Читать интересную книгу И будем живы - Валерий Горбань

— Дэн, помоги!

Денис распорол штанину, глянул на рану.

— Ну-ка, отпусти…

Кровь не хлестанула.

— Вены, артерии не задеты. Сквозняк. Давай бинты.

Тащить убитого Алика и раненого Вовку через весь дом и пихать их в окно не стали. Дэн на время перенес обоих в соседнюю комнату. И, когда Василий въехал на «Домовом» прямо в прихожую, завалив стену с расстрелянным окном, ребят погрузили на корму БТРа.

На месте засады, как и следовало ожидать, никого найти не удалось. Тот, кто готовил эту ловушку, заранее продумал и тактику действий, и маршрут отхода. В прочесанном вдоль и поперек квартале не оказалось ни одного мужчины, который хоть как-то подходил бы на роль боевика. Возраст самого младшего из живших здесь стариков явно исключал беготню по крышам. А из высыпавших на улицы любопытных пацанов самому старшему было лет тринадцать, не больше.

Не удалось установить, и от кого исходила информация. Опер, которому неизвестный мужчина передал листок со схемой расположения тайника, «подстраховался», пообещав передать вознаграждение информатору только после успешной операции. Ему и в голову не пришло, что успех операции может быть совсем другим и совсем не для его товарищей. Двадцатипятилетний сотрудник уголовного розыска, откуда-то из-под Воронежа, прибыл в комендатуру по обычной срочной разнарядке, несколько дней назад. Никто и никогда не рассказывал ему о таких же ловушках, в которые попадали военные и милиционеры еще в Нагорном Карабахе, в Абхазии и во времена осетино-ингушского конфликта. Никакой, даже краткосрочной специальной подготовки к работе в условиях вооруженного конфликта и конкретно — чеченской войны он не проходил. Впрочем, как и тысячи других людей в погонах, вброшенных в жернова этой бойни. Свой личный опыт он будет нарабатывать на своих личных ошибках. Но никто не попрекнет его этой историей. Потому что его товарищи будут учиться так же, как он, и вместе с ним. И получат еще не один кровавый и беспощадный урок. А когда придет время замены, вновь прибывшие, в лучшем случае, смогут пообщаться с коллегами лишь час-другой. Машины не ждут. До темноты нужно прорваться назад, в Моздок. И вся передача дел, информации, наработанных связей и опыта сведется к обычному российскому:

— Ну, на посошок!

— А вам — ни пуха, ни пера!

— К черту!

И снова все пойдет к черту!

* * *

— Ну, ты будешь есть, или нет! — в сердцах повысила голос Хажар.

Что случилось с мальчишкой? Сегодня с раннего утра завился куда-то без разрешения. Мать чуть с ума не сошла. В городе стрельба. Убьют ведь запросто. А он, вернувшись, наконец, домой, невозмутимо выслушал ее нотации, но так и не сказал, куда бегал. Отмолчался и под суровым, укоризненным взглядом главы семьи. А теперь вот, как юла вертится. Что-то неймется ему. Что он задумал?

Абдул-Малик посмотрел на сердитую мать, засмеялся, стремительно расправился с нехитрым и, прямо скажем, скудным обедом. И выскочил во двор дома.

Чем бы заняться, чтобы хоть как-то успокоиться?

Гордость и радость распирали его, как воздух из соломинки — пойманную безжалостными пацанами лягушку. Так хотелось выплеснуть наружу ту бурю эмоций, что бушевала сейчас в нем. Но, нельзя. Ни в коем случае нельзя. Он и так уже вышел за разумные пределы, позволив матери увидеть, что с ним происходит что-то необычное. Несолидно это. Надо держать себя в руках.

А обсудить происшедшее он успеет. Завтра встреча с Ахмедом.

Как здорово его новый друг все продумал и организовал! И почему тетя Мадина и мать всегда упоминают его имя с таким презрением? Женщины! Что с них взять? Они ведь даже не представляют, кто такой на самом деле их сосед. Это — не угрюмый бородач Ризван, который держит его за сопливого мальчишку. Он все понимает. Разговаривает с ним просто, как близкий товарищ, как старший брат. И он сделал так, что сегодня Абдул-Малик сам лично заплатил долг кровной мести.

Никому и никогда не узнать, как колотилось его сердце, когда он, затаившись на крыше, ждал появления попавшихся на удочку Ахмеда федералов. Конечно, не расскажет он другим, и как тряслись его руки, пока он, вспомнив слова своего наставника, не сделал три глубоких вдоха и не подвел мушку к цели на плавном выдохе.

