о животных, не принадлежащие к лучшим у него. Они не в его стиле. Наоборот, как видно из работы А. И. Никифорова «Народная детская сказка драматического жанра»[971], детский репертуар почти исключительно состоит из сказок о животных. Детский характер некоторых таких сказок отметил еще В. Бобров. В тех странах, где сказка уже оттеснена к детской, как это имеет место на Западе, в большей степени, чем у нас, удельный вес сказок о животных будет выше, чем там, где сказка еще представляет собой широкое всенародное явление. Богатство же украинского репертуара связано с общим фольклорным богатством Украины вообще.
Источники современного животного эпоса
Состав животного эпоса каждого народа по своим историческим корням, по международным связям и по разнообразию форм его развития всегда очень сложен, и соответственно разнообразны материалы, которые могут быть привлечены для сравнительно-исторического изучения животного эпоса. C одной стороны, он представлен остатками первобытного тотемического мифа. Одна из настоятельных задач нашей науки состоит в том, чтобы сопоставить мифы с современной сказкой. Применительно к волшебной сказке, как мы видим, эта работа уже начата советской наукой, и она дала известные результаты, пролив некоторый свет на происхождение волшебной сказки. Применительно к сказке о животных такая работа даже не начата. Она очень трудна, так как животное в первобытном сознании вовсе не является тем реальным животным, каким его воспринимаем мы. Оно одарено сверхъестественными силами. Мы должны предположить, что мифы первобытных народов являются одним из источников животного эпоса. Но этот источник не единственный. В состав сказочного эпоса входит не только свое, но и чужое. Наряду с исконными, древними сюжетами имеются и пришлые, заимствованные в позднейшее время уже в сказочной форме. В свою очередь, заимствованные сюжеты также могут быть весьма древними, но данным народом восприниматься позднее. Та роль, которую в западноевропейском фольклоре играет, например, лев, никогда в Европе не водившийся, вызывает вопрос о занесенности соответствующих сюжетов. В нашем животном эпосе лев не встречается (он есть в украинском). Тем не менее часть сюжетов, несомненно, заимствована у нас с Запада. Этому вопросу посвящена работа Л. З. Колмачевского. Материал к тому времени был еще далеко недостаточен и методы Колмачевского, увлеченного теорией миграций, несовершенны. Со времен Колмачевского и его рецензентов вопрос пересмотрен не был, и он требует нового, критического решения.
При изучении животного эпоса нельзя обойти и того богатого наследия, которое оставила нам Античность. Выше мы видели, что применительно к волшебной сказке этот вопрос уже решался как в западноевропейской, так и в советской науке, применительно к сказке о животных этот вопрос широко еще не поставлен. Между тем Античность оставила нам богатейшее басенное наследие (Эзоп, Бабрий, Федр), в котором животные играют большую роль. У Эзопа мы находим, например, такие сюжеты, представленные и русской сказкой, как «Лиса и журавль» (тип 60, Аф. 33), «Собака и волк» (тип 101, Аф. 59), «Волк-дурень» (тип 122 А=47 B=AA. 122, Аф. 55, 56, 555 / V), «Старая хлеб-соль забывается» (тип 155, Аф. 27), «Лиса и рак» (тип 275, Аф. 35). Если привлечь международный материал, число соответствий окажется значительно больше. Наличие этих сюжетов у Эзопа отмечалось уже очень давно. Бенфей родиной этих сюжетов считал не Восток, а античный мир, откуда они якобы проникли в Индию, а оттуда уже – в Европу: «Что касается источников, то оказалось, что в общем большинство животных басен происходит с Запада, что они более или менее преобразовавшиеся так называемые Эзоповы басни»[972]. C нашей точки зрения, вопрос не может быть разрешен в той плоскости, в какой он ставился. Нельзя соотносить творчество только двух народов или двух культур друг с другом. Вопрос может быть разрешен только, если, во-первых, не ограничиваться двумя культурами, а привлекать фольклорный материал в международном масштабе, располагая его в порядке стадиально-исторического развития, и, во-вторых, не предрешая вопроса о литературном или фольклорном происхождении сюжета (оба случая возможны), решать вопрос об источниках в каждом отдельном случае путем критического анализа. В русской науке на бенфеевских позициях стоял Колмачевский. Для него исходной точкой развития является Эзоп. Так, говоря о сказке «Собака и волк», он считает: «Едва ли нужно долго останавливаться на том, что все варианты, развивающие этот эпизод, восходят к басне Эзопа „Собака и волк“» (Колмачевский, 1882, 145). Этот взгляд на Эзопа держится и по сегодняшний день. Так, по поводу сказки «Лиса и рак» (бег взапуски) у Больте и Поливки сказано: «Первичная форма имеется в эзоповской басне» (Bolte, Polivka, IV, 341).
В настоящее время мы, однако, склонны к другой точке зрения. Не народная традиция заимствует у Эзопа или восходит к нему, а Ээоп черпает из народной традиции, и его басни нам важны как косвенное отражение этой традиции в Античности. Но басни Эзопа важны не только для суждений об античной форме сюжета. Басни Эзопа и Федра были излюбленным чтением Средневековья, неоднократно издавались, переводились и обрабатывались. Эзоп переводился и читался и у нас (см. В. П. Адрианову-Перетц). Воздействие Эзопа могло сказаться не непосредственно (как думают Колмачевский и другие), а через средневековые литературные переводы и их обработки.
Животный мир фигурирует в Средние века не только в басенной литературе. Представления о животных отражены в так называемых физиологиях и позже (на французской почве) бестиариях – предшественницах наших зоологий, в которых сообщаются иногда совершенно фантастические сведения и истории о животных, особенно о библейских, а также басенных, таких как единорог, феникс («Финист – Ясный сокол» наших сказок), сирен (наш «Сирин») и т. д. Первые «физиологии» относятся ко II веку н. э., к александрийской эпохе, и число их в византийском, славянском, в том числе русском, и в романо-германском Средневековье довольно велико. Связь их со сказочным эпосом не исследована. Она может быть утверждаема или отрицаема, но вопрос этот должен быть поставлен.
Наконец, к числу вопросов об источниках сказок о животных относится вопрос о взаимоотношении сказки со средневековым романом о лисе. Как мы видели, ряд исследователей приписывают ему большое значение в создании животного эпоса (Колмачевский) и в сохранении его (Андреев).
Эти романы изучены гораздо лучше, чем собственно народная сказка, и им посвящено довольно значительное количество трудов. Старая наука возводила их главным образом к Эзопу, а народную традицию ставила в зависимость от литературной, в дальнейшем взгляды изменились. А. Граф говорил: «Основа Рейнеке Фукса и средневековых эпопей о животных двоякая: античная баснь и европейская народная сказка, корень которой, с одной стороны, – местный, с другой стороны, восходит к Востоку»