Судьи огласили имя нашего участника, и Кир с кривой ухмылкой вышел к ним, по пути разминая крепкие плечи.
А потом назвали бойца танцоров. Тень не ошибся — мастер Леон выбрал Германа Беспалого.
Танцор оказался нескладным высоким мужчиной, чем-то напомнившим мне нескладного комара карамору: тощие длинные конечности, совершенно невыразительное лицо, сутулая спина, несоразмерно узкие плечи и крупные, почти обезьяньи ладони. На левой руке у него не хватало двух пальцев, мизинца и безымянного.
А в правой он держал копье.
Не знаю, каким образом Кир распознал в нем коварное оружие Гекаты. С виду оно казалось самым заурядным и довольно старым, с неказистым потемневшим древком и небрежно выкованным наконечником.
Я смотрел на него и реально нервничал.
Что бы там не говорил Кир, мне, наверное, было бы легче сейчас стоять на арене вместо него, чем наблюдать за всем со стороны. Подумаешь, гроб за спиной. Мне столько раз пророчили смерть, что я уже и считать перестал. Не говоря о том, что однажды я в общем-то уже умирал, и был отпет, и даже на лодке Харона покатался. Нам ли быть в печали? На худой конец, кольцо Фортуны мне в помощь — ну, отсохнет что-нибудь, потом отрастим обратно.
Хотя, конечно, это смотря что отсохнет…
Становиться вторым Зевсом мне бы совсем не хотелось.
В любом случае, глядя на то, как расходятся противники, напряженно всматриваясь друг в друга и ожидая удара гонга, я чувствовал себя преотвратительно.
Давай, Кир. Покажи им силушку богатырскую, чтобы надолго запомнили, как хитрожопость поперек горла становится.
Банг!
Звон металла плеснулся в уши, как раскаленное олово, распугал все трезвые мысли.
Я думал, Беспалый сразу же ломанется атаковать. Кир тоже так подумал и, напружинив ноги, отскочил далеко в сторону от противника. Лицо его побелело, глаза тоже будто бы лишились радужки и зрачков. Вокруг его фигуры заклубилось сероватое облако. Оно размывалось и стелилось шлейфом от каждого движения Кира, как форма пламени от движения свечи.
Но Герман никуда не спешил. Он так и остался на своем месте, и, пронаблюдав за Киром, Беспалый лишь усмехнулся, поигрывая копьем в руке…
— И это все, что у него есть? — почти простонал Азра. — Нахрена же он тогда показывает свою хилую ауру⁈ Я не понимаю…
Медведь покачал своей большой мохнатой головой. Он все еще оставался прозрачным, и сквозь его тушу я мог видеть неподвижное лицо шамана.
— Ты плохо смотришь. Лично я все понял, — сказал он. — И, обретая свою обычную звериную форму, почесал лапой брюхо и, зевнув, проговорил: — Пойду-ка пока подремлю…
А на арене между тем началась дуэль.
Кир бросился на Беспалого, размашистым жестом создавая один за другим все новые конструкты. Символы вспыхивали черным пламенем и били в сторону противника.
Но ни один удар так и достиг цели.
Глядя на Беспалого, я впервые понял, почему их школа называлась «танцорами».
То, как он двигался по арене, выглядело отдельным видом искусства. Нескладные руки и ноги вдруг обрели неестественную легкость и стремительную плавность. Он маневрировал промеж ударов Кира, будто танцевал.
И он никуда не торопился. Только изредка стремительным рывком вдруг сокращал дистанцию, и тогда Кир отскакивал в сторону, получая вслед ледяной ком.
— А плясун-то непрост, — проговорила Майя, хмуро наблюдая за ходом сражения. — Разводит нашу ворону, как паршивого первогодку.
— Думаешь, тупо выматывает? — спросил я.
Майка кивнула.
— Посмотри на его физиономию и последи, как он дышит, — мрачно пояснила она. — Готова поклясться, он даже еще не вспотел! А у Кира вон ребра уже ходуном ходят. Еще минут десять в таком темпе, и Беспалый просто вплотную к нему подойдет. И конец.
— Я одного не пойму — если этот их танцор и сам по себе так крут, нафига им копье?