Но, когда-нибудь, он обязательно расскажет всем родным и друзьям, как сумел убить одного русского спецназовца (спецназовца!) и ранить второго. Он сам лично видел сраженных врагов на корме бэтээра. И с трудом удержался, чтобы не закричать от восторга победное «Аллах акбар»! Теперь-то ему нет причин завидовать тем пацанам, которые вместе с отцами успели принять участие в разгроме первых русских колонн.

Ахмед говорил, что когда враг-кровник погибает, отомщенная душа освобождается от горького груза и возносится в рай. Так что, его отец Иса уже знает о подвиге сына. И наверняка гордится им.

Очень здорово и то, что федералы так и не нашли автомат, который он, отстегнув магазин, сбросил в бочку с грязной водой в соседнем дворе. Русские обыскивали дом и сарай, возле которого стояла эта бочка. Но никто не догадался пошарить в ней. Им и в голову не пришло, что кто-то будет хранить оружие в воде. Но автомату там недолго лежать. Завтра же он заберет его, приведет в порядок и вернет Ахмеду. И тот не пожалеет об оказанном ему доверии. А значит, не за горами и осуществление главной мечты Абдул-Малика: пройти подготовку в тренировочном лагере и стать настоящим бойцом, грозой русских оккупантов.

А сейчас все же главное — успокоиться. Ахмед просил ни в коем случае ничего не говорить ни матери, ни тетке, ни деду. Конечно, в том районе его видели и узнали многие знакомые. Но, мало ли куда забираются любопытные пацаны. Вот и он: пошел к друзьям, а попал в омоновскую облаву. С кем не случается… Никто из родных ничего не должен даже заподозрить. Это — требование боевой конспирации. И это — их тайна. Тайна настоящих мужчин.

Магадан

Малыш плакал.

Нет, конечно, он не рыдал взахлеб, как институтка. Но соленая влага на сей раз текла не только из-под раскисшей и почерневшей подбивки «Сферы», но и из зажмуренных в отчаянии глаз. Зеленый флаг с грубо намалеванным волком торчал из отдушины чердачного окна. Ледяной февральский ветер колыхал его и казалось, что волк нагло подмигивает и пощелкивает пастью, как бы говоря:

— Ну что, съел?

Больше всего на свете хотелось завыть, как воет лунными ночами этот зверь. Но сзади, тяжело дыша, попадали на обледенелый рубероид его друзья. Стыдно. И уж если выть, то всей стаей.

А еще он очень-очень, прямо-таки страстно хотел бы сейчас увидеть рядом с собой Пушного. Или Змея. А еще лучше — обоих. Подняться во все свои могучие сто девяносто пять сантиметров, схватить эту парочку за шкирки и, треснув лбами, спустить с крыши проклятой пятиэтажки без парашютов.

В понедельник, привычный уже утренний марш-бросок в полной боевой выкладке закончился не в расположении отряда, а рядом с незавершенным пятиэтажным домом, недалеко от городской тюрьмы. Эта новостройка на шестьдесят квартир так и не приняла изнывавших в бараках и коммуналках родного города потенциальных новоселов. Незадолго до начала отделочных работ она вдруг стала оседать и пошла трещинами. Оказалось, что дом умудрились поставить на огромной ледяной линзе. Строительство прекратили, и пятиэтажная громадина стояла пустой, пока ее не облюбовали для своих тренировок собровцы и омоновцы.

Не очень-то и уставшие, отсвечивающие жизнерадостными улыбками бойцы построились лицом к зданию и ждали, что же им скажет по поводу этой экскурсии Змей — новый командир отряда. Бежал командир вместе со всеми, и народ с интересом посматривал: долго ли пыхтеть будет, прежде чем сможет говорить? Но, ничего, голос ровный, уверенный.

— Сегодня мы начинаем занятия по штурмовой подготовке. Работаем пятерками. В доме четыре подъезда. В каждый идут две пятерки и посредник из офицеров. На крыше здания укреплен чеченский флаг. Побеждает и отправляется отдыхать снявшая его группа. Остальные работают, пока не сумеют выполнить задачу. Напоминаю, что в любом здании, даже недавно зачищенном, могут оказаться боевики. Также напоминаю о минной опасности и требую соблюдать все меры предосторожности. За неправильные действия посредники имеют право объявить любого убитым или раненым. Командирам групп произвести расстановку личного состава и дополнительный инструктаж, определить маршруты скрытого выдвижения к зданию. Начало штурма по сигналу голосом: «Атака!»

Народ слушал и ухмылялся. Кто про себя, а кто и явно. В войну командир играет: «духи», мины… Сейчас как рванем, и добежать не успеет, чтобы свои замечания сделать.

А тот ласково улыбнулся и добавил:

— Группа, в которой есть раненый или убитый, выносит тело на исходный рубеж и начинает все сначала.