Теперь же оно прошло. В тот период она не оценила важность рисунка. Стоило ли это делать теперь? Неизвестно. Так ли ей был он нужен? А фреска? Ее появление тоже — результат появления той женщины?
Ведь не зря жеКастию так сильно с утра влекло в Храм. Не за тем ли, чтобы ее увидеть? Рисунок позвал к фреске, а та дала подсказку?
Она мысленно напомнила себе еще раз, где она видела ту женщину, кроме Храма. На погосте на фоне моря. Что в данном случае было важнее для нее — погост или море? Она наморщила лоб. Насмешливый голос в голове у нее продекламировал:
— Да ладно, ты задумалась? Как хорошо, что умеешь это делать…
Девушка потерла виски и зажала голову ладонями, стремясь избавиться от бесполезного насмешника. Ведь мог же голос ей подсказать? Почему же не делал этого? Ждал, пока она сама догадается? Так хотя бы не мешал…
Огромный пес вылез из своего домика, важно прошествовал по дорожке и, подойдя к девушке, боднул ее лобастой головой в бок. Поскольку в рассеянности девушка проигнорировала большого четвероного служилого, то он решил привлечь ее внимание, утробно рыкнув.
Кастия будто очнулась. Посмотрела на пса. У ее ног что-то звякнуло. Она перевела взгляд вниз и удивленно вздернула брови. Пустая собачья миска.
— Ты пить хочешь? — догадалась она, обеими руками обхватив голову пса и слегка потрепав по мохнатым ушам — неожиданно мягкой черте внешности сурового собачьего. Погладив его по влажному прохладному носу, девушка покачала головой.
Пес негромко и деликатно гавкнул, как бы в подтверждение. Девушка улыбнулась, поднялась со ступенек и подошла к большей бочке с водой. Взяла ковшик, зачерпнула и, вернувшись к ступенькам, наполнила миску, пододвинув псу.
Он наклонил голову, фыркнул на воду и отпрянул, когда от его фырканья разлетелись вокруг водяные брызги. Кастия нахмурилась.
— Что тебе не нравится? — спросила она, — Вода — чистая. Я проверяла, — удивилась и вернулась к бочке, посмотреть еще раз на мягко мерцавшую поверхность. Бочка наполовину была в тени, на другой части играло солнце. И она остановилась, остолбенев от внезапно посетившей ее догадки.
— Да, как же я могла забыть?! — хлопнула себя по лбу и замерла, вспоминая, что было на обоих рисунках общего. Персонажи были разные. Те, кто был изображен на рисунке, — отсутствовали на фреске и наоборот. Но общее было ведь! Земля, горы, природа, вода. И там, и там было море. И река, низвергавшаяся в море…
Позади нее хлопнула входная дверь в дом. Кастия вздрогнула и обернулась. На терассу вышла Ялма с полотенцем в руках. Она, молча, спустилась по ступенькам и, подойдя к дочери, протянула ей сухую ткань.
— Ты руки мыла? Я услышала плеск, — мягко сказала она. Кастия, за миг до этого догадавшаяся, куда ей следовало идти, улыбнулась в ответ и покачала головой.
— Набирала воду Карсу, — ответила она и тут же сообщила, — Мне надо в наш с Террином дом сходить, мам. Хочу отнести ожерелье и забрать кое-какие вещи…, — в этот раз повод отлучиться нашелся сам собой. Даже не надо было что-то придумывать.
Ей действительно стоило убрать на место хранения ожерелье. Все-таки оно не было предназначено для постоянного перебирания при созерцании ночи. Дай Боги, ей еще придется его надеть… Желательно направляясь на праздник с Террином.
Ялма тревожно заглянула в глаза дочери. Несмотря на видимое спокойствие, она опасалась за нее. Видела, что она что-то напряженно обдумывала, надеясь, что не некую глупость…
— Ты… Кастия, ты уверена? — спросила она, в последний момент изменив вопрос.
Кастия вновь улыбнулась. Искренне и даже безмятежно. И вовсе не так, как, когда в первые недели пила собранный для нее мамой чай со знакомым сладковато-кислым вкусом, который ему придавали успокоительные травы.
Нет, она не собиралась делать глупостей. Совсем напротив, она впервые за долгое время понимала, что ей надо сделать и чувствовала, что это — правильно.
