Я замедляюсь и слежу, как Игорь с Тимкой идут к вызвавшей восторг сына ограде.
Сердце сжимается и бьется быстрее обычного. Я и сама разволновалась.
Так сильно, что любое возмущение застревает в горле.
Не могу выдавить из себя ни возмущение, что это опасно, ни едкий вопрос, а есть ли у животного прививки. Я понятия не имею, насколько хорошо Игорь подготовил Тимуркину мечту к встрече со своим мечтателем, но не встреваю.
По коже бегут мурашки, когда думаю, что вот так, наверное, и должно выглядеть родительское доверие. Пусть мне тревожно, хочется сцапать сына за руку, а лучше вообще прижать к груди и поскорее убежать, но я держусь.
Он с отцом. Игорь тоже желает ему счастья и защитит даже ценой собственной жизни. Как тогда с волком.
Обнимаю себя руками и делаю маленький шаг ближе.
Хочу одновременно и не мешать, и все слышать.
— Игорь, а можно ближе?
Тимурка спрашивает, отпустив руку отца и прижавшись обеими к деревянной перекладине.
Мой сын упирается лбом в нее же и во все глаза смотрит на зверушку.
Положа руку на сердце, это не совсем жираф. Мне кажется, он больше похож на зебру, но ни спорить, ни выражать свое фэ я не буду.
У Тимки глазки горят. Это главное.
— Зайти пока нельзя, прости. Это небезопасно. Но сейчас иначе сделаем.
Я улавливаю в голосе мужа нотки самодовольства, озорства и волнения.
Он тоже как мальчишка сейчас. Наклоняется, берет нашего сына на руки и поднимает над землей.
Так, конечно, намного лучше.
Тимур протягивает: «о-о-о», а я ловлю быстрый взгляд Игоря.
Чувствую просьбу мужа: «похвали, Агат… Давай, похвали… Заслужил же…».
И правда заслужил. В голове проносится нереалистичная картинка — я подхожу к Игорю, целую в щеку и кладу голову на плечо. Но в реальности только улыбаюсь.
Он — в ответ. А дальше хмурится и прислушивается к нашему сыну.
— Игорь, а ты знаешь, что окапи живут при температуре от двадцати до двадцати пяти градусов. Это как в нашей с мамой квартире. Я спрашивал. У тебя тут сколько градусов?
Серебрянский очень внимательно слушает Тимку. Кивает, не перебивает.
Только я со стороны вижу, что губы подрагивают в улыбке. Но Тимур не заметит этого — слишком увлечен животным. А зеброподобный жираф в это время отвлекается от листьев, которые ел, и как специально поворачивается к наблюдателям.
Тимка ерзает у Игоря на руках. Тянется ручкой навстречу…
— Волнуется, аж сердце забилось…
Это говорит мне Игорь, оглянувшись. Улыбается. И я тоже.
Ты бы знал, как у меня сердце бьется.
— Здесь правильная температура, Тимур.
Это Игорь говорит снова нашему с ним сыну. Очень серьезно. Мне до слез приятно смотреть на их взрослый разговор.
— А если он захочет на солнышко? — Если судить по тому, как Тимурка внимательно смотрит на животное, можно подумать, что ответ он даже не слышал. Но это не так.
Малыш спрашивает, а зверенок в это время продолжает осторожно двигаться в нашу сторону.
— Мы с твоей мамой спроектируем идеальный вольер. С освещением. Правильной температурой. Да, Агата?
— Конечно…
Пожимаю плечами, сразу же соглашаясь. Кто бы мне вчера сказал, что я буду такой сговорчивой с Серебрянским.
— А деревья будут? Ему важно щипать листочки…
— Да, Тимур. Все будет. И ты сможешь приезжать к нему, когда захочешь.
Мой сын и его новый друг смелеют с одинаковой скоростью.
Тимурка учащенно дышит и держит руку на весу, а то ли зебра, то ли жираф продолжает приближаться.
Останавливается за несколько шагов до ограды, тянется мордочкой к пальцам моего малыша.
— Ты только не пугайся, хорошо? — Игорь просит, поглаживая его по животу. — Ты испугаешься — он тоже. Подумает, что мы опасны. А мы же зла ему не хотим.
— Да, не хотим. Погладить хотим…
Тимуркины пальчики касаются блестящего носа. Скользят по короткой шерсти. Животное начеку — прижимает уши, но не убегает.