— Танцор крут в уклонении. В групповом бою, да еще среди активных боевых конструктов, от такого проку будет немного. А вот протестировать оружие перед завтрашним днем — дело хорошее. Тем более, насколько я помню, он ни разу не копейщик. Вон те двое, что с копьем перед боем игрались, с ним действительно умеют обращаться. А Герман…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тут Беспалый вдруг рванулся к противнику!
Слова замерли у Майки на языке.
Копье, блеснув на солнце, пронзило воздух. Мне даже показалось, что я услышал звук, с которым оно устремилось к уставшему Киру.
Трибуны ахнули от напряжения.
Наш боец ушел вниз и в сторону, уворачиваясь от броска. Песок пыльным облаком заклубился у него под ногами.
На губах Беспалого заиграла улыбка.
Бросок, еще один!
Он бил легко, не рассчитывая на попадание, будто пугал. Но делал это очень быстро. Еще бы, ведь у него не было цели непременно пробить броню на груди или вонзить копье в шею — достаточно было легкой царапины на щеке.
У меня сжались кулаки.
Да как же это. Ну давай же, давай! Не сдавайся!..
И тут дымное облако ауры смерти вдруг расширилось и потемнело. Кир низко пригнулся и, поднырнув под копье, ловким движением вполовину сократил дистанцию.
А вокруг него черным пламенем вспыхнул круг — почти как у Азры в тот самый день, когда он едва не покалечил сам себя на глазах у Кассандры. Только если у нашего нынешнего магистра круг смерти был огромным, то у моего земляка он оказался раза в четыре меньше.
Но это не имело значения, потому что после маневра сближения Беспалый оказался в круге!
Ветер с силой ударил в них обоих. Копье отлетело в сторону. Кряжистый и невысокий Кир выпрямился, глядя своему противнику в лицо — а Беспалый с жутким криком схватился руками за голову.
— А-ааа! — пронеслось в воцарившейся тишине над ареной. — А-ааааа!..
Его кожа желтела, тело ссыхалось на глазах, волосы превратились в седую паклю.
Судьи спешно ударили в гонг.
Кир неторопливо сделал шаг назад, и черное пламя круга смерти угасло.
Беспалый беспомощно всплеснул тощими руками мумии, поднял вверх лицо, похожее на оплавленную восковую маску с застывшей гримасой — и рухнул на землю.
Люди на трибунах, затаив дыхание, повставали со своих мест.
— Целителей, скорее!.. — прозвучал в тишине возглас со стороны судейского стола.
Кир отступил еще на пару шагов. Он тяжело дышал, весь лоб и шея были густо покрыты испариной, под глазами пролегли синяки. Однако лицо сохраняло невозмутимое выражение.
Целители высыпали на арену и обступили тело Беспалого.
Через несколько минут один из них подошел к судейскому столу и что-то сказал.
Остальные подхватили невесомое тело и понесли его во внутренние помещения.
— Вот это жуть, — первым подал голос Берн. — А говорят, самая опасная способность — это энергия огня! Ничего подобного.
— Огонь — самая продуктивная энергия для сражений и турниров, — ответил Азра. — Управляемая и предсказуемая для ее обладателя. А смерть — это орудие убийства, подчинить которое бывает очень непросто, не порешив при этом наставников, соратников и себя самого. Ну что, поздравляю нас всех с победой — правда, ценой первого мертвеца на этом турнире.
— Герман Беспалый объявляется выбывшим из турнира! — громогласно заявил один из судей, приподнявшись со своего места. — Победа присуждается «Парящему Грифу»!
Трибуны загудели. И я не мог понять, что выражает этот шум — возбуждение от только что увиденного или же осуждение.
— Позволю себе напомнить всем присутствующим, что в этом году на турнире официально разрешены абсолютно все боевые приемы, включая смертельные конструкты! — добавил судья, окинув взглядом трибуны.
И народ сразу же загудел, загалдел в два раза громче.
Кир неспешной походкой направился к нам.
А потом вдруг остановился.
Медленно обернувшись, он поднял голову и долгим взглядом уставился на трибуны — туда, где плескала развевающимися стягами школ королевская ложа.
Я невольно последовал его примеру, и с изумлением обнаружил, что кресло его величества не пустовало.