И всё же спокойствие было не самое точное слово. Лукас подумал об этом с минуту, надевая куртку и стараясь шуметь, чтобы разбудить Харпер. Она снова протяжно прохрапела, что почти рассмешило его, но он был слишком напряжен, чтобы улыбнуться.
Он отвернулся на минуту, но не смог удержаться и обернулся. Ему хотелось смотреть на неё. Она прекрасна. Но можно ли ей доверять? Лукас запустил руку в волосы. Рыжеволосая женщина, которая сняла для него одежду и поцеловала в губы, тоже была красива. Не настолько красива, как девушка, которая сейчас спала на его полу, пуская слюни. Но она другая, ведь так? Он знал эту девушку. Возможно ли это? Он чувствовал, что да.
Прядь темных волос упала ей на лицо. Цвет каштанов на солнце. Глубокий благородный коричневый цвет. Рука Лукаса зудела от желания отодвинуть прядь с её лица, провести по волосам и выяснить, такие ли они шелковистые, как кажется. Прикасаться. Вдыхать их аромат. Сейчас глаза Харпер были закрыты, но он мог представить их широко распахнутыми и смотрящими на него со страхом и подозрением, словно она не понимала, чего от него можно ожидать.
О чём она думает?
Что она видит, когда смотрит на него? Животное или человека?
Боится ли его? Лукас знал ответ, иначе она не взяла бы с собой оружие.
Он молча придвинулся ближе. Бесшумно, как волк. Пытаясь уловить её запах с того места, где остановился. Он закрыл глаза, втягивая и удерживая её аромат. Сегодня утром он был более реальным и по-особенному натуральным, как будто он раздавил цветок в руках, а затем поднёс к носу, и запахи каждой части смешались вместе. Аромат был одновременно сладким и несладким. У него не было слов, чтобы его описать, только картинки в голове. Ощущения. Эмоции. Чувства. Глубокий и проникновенный шёпот. Аромат его тронул. Заставил его тело реагировать, заставил его желать её.
Лукас присмотрелся внимательнее, изучая. Скользя взглядом. Запоминая. Рот у неё был широкий, верхняя губа тоньше нижней, а когда губы приоткрывались — как сейчас, — он увидел два верхних зуба. Перламутровые, гладкие.
Когда он впервые увидел её, то подумал, что она похожа на оленёнка — стройная и молодая, её большие карие глаза смотрели на него с любопытством. Он никогда не видел ничего красивее. Даже на закате, когда алые лучи заходящего солнца, наполняли небо и спускались, чтобы встретить и поприветствовать землю.
Девушка пошевелилась во сне, и он быстро и тихо шагнул назад, но она всё равно не проснулась. Лукас сегодня не сомкнул глаз, он так остро осознавал присутствие Харпер под своей крышей, что не смог успокоиться и уснуть.
Может быть, она не так боялась, как он думал, раз смогла так крепко уснуть рядом с ним. Она издала еще один ворчливый храп и наклонилась вперед. На этот раз его губы приподнялись в настоящей улыбке, которая казалась ему странной и непривычной. Он потянулся, чтобы почувствовать её, его пальцы пробежались по изогнутой форме рта.
Лукас не хотел, чтобы девушка оставалась у него. Хотел, чтобы она как можно скорее ушла. Тогда он перестанет сомневаться во всем и чувствовать вещи, с которыми никогда раньше не сталкивался и просто не знал, как поступить. Ему нужно было время, чтобы подумать и понять, что делать теперь, когда Дрисколл мертв и его связь с внешним миром исчезла. Он должен разобраться, что делать со многими вещами, и понятия не имел, с чего начать.
Лукас вспомнил вчерашнюю ночь, когда выглянул в окно и увидел её, плачущей возле норы лисят. Сначала он подумал, что это из-за того, что их мама не вернулась. Но затем он понял, что причина в другом — их мама была там, держала их в тепле и сухости, накормленных и довольных, и он почувствовал, как что-то сжалось в его груди каким-то непривычным для него образом.
Она тоже потеряла свою маму. Теперь он это знал.
«Это ты, — снова подумал он. — Ты».
Лукас наблюдал за Харпер еще с минуту, пытаясь придумать лучший способ разбудить её, так как шум не сработал. А стоит ли ему будить её? Может она застрелит его из своего ружья? Она могла бы попытаться. Но он одолеет её за секунду — с оружием или без, — и если она этого не знала, то должна была. Лукас представил, как его тело накрывает её, она смотрит на него своими круглыми, карими, оленьими глазами, и его бросило в жар, голова закружилась.
«Успокойся».
Она сбивала его с толку, как и все люди, но всё же гораздо сильнее. Лукас не понимал ни того, как она говорила, ни выражения её лица, которые менялись от одного к другому без всякого предупреждения. Он не понимал, как она могла смеяться так легко в одну минуту, а затем была готова расплакаться — в другую. Он не мог уследить за тем, что она говорила половину времени, потому что прыгала между темами так быстро и без причины, что он терялся, и у него не получалось уловить суть.
Он знал её… вроде бы, но при этом она оставалась… загадкой.
Разве другие женщины так себя ведут? Или только она? Лукас не знал. Но понимал одно — ему нравится, как выглядит Харпер. Нравится её лицо и тело. Её волосы. Ему нравилось, как она двигалась и как пахла — особенно это. Глубокий, богатый и сладкий аромат. В него хотелось уткнуться носом, позволяя завладеть собой. Он будто говорил с ним.
Лукас гадал, какова она на вкус, и это заставило его мышцы напрячься. Он видел других женщин, когда заходил в город, и многие из них были с рыжими волосами, но в ту минуту, когда он взглянул на Харпер, почувствовал себя иначе. Как будто внутри него вспыхнул огонь, который плавил его кости, превращая их в раскалённую лаву.
Это чувство было настолько сильным, что, если бы законы дикой природы действовали в обществе, он бы потребовал её прямо в эту минуту. Он бы сразился с другими самцами за неё и обязательно выиграл. Он бы сделал абсолютно всё, чтобы провозгласить Харпер своей женщиной.
Я выбрал ее, хотел сказать он другим мужчинам, но знал, что тут есть нечто большее. Однако и проигнорировать свои инстинкты, те, что, порой, делали его скорее животным, чем человеком, Лукас не мог. Потому что инстинкты означали его выживание. И отодвинуть их в сторону — означало поражение, к которому он не привык и не был готов.
Лукас понятия не имел, какие правила действуют в городе, не знал, как жить по ним, и не был уверен, что хотел вообще. В природе были… схемы… законы, которые руководят всем вокруг. Ему было интересно, есть ли подобное у людей. В обществе? Но ему казалось, что нет.
Но что бы сказали другие люди, если бы узнали, какие мысли ему приходят в голову? Что он хочет спариться с ней. Не один раз, а снова и снова, пока не насытится, как в те дни, когда украл улей у пчел и наполнил себя золотым мёдом, его губы были сладкими, а пальцы липкими.
Означают ли такие желания, что он — зверь, или у других мужчин бывают подобные чувства? Неужели другие мужчины, которые живут в цивилизованном мире, тоже представляют себе спаривание с понравившейся им женщиной? Неужели их тоже посещают яркие, красочные видения, которые заполоняют разум и вызывают спазмы мышц. Нормально ли это?
Но всё же, у Лукаса не получалось особо волноваться по этому поводу.