- Я бы хотел ответить любезностью на любезность, да вы все ещё в своем уме, насколько это возможно для таких, как мы… маленький принц.
- Ш-шэ… — только и оставалось ответить.
Что поделать, с материнской линии судьба не баловала его здравомыслящими родственниками также, как и с отцовской. Мать была безумна от горя и причиненного ей зла и насилия. Бабка, предавшая все, что было ей дорого, ради единственного ребенка… что говорить, смерть была для неё облегчением. Тринадцатая Высшая алькона, изменившая древним клятвам ради смертного и поплатившаяся за это. Увы, не она одна.
- Ты правильно сделал, что принял предложение Первого, — неожиданно серьезно заметил мужчина, сверкнув в его сторону лиловым глазом, — умный нэкрооо. У тебя вкусс-сная сила.
Ещё понюхай, право слово. От воспоминаний невольно заныло в груди, где раньше стояла блокирующая печать, а теперь осталась лишь видимость. Кровь и сила альконов все-таки сорвали все скрепы, позволяя полукровке переродиться. К счастью, незаметно для кого бы то ни было — морок ещё никто не отменял. И теперь Сай потихоньку, под руководством одного из дальних предков — ни бабка, ни мать ему не явились — ночами осваивал свою силу, не признаваясь самому себе в том, насколько же это упоительно. Ощущать биение магии. Впитывать её запах, пробовать её на вкус, любоваться на совершенные цвета и оттенки. Казалось бы, во дворце должно быть много магии смерти — но нет. Здесь царствовала совсем иная сила. Грязная, мерзкая, оплеванная. Сила чужих мук. Вой чужих душ, которые любой нэкро почел бы за милосердие развеять окончательно и навсегда.
Он мотнул головой, откидывая голову назад, поморщился, прислушиваясь к чьему-то громкому гоготу за поворотом. Неужто братец развлекается? Интересно, кто на этот раз несчастная жертва. Алькон куда-то незаметно испарился. Пришлось чутко втягивать воздух ноздрями воздух, улавливая, с изумлением, пряный аромат. Алькона, только запах какой-то ещё неуверенный, слабый, едва уловимый, а рядом — другой, более яркий, но ассоциирующийся с чем-то мягким и беззащитным. Он сам не заметил, как ноги понесли за поворот, забыл, что ему запретили ввязываться в конфликты — все затмил собой неповторимый, нежно-терпкий аромат, пробуждающий в душе теплое, подсознательное желание найти и защитить.
В длинный узкий проход вдалеке от основных гостевых комнат и прочих общественных помещений дворца Сайнар вышел почти бегом, чувствуя, как нервно бьется в широкой штанине хвост. И не выпустишь, не стеганешь воздух, хоть и хочется до зубовного скрежета, не меньше, поскорее обрести ипостась, попробовать распахнувшимися крыльями небо.
- Да ладно тебе ломаться, потаскуха. Сколько наших уже тебя попробовало, а мне смеешь отказывать? В казармы спущу! — голос младшего наследника взвинтился то визга. — Держите её! И вторую тоже, неплохо распробовать и подстилку нашего раба… — сколько яда в голосе у Тарна, и почему он раньше этого не замечал?
Когда же смысл слов добрался до мозга, разум укутала пелена чистейшей ярости.
Пятеро взрослых сильных мужчин, пусть и не все они были воинами, зажали в узком проходе двух девчушек. Одна — тоненькая, как тростинка, с синяками под глазами и смертельно уставшим обреченным взглядом — беловолосая и светлоглазая — если бы не тонкий длинный хвост, беспокойно бьющий сзади по ногам, не подумал бы, что алькона. Она прячется за спину своей подруги, отважно прикрывающей её собой. Та высокая, хоть и тоже худовата, и, в отличие от застиранной серой хламиды первой, одета в добротную одежду, сокрытую, впрочем, ритуально-белым плащом с гербом альконов. Кажется, он знает, кто это. Мортэ Кинъярэ упоминал о своей подопечной.
- Тайла уходи, тебя уже давно ждут в прачечной, — скомандовала подопечная мортэли, окончательно оттесняя белую, словно плотно, и отчаянно трясущуюся алькону себе за спину. — Вы мешаете нам работать, господин!..