— Да, мам. Все в порядке, — ответила она.
— Я могу пойти с тобой, — предложила Ялма.
— Я недолго. Скоро вернусь, — вновь улыбнулась, отказываясь от сопровождения, но не с раздражением, а признательностью, и поцеловала маму в щеку. Ей требовалось зайти в свою комнату за ожерельем. Почему-то чувствовала, что оно ей по-настоящему понадобится. Не как повод, а как….средство?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ялма с усилием улыбнулась, но решила поверить ей и отпустить…
Водопад не был крупным или особенно полноводным, но очень высоким. Ледяной ручей, бравший свое начало из узкой расщелины в скале, высоко над поселком, бежал через напоенный ароматным запахом хвойно-лиственный лес В нем была очень вкусная вода, для сбора из него для питья люди из их поселка и нескольких соседних организовали площадки, а уже ближе к низовьям — и для стирки вещей.
После этого ручей сбегал в чашу на вершине одной из более низких соседних гор, где образовывал небольшое озеро, а откуда спадал в море с немыслимой высоты, но не отвесно, как многие другие, а каскадом из шести или семи ступеней. После первой ступени узкий ручеек растянулся и далее уже был очень широким. Оттого и выглядел неполноводным.
От их дома и поселка до него было недалеко. Только в другую сторону. Поэтому, чувствуя на спине волнованный взгляд матери, Кастии пришлось сначала спуститься к морю, затем, пройдя в противоположную для ее дома сторону, подняться на следующем подъеме, чтобы пройти краем леса к одной из серединных ступеней водопада, наиболее доступной для людей.
Все же Кастия — не горная козочка, чтобы взбираться по почти отвесным скалам. Со стороны леса доступа тоже не было. К тому же она чувствовала, что ей требуется не озеро на верхней терассе водопада, а спадавшая вода.
И на рисунке, и на фреске общим было именно это. Река, бравшая начало в одной из гор, петлями и поворотами окружившая мир и ниспадавшая в море. Девушка не могла утверждать, что ручей на их острове и река на рисунке и фреске похожи всеми своими поворотами и изгибами, но ей думалось, что этого достаточно, чтобы попробовать.
Там был очень узкий проход, ступенчато поднимавшийся, между скалами, петлявший до нависшего над морем карниза. Далеко-далеко наверху светлело небо, по отвесным стенам прогала кое-где прилепились причудливо изогнутые кустарники, чьи свисавшие вниз ветви иногда касались макушки девушки. Придерживаясь за одну из стен, она осторожно двигалась вперед, думая, как еще за столько циклов каменные стены не сомкнулись, закрывая выход к озерцу. Камешки шуршали под ногами, и эти звуки гулко отдавались в узком коридоре, улетая куда-то вверх.
Временами подъем становился почти отвесным, и девушке казалось, что проще было бы по нему ползти. Или хотя бы придерживаться руками за жесткие кусты по бокам узкой тропки. Тут и там попадались похожие на камешки экскременты каких-то мелких животных — коз или овец. Пожалуй, только это и удерживало ее от того, чтобы передвигаться на четвереньках. Утешало только, что впереди и наверху, конечно, много воды, чтобы утолить жажду. Вода ради воды.
Значит, этой тропкой по-прежнему пользовались. И это было неудивительным, где еще в этой части острова найти место для водопоя животным? Интересно, как стада вели себя, выйдя из этого коридора? Там же совсем мало места, а бежавшие и карабкавшиеся животные могли попадать вниз, столкнув своих излишне или совсем нерасторопных собратьев в пропасть. Возможно, это было не про них, и они были умнее людей.
Первый и последний раз она тут бывала еще совсем ребенком вместе с братьями, Карой и Террином. Он же и подбил их так высоко забраться, чтобы окунуться в ледяную воду. Рассказывал, что раньше древние люди купались в водопадах перед принятием верного решения, а также для поднятия духа, обновления и даже омоложения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кара тогда ехидно поинтересовалась:
— Ты себя считаешь старым, Террин?
Юноша лихо усмехнулся.
— Ты не слушаешь людей, Кара. Мне водопад нужен с другой целью, — он не менее ехидно вопросил, желая подковырнуть вредную девчонку, — Или ты боишься стать младенцем, а потому не полезешь под водопад?