Читать интересную книгу Обрученные судьбой (СИ) - Струк Марина

Владислав в ту ночь разбудил его, едва прибыв в Замок — усталый и злой. Такой злой, что даже у Ежи душа ушла в пятки при виде того, какими черными стали его глаза, что даже зрачки не были заметны. И только потом он смог понять причину его злости, когда только переступив порог каморы, Владислав хлестнул кнутом по полу, стараясь вызвать страх в своем пленнике, чтобы тот сразу же ответил на его прямой вопрос, без лукавства.

— Кто? Кто с ней жил? Кто был с ней? — рев раненого сердца, что кровоточило, причиняя дикую ослепляющую боль.

И тогда Ежи стал клясться, что Ксения чиста перед Владиславом, что только о нем и думала все эти годы. Что на обман пошла только ради него, ради его блага. И видя, что тот не верит ни единому слову, а только усмехается криво, то сворачивая, то разворачивая кнут, уже придумывая кары на головы виновных перед ним, смело шагнул к жаровне, что принесли по приказу пана ордината в камору для обогрева.

— А так поверишь? Коли на огне клятву принесу? — тихо сказал Ежи и положил правую ладонь прямо на горячие угли, прикусывая ус, чтобы сдержать крик и вынести боль, ударившую прямо в голову, грозившую разорвать ее на куски. Ничего не сказал тогда Владислав. Только отвел кнутовищем обожженную руку шляхтича от обжигающего жара и молча вышел вон, прислал на смену Магду с корзинкой полотна и мазями для перевязки раны.

— Я сам, — наконец проговорил Ежи и снова провел ладонью по волосам Ксении. — Сам то, не пан Владек. На огне я клятву дал.

— О чем? — глухо спросила Ксения, пряча по-прежнему лицо в его ладони. А потом засмеялась нервно, резко, вызывая в Ежи странное чувство беспокойства.

— Ты дал ему клятву, — проговорила она. — А я подтвердила его подозрения невольно. О Лешко — подтвердила…

— Ну, ты и… все нам во благо, верно, Касенька? — усмехнулся Ежи, чувствуя, как рассыпалась в нем последняя надежда на то, что когда-нибудь Владислав сможет принять его проступок, простить его и верить снова ему, как самому себе, как когда-то.

Ксения не стала долго задерживаться в корчме, памятуя о своем обещании Андрусю отвести того на гуляния. Кроме того, вскоре подняли в комнатку широкую балею, в которую слуги вылили пару ведер холодной и горячей воды, чтобы Ежи смог смыть с себя грязь замковой темницы, переменить рубаху на свежую, приготовленную предусмотрительным Люшеком. Ушла из этой небольшой комнатки, на прощание коснувшись губами лба Ежи. Тот успел ухватить ее за руку, когда она уже отстранялась от него, удержал подле себя.

— Что там пани Эльжбета? — тихо спросил он, смущенно, словно молодец влюбленный, отводя глаза в сторону от ее взгляда. — Здрава ли?

— Здрава, ждет тебя всем сердцем и душой, — ответила Ксения, с трудом удержавшись, чтобы не огорошить того вестями, которые знала сама. Но улыбки сдержать не сумела, и Ежи нахмурился, глядя, как раздвинулись ее губы, как озорно сверкнули глаза.

— Что там у пани Лолькевич? Стряслось что? — но она уже увернулась от его руки, уклоняясь от ответа, поспешила к двери.

— Сама все скажет. Я не могу…

— У! Заноза! — ответом на его ворчание был только тихий смех с лестницы, и он невольно улыбнулся сам. Вот ведь…!

Анджей уже ждал ее в своих покоях, с трудом скрывая свое нетерпение. Оттого он и бросился к Ксении, едва та ступила на порог, обхватил вдруг ее руками, прижимаясь к ней всем телом. Нежданная ласка, и такая мимолетная, ведь он тут же отстранился, обернулся на улыбающуюся Магду, словно извиняясь за свой порыв, но та лишь кивнула ему, и он улыбнулся в ответ. Мой маленький, прикоснулась губами к его волосам прежде, чем ему одеть шапку, Ксения. Мой маленький пан ординат. Такой серьезный и такой смешливый одновременно… Мое дитя…

По пути во двор Анджей снова спросил мать о пане Смирце, и теперь та с легкой душой могла сказать ему, что тот уже скоро увидится со своим «внуком», ведь уже на днях будет в Заславе, отводя взор от взгляда Марии, что тут же обернулась на нее при этих словах. Но та ничего не сказала, снова повернулась к сыну, которого вела за руку по галерее, спеша во двор, и далее — за ворота брамы, на гуляния, шум которых уже доносился, пусть и еле слышно через слюду окон.