Последнее словно выплюнула. Сайнар видел, как дрожит от бешенства её аура. Нет, эта не боялась, она ненавидела. Словно молодой хищник, уже распробовавший вкус крови, а теперь загнанный вдруг в ловушку. А противников не пять — ещё по двое блокируют коридор… Братец уже брызжит слюной, как же, игрушка имеет наглость сопротивляться. Сайнар смотрел словно со стороны — холодно и расчетливо. Маленький мерзкий свиненок, которого давно пора отправить на убой, да все отчего-то откладывают. А свиненок, тем временем, превращается в жирного злобного кабана. На кончиках пальцев засеребрились когти, которые он поспешил спрятать.
- Обеих ко мне! — сквозь маску злобного поросенка вдруг проглянуло нечто другое. Нет, здесь стоит пересмотреть свои взгляды. Это куда хуже свина… это злобная, циничная и расчетливая тварь. Когда светловолосый милый мальчик, который в далеком детстве забирался к нему на колени, успел таким стать?
Тяжелая оплеуха опрокидывает более храбрую девчонку на пол — и вдруг в коридоре становится ощутимо холодно. Ползут по окнам в полстены черные веточки узоров, скалит зубы тьма в душе, мечтая кинуться и разорвать горло тому, кто посмел обидеть этот светлый цветок и её защитницу.
Из горла вырывается тихий рык, когда он, все ещё скрытый заклятьем, видит, как шевелятся губы девушки, как он медленно сплевывает кровь на пол.
- Тварь, — читает по губам. И тихо выдыхает, прикрывая глаза. Глупый ребенок. Это приговор.
Разве не объяснял ей наставник, как здесь себя надобно вести?
Тьма пульсирует на кончиках пальцев, сводит с ума жаждой их крови, клыки колют губы, заставляя морщиться. Девушки замерли, отступая к стене, и, тем самым, загоняя себя в ловушку окончательно. Резкий бросок одного из телохранителей младшего иррейна — и с громким треском рвется платье альконы, открывая нескромным взглядам худое тело. Горло сжимает, как будто резко становится нечем дышать.
- А неплохо кто-то уже развлекся, дайры, — и свист.
Кто-то резко дергает её за хвост, ещё выше задирая юбку, а несчастная даже кричать не может от испуга. Как же он раньше проходил мимо таких, как она, даже не замечая? Как же… Окно разлетается вдребезги, раня осколками тех, кто стоял к нему спинами.
В воздухе перед ещё ржущими мужчинами заклубилась тьма.
Глава 10. Жизнь проигравших
Знают ли победители, что на уме у побежденных? Жертва почти всегда мечтает стать палачом.
Из частного разговора детей Смерти
Йаррэ не знала, каким хмаровым образом умудрилась заблудиться в этом проклятом дворце, отправившись всего лишь на кухню в поисках перекуса. Перекусить так и не удалось, зато она в первый раз в жизни встретила алькон. Не сказать, что встреча её обрадовала. Эту худенькую девушку с глазами старухи, мечтающей умереть и отмучиться, звали Тайла.
- Пойдемте, дайрэ, я помогу, — голос шелестел едва-едва, словно она вообще боялась заговорить.
Синяки на руках. Следы побоев на лице. Неуверенная походка. Слишком хорошо Яра понимала, что это значит — и от этого знания, от этой чудовищной, дикой несправедливости выбивало дыхание. Она едва слезы могла сдержать. Тех, кого она знала раньше из альконов, жалеть не получалось. Хищники, пусть и плененные, но умные, хитрые и жестокие. Она слышала про их женщин, но увидела впервые. И теперь поняла, отчего мортэ Найларэ чернеет лицом, бессильно стискивая когти, мортэ Анайр все время нарывается на неприятности, калеча дворянчиков, а сам Повелитель больше напоминает каменную статую имени себя. Это безумно больно — видеть, что делают с любимыми женщинами, и не иметь возможности вмешаться, зная, что сделаешь лишь хуже.
- Конечно, — постаралась улыбнуться как можно более светло, осторожно сжимая хрупкую прозрачную ладошку, — а… ты здесь на хозяйстве? — кивнула на огромную корзину с бельем.
Странно, отчего его магией не стирают?
- Немного там, немного здесь, госпожа, — тусклый взгляд, — ткани дорогие, господа требуют, чтобы их стирали руками, иначе магия их быстро износит.