Это так волнительно, что у меня у самой вспотели ладони.
Тру их о джинсы. Вот это адреналин!
— Какой хороший, — Тим говорит тихо. — Давай его покормим, — и поворачивает голову к Игорю.
Я испытываю жгучий прилив ревности, что именно бывший муж впитывает взглядом такой сильный восторг нашего сына. Но гашу его в себе.
В конце концов, этот же восторг отражается уже в его глазах и выстреливает теплом в мою грудную клетку.
— Давай покормим, Тимур. Сейчас мама даст нам морковь вон в той коробке.
Игорь кивает куда-то мне за спину, и я беспрекословно подчиняюсь.
Набираю маленьких морковинок в пакетик и возвращаюсь к ограждению. Тимка снова увлечен своей зеброй. Я отдаю еду Игорю.
Хочу тут же отступить, но он придерживает меня за запястье, мы встречаемся взглядами. Читаю по губам произнесенное шепотом:
— Спасибо тебе за него, Агата.
Глава 25
Уставшие мы идем к машине. Тимура невозможно было оторвать от вольера с окапи. Но когда Игорь открывает для нас заднюю дверцу, сын внезапно поворачивается к нему и спрашивает:
— Игорь, а ты знаешь, что Окапи живут в Африке? А Африка это очень-очень далеко.
— Конечно знаю, — улыбается Игорь. — Я же занимался его транспортировкой в страну.
— Получается, что мама и папа окапи остались в Африке и он здесь совсем один. И скучает по ним, — все веселье Тимура исчезает вмиг. Он становится грустным, мне кажется, вот-вот расплачется. — Ты можешь его обратно отвезти? К маме и папе? Вот у меня нет папы и мне очень грустно. Он, наверное, тоже очень скучает.
— Обратно отвезти? Разве ты не хотел собственного окапи? — брови Игоря взлетают вверх. Могу поспорить, что он такого не ожидал, когда черт знает какими путями завозил бедное животное, чтобы угодить сыну.
— Да, обратно. Ты же можешь, Игорь? Я уже посмотрел на него и теперь хочу чтобы он с мамой и папой был.
— Ну-у, — Игорь почесывает шею, ситуация явно затруднительная для него.
— Солнышко, конечно Игорь именно так сделает. Тем более, что это краснокнижное животное, которое нельзя держать дома, — приседаю рядом с сыном, бросаю короткий взгляд на бывшего мужа.
Все еще не могу понять как он до этого додумался.
— Не переживай, Тимур, в ближайшее время отправим его обратно к маме и папе, — улыбается, но по выражению лицу понимаю, что этой просьбой он озадачен больше, чем достать окапи.
Мы устраиваемся в машине, по дороге домой Тимур засыпает, а мы с Игорем обмениваемся молчаливыми взглядами. Я отворачиваюсь к окну, анализируя этот день. Если убрать предвзятость, то Игорь, наверное мог стать лучшим отцом в мире. Если бы в прошлом не повел себя как настоящий урод. Не поверил мне, ничего не объяснил.
— Не нужно его будить, я занесу его в квартиру, — говорит он, когда добираемся до моего дома.
Хочу возразить, но Игорь уже выходит из машины и открывает дверцу со стороны сына.
Мы поднимаемся на мой этаж, открываю дверь, пропуская его в свою квартиру. Показываю где детская. Игорь с любопытством разглядывает небольшую комнату.
На стене несколько детских рисунков сына, он улыбается, рассматривая смешные каракули.
— Можно возьму один? — спрашивает внезапно и я киваю.
Так странно видеть его здесь.
Выходим в коридор и я тихонько прикрываю дверь в комнату сына.
— Пригласишь на чай?
— Это лишнее, Игорь. Ты хотел провести время с сыном, я не возражала. Но никакого чая и кофе. Для меня ты до сих пор нежеланный гость.
Он хмыкает, склоняет голову набок.
— Ты уверена? — спрашивает, наступая на меня.
Я оказываюсь между стеной и его телом. Он упирается ладонью в стену рядом с моей головой.
— По твоей реакции, Агата, по тому как ты пытаешься казаться равнодушной, я могу сказать, что я до сих пор не безразличен тебе. Все таки мы были женаты, связь никуда не исчезла.
— Были, Игорь. Ты правильно сказал, — я отталкиваю его, освобождаясь. — Тебе пора, мне еще нужно поработать над проектом твоего дома.