Во дворе Замка было многолюднее, чем тогда, когда Ксения вернулась из града. Лошади, хлопы, подтягивающие подпруги и проверяющие сбрую, охотники, готовившиеся к выезду в лес, что лежал за Замком. На пути к выходу через ворота брамы Ксению вдруг остановила чья-то рука, и она резко обернулась, отчего-то перепуганная этим жестом. Но это был не Владислав, как она решила, а пан Сапега, ожидающий, пока ему приведут оседланного валаха.

— Доброго утра пани Вревской! — приветствовал он ее, и их маленькая компания остановилась, чтобы вернуть приветствие вельможному пану: женщины низко присели, аккуратно подобрав юбки, а паничи поклонились с почтением, на которое только были способны дети в их возрасте, вызвав улыбку на губах пана Сапеги. Он кивнул им, а потом снова обратился к Ксении. — Вижу, пани не почтит своим присутствием нынешнюю охоту, не озарит своим светом звериный гон.

— Прошу простить, что не могу сдержать обещание, данное давеча пану, — смутилась та, вдруг вспомнив о слове, что вчера сорвалось неаккуратно с ее губ. — Но я вынуждена отказаться от него.

— И предпочесть ныне иных шляхтичей, как я вижу, — мягко заметил пан Сапега. — Что ж, интересы сына для матери всегда первыми будут. Надеюсь увидеть пани за обедом после охоты, — а потом вдруг добавил, снова взглянув на Анджея и цепь с гербом Заславских у него на груди. — Ныне я понимаю, отчего пан Заславский давеча так слепо доверил пани свою жизнь… кому еще доверить ее, как не пани…

Как жаль, что пан Сапега ошибся, думала Ксения после, ступая вслед мальчикам, которые так и норовили побывать в каждом месте забав на этих гуляниях, заглянуть в каждый лоток. Нет веры у Владислава к ней, оттого все и беды ее нынче, оттого и закрыто сердце его для нее, и она не знает, что ей нужно сделать, чтобы переменить то.

Они провели много времени на поле, от души наслаждаясь той атмосферой праздника, что царила на нем. Был третий день Святок, последний из тех, что хлопы могли провести без работы, оттого ныне и развлекались на всю душу. Да и панов было мало среди люда гулявшего, потому и веселье было это без оглядки.

— Магда была бы нынче в ужасе, — прошептала громко Ксении Мария. — Она трясется над паничем, как рябушка над цыпленком. Не приведи Господь, случится что, он ведь один сын…

Они уже обошли все лотки, посмотрели кукольное действо в шопке и ныне наблюдали за боем, что устроили мальчишки разных лет возле снежной стены, служившей крепостью им в тот миг. Кто-то оборонял эти белые стены, а кто-то нападал наскоком, от души метая снежные комья в тех, кто укрывался за защитой.

— Я не желаю, чтобы у Анджея было мало радостей, что по годам не суждены из-за звания его, — отрезала Ксения. — Что худого стрясется, коли он с хлопами крепость снежную возьмет? Ну, поставят ссадину или еще что. Отроки же!

Андрусь вместе с Янеком атаковал крепость отчаянно, стиснув зубы, упрямо кидаясь на стены, и она вдруг увидела на миг в нем не мальчика, а мужчину, что когда-то пойдет на стены крепостные, но только уже не снежные, а каменные, и под градом не снежков, а стрел и свинцовых шариков их пищалей. Сжалось сердце и потом, когда Анджей вдруг спихнул со стены мальчика-холопа в овчинном тулупчике, встал, широко расставив ноги, показывая свое торжество, крикнул в голос: «Честь и слава шляхтичам! Бей Москву!»

— Андрусь! — позвала она его, обрывая его крик, и он поспешил обернуться к ней, съехал со стены по ее знаку. Она хотела сказать ему, что негоже так кричать, что дурно то, но задумалась — как она объяснит ему причину, ведь любознательный, он непременно спросит ее. А ответа она пока вразумительного дать не могла ему. Рано ему еще знать, что в его жилах кровь течет не только шляхетская, рано…

Но вернуться на очередной бой к крепости все же не дала, сослалась на то, что он был весь в снегу, а у Янека подбили нос в кровь, к которому Мария прикладывала ныне снег, чтобы унять кровотечение. Решили возвращаться в Замок, где согрелись с мороза, хлебая горячую похлебку, запивая ее подогретым медовым напитком. После трапезы и Андруся, и Янека разморило — едва дошли до постели, как тут же провалились оба в крепкий сон. Мария, убедившись, что сын заснул, вышла проверить, не вернулась ли с охоты в Замок шляхта, а Ксения еще долго сидела возле Анджея, который прижался к ней во сне, смотрела на него, словно запоминая каждую черточку его лица.