офицере если и вспомнят, то номером шестнадцатым.
— Господин полковник, докладывает поручик Уваров, — слегка волнуясь, произнес Валерий в тяжелый эбонитовый микрофон. Удача сама шла в руки, Стрельников оказался на месте, хотя где это место находится — бог весть. Может, в двух кварталах отсюда, а может, и в Москве.
— Слышу, поручик. Какая необходимость обращаться именно ко мне? Рядом что, никого больше нет?
— Так точно, нет. Штабс–капитан Крылов убыл, да и не в его компетенции вопрос.
Торопясь, но стараясь быть точным и четким, Уваров доложил главное, что он вынес из разведпоиска:
— Мятежники намереваются широко использовать систему каналов городской канализации. Насколько я сумел выяснить, при высоте тоннелей до двух метров они полностью перекрывают территорию города в границах начала прошлого века и имеют выходы не только через уличные люки, но и во дворы и подвалы практически всех старых многоэтажных зданий. Считаю необходимым немедленно разыскать и изъять максимальное количество местных знатоков этого дела, в том числе или даже преимущественно — пенсионеров. Пока не поздно, раздобыть планы и схемы в архивах департамента коммунального хозяйства, в библиотеках, я не знаю… Желательно также доставить из Москвы собственных специалистов, в том числе шахтеров, горноспасателей, спелеологов. Предполагаю, это дело весьма серьезное… И для нас — перспективное.
— Достаточно, поручик, я понял. Молодец. Где вы сейчас находитесь?
Уваров доложил.
— Оставайтесь на месте до получения иного приказа. Вы же должны знать — инициатива наказуема.
Это следовало понимать, как добродушную начальственную шутку.
Глава 17
Пока не началась главная работа, Уваров, по укоренившейся привычке, провел личную рекогносцировку занимаемой позиции и прилегающей местности. Тут все было сделано грамотно. Своеобразный импровизированный укрепрайон был создан хоть и наскоро, но по всем правилам военной науки. Штабной домик, сложенный в незапамятное время со стенами в четыре кирпича, судя по архитектуре, принадлежал железнодорожному ведомству, стоял на достаточном удалении от кварталов, населенных местными жителями, и ограда вокруг него была под стать, высокая и даже на вид прочная.
В систему обороны входило еще три полуразвалившихся здания, тоже промышленного назначения, а все вместе когда–то образовывало товарный двор ныне не существующей станции или разъезда. Сохранились участки пути, груды ржавых рельсов и полусгнивших шпал, земля была перемешана со шлаком, угольной крошкой, на метр в глубину пропитана мазутом и креозотом. Для жизни место совершенно невозможное, а для обороны — в самый раз.
Из амбразур в цокольных этажах простреливались насквозь прилегающие улицы, а с чердаков — берег Вислы на километр в каждую сторону. Кто–то не так давно озаботился даже тем, чтобы использовать рельсы и обломки железобетонных блоков в качестве противотанковых завалов и надолбов. Непосвященным людям в глаза это почти не бросалось, но фактически возможность проникнуть в расположение на колесной и гусеничной технике исключалась почти намертво. Даже один отряд «печенегов», пусть и не полного состава, мог здесь продержаться до подхода полевых войск несколько суток, хватило бы только боеприпасов.
Судя по тому, что во дворе штаба высились целые штабеля ящиков со снарядами к ручным противотанковым гранатометам, а в полураскрытых дверях гаража Уваров разглядел знакомые лафеты АГС «Василек»[230], люди, которым было поручено оборудовать эту базу, отнеслись к заданию с полной серьезностью. Ориентируясь на то, что воевать придется не только с наскоро вооруженными уличными толпами, но и с регулярной пехотой. Разумеется, без средств усиления.
Обойдя территорию, попутно выяснив, где здесь кухня и отхожее место, Валерий вернулся на отведенный ему пост.
Работы пока было мало. На связь разведчики выходили не чаще чем раз в полчаса, да и вверенные попечению Уварова радисты в своем деле разбирались намного лучше него. Так что, похоже, Крылов устроил раненому коллеге этакую синекуру, чтобы отдохнул и набрался сил, раз в госпиталь не хочет.
Между прочим, эта его любезность позволяла Валерию наконец–то получить давно положенный орден. И даже сразу — Владимира IV степени с мечами. Ибо, согласно статута, награды удостаивается: «…кто, будучи раненным, остался в строю, продолжая исполнять свои обязанности…»
А если вдруг завяжется еще один серьезный бой и повезет в нем уцелеть, можно и на Георгия четвертой степени, офицерского, разумеется, рассчитывать. На красивый белый крестик, при виде которого даже пожилые полковники с полупоклоном честь отдают. Впрочем, на Георгия он имеет полное право надеяться уже сейчас, поскольку, будучи раненным и фактически истекая кровью, он до последнего вел бой в Арсенале.
А у каждого кадрового офицера с самого училища сидят в голове чеканные формулы: «Кто огнестрельным и холодным оружием уничтожал живую силу противника, кто поразил или взял в плен вражеского предводителя, захватил знамя неприятеля, метким огнем поразил и уничтожил вражеский корабль, танк, самолет, уничтожил или захватил артиллерийское орудие, удостаивается…»
Тот же «Катерпиллер», чем не танк? И как минимум одного «предводителя» он тоже поразил… Правда, потребуется представление со стороны Леухина, который тогда исполнял должность начальника отдельного подразделения и был непосредственным очевидцем совершенного подвига. И, как это часто бывает, вспомнив фамилию недавнего соратника, поручик тут же увидел ее в таблице радиочастот.