И Северус вновь посмотрел в глаза брату - легиллименту, видимо, от витающего духа не родившегося ещё Мерлина.
- Понял я всё и запомнил, а насорю я на полу опочивальни твоей, но не во дворе, ибо не хотелось бы мне привлекать излишнего внимания рабов, по двору ходящих, ко действиям своим, дабы не злословили они… после ночи сей о Господах премного и превратно, дабы не поняла супруга твоя младая, бесчестная, где проводил ты время, по закону отведённое ей. Но закон сей неписанный относится только к девам целомудренным, невинность свою соблюдавшим до ночи первой с супругом своим законным, так что не будем больше о нечестивице. Воспою же я тебе сегодня в ночи песнь особую, когда любить меня станешь ты. Сочиню я словеса многие, ибо уже в миг сей рвутся из сердца моего они, прекрасные, для оды превосходной, не побоюсь показаться хвастливым, в честь твою, возлюбленный брат мой.
Что же до зелия, знай - когда-то хотели камору для рабов построить из древа сего, ещё свежесрубленного, крепкого, но мы с высокорожденным отцом нашим отправились вновь, собрав наш легион отменно храбрый, воевать кого-то - уж не упомню, кого. Молод я был, ещё легионером воевал, но не всадником. Так и остались рабы наши в прежних, тесных уже каморах, столь много полонинников и полонянок приводили мы из походов. Но ведь была ещё комната большая для рабов в самом доме, та, что занимаешь теперь ты, о кровь живого сердца моего. Ты бы приказал, всё же, построить две каморы для ютящихся в тесноте и обидах раб…
- Я уже перед походом распорядился о сём, но Фунна, наш распорядитель имения, не поспешил убрать сгнившие брёвна со двора и приказать нарубить нового лесу, но сейчас, если ты заметил, во дворе стройка.Однако на моё счастие несколько старых брёвен всё же завалялись в самом дальнем углу двора обширного. Но всё же времени у нас мало, так будь краток, брат.
- Прости, о Северу-ус, за многословие моё глупое, неразумное! Верно, совсем не в себе был я, что не заметил строящиеся каморы и гору обструганных дерев. Скажу лишь, что на церемонии свадебной твоей, должно быть превосходной и красочной, присутствовать не велел мне сам высокорожденный отец наш, не ведающий пока об исцелении чудесном моём от безумия страшного. Но, и узнав, уж не передумает он - знаю я характер отца… нашего. Значит, остаюсь я в доме из Господ один, лишь с мачехою моею, коя приболела весьма и печалуется, должно быть, более меня, ибо почитает тебя за сына единородного. У неё в последнее время почасту и подолгу живот вельми болит. Так что не обессудь, о северный ветер мой, но к дому невесты ты пойдёшь только с высокорожденным отцом… своим и, конечно же, друзьями, как заведено на свадьбе ромейской. Я же соделаю всё, как прочёл в мыслях твоих и запомнил со слов твоих, и зелие готово будет много ранее появления твоего с молодою… и, верно, прекрасною супругою твоею.
Последние слова далось Квотриусу с большим трудом.
Но он оживился внезапно, будто бы переключившись на мысль иную радостную - да так оно и оказалось.
Глава 78.
- С твоего позволения, о Господин дома, прикажу я кухонным рабам приготовить для нас обоих жареной рыбы. Это - редкое блюдо здесь, на Альбионе, и оно никогда не подаётся на патрицианских пирах, хотя реки земли плодородной и моря, омывающие остров сей, полны самой разной рыбы. Когда бывал я в Марине - прибрежном то ли селении, то ли совсем захудалом городишке, видел я сети рыбацкие и отовсюду доносился запах рыбы, свежевыловленной ли или уже жарящейся. Признаться, сначала мутило меня с непривычки от запахов тех, но после, уже возвращаясь в Сибелиум, подумал я что хотел бы вкусить сего яства необыкновенного. Затем и пошёл - единый раз! - в таверну, думая что хоть здесь, среди путан солдат и плебса обрету желаемое, но… не судьба была мне тогда испробовать плебейской пищи, хотя спросив у хозяина таверны, узнал я, что жареная морская рыба из Марины появляется время от времени на столах его заведения. Но не ходить же мне в грязную таверну ежедневно, становясь её завсегдатаем! Однако я-то знаю, что любишь ты рыбу речную - карпа с имбирём в сметанной приправе, и не спрашивай меня, откуда. Считай, прочёл я в разуме твоём давнее желание твоё побаловаться рыбкой. Карпов в нашем полноводном, ещё не замёрзшем Кладилусе, полным-полно. Видел я, будучи на на торжище, свежую жирную рыбу сию.
Просто здешние патриции по заведённому, древнему, ещё италийскому обычаю считают рыбу едой плебса, рабов и кошек. Но ночью нашей будем мы, когда никто не увидит нас, обязательно будем трапезничать карпом - любимою рыбою твоею. А после, насытившись яством излюбленным, ты снова и снова будешь желать меня, ибо уверен я, что соскучишься ты по мне, весь день будучи рядом с женщиною нечестною, коя по праву не приглянулась тебе. Забочусь я лишь о животе её, бесстыже огромном…
- Нет уж боле похабного живота сего, могущего очернить меня даже в глазах высокорожденных патрициев, на действо сверчков гнусное приглашённых, ибо Абортирующее зелье сварил я в тот день, когда ты, безумец ещё, выступил в защиту чести моей. Но не будем боле о женщине сей, не хочу её… ни с животом ни без оного…
Да, забудем на ночь сию, должно быть, необыкновенную, раз ты оду необычайно прекрасную хочешь подарить мне, брат мой возлюбленный Квотриус, законы высокорожденных патрициев! Очень, действительно очень соскучился я по рыбе… и по тебе, брат мой.
- Ну вот, замечательно! Значит, предчувствие меня не обмануло?
- О, нет, Квотриус, - счастливо рассмеялся Северус.
- Тогда большая часть ночи - наша!
- Но к утру, позднему, лишь только к петухам третьим должен я вернуться в опочивальню свою к… супруге, дабы не было скандала, устроенного, я уверен, Папе… высокорожденным отцом нашим. Ты ведь не про…
- Так скрываться должны мы от женщины нечестной, беременной явившейся в дом твой, о Господин мой?! Такими полагаешь ты отношения наши, Северус, высокорожденный и двуличный брат мой?! Пойми - не желаю я оскорбления такового и не потерплю его! Или меня люби, или… её, эту самку, из которой зельем только удалось изгнать плод чужой, непрошенный!
Ждать, унижаться, покуда ты не соизволишь утешить жену свою, а что после, утром - подумал ли ты о сём? Хватит ли у тебя силы мужеской после ночи со мною, для того, чтобы удовлетворить жёнку нечестивую, омерзительную в глазах богов гневных и карающих? Сам же говорил, что похотливы самки боле, нежели обезьяны заморские, афри…
- Погоди, о Квотриус! Молю теперь уже я. Дыхание моё - ты, биение сердца моего - ты, помыслы разума моего - всё это ты! Душа моя - тоже ты! Основа основ моих - ты! Весь я - ты еси. Без тебя же и жизни представить не могу, однако… но…
-А о Гарри ты, зарвавшийся самец Северус Ориус Снейп часом не забыл? Что же ты лжёшь так самозабвенно и поэтично?! Под стиль Квотриуса подделываешься, гнида?!