— Все в порядке, мама.
— Ты вся дрожишь! У тебя температура?
Диана, словно со стороны смотрела на себя и на мать, и видела, как Лидия, вставая с места, подходит к ней и тянется к ее лбу.
— Есть градусник? Ты даже холоднее…
— Зачем ты пришла?
Резко и даже громче, чем могло бы быть.
— Я не имею права интересоваться жизнью моей единственной дочери? — Вскинула бровь Лидия.
— Тогда ты готова услышать и принять мое решение? Готова понять мои чувства?
Понимая, что глаза наливаются неприятной влагой, она часто заморгала, отвела взгляд, схватив себя руками.
— Мы разводимся. Это не обсуждается. Он не передумает, и я тоже.
— Зачем вам разводиться? — Спокойно спросила Лидия, стараясь не давить на дочь, — что-то случилось? Вы поссорились?
— Он любит другую.
— Но его жена — ты, — не выдержала женщина, и, подойдя к Диане схватила ее за плечи, заставляя смотреть на себя, — Диана, он женат на тебе, а не на ней!
— Я должна терпеть собственную боль ради его удобства?
— Ты сама согласилась на это, — с упреком сказала Лидия, и Диана горько кивнула, — сама, помнишь? Ты думаешь, я не догадывалась о твоих чувствах и не знала, зачем он предложил тебе стать его женой?
Диана молчала, переставая вырываться из материнских рук. Она не чувствовала собственные слезы, которые Лидия принялась медленно смахивать, не чувствовала, как тупеет боль в висках.
— Ты моя дочь и я не хочу видеть тебя в таком состоянии, Диана. Ты стала слишком чувствительной.
— Я всегда была такой. Все прятала, притворялась ради того, чтобы ты хотя бы раз гордилась мной. Видимо, все это никому не нужно. Я оказалась такая ненужная вам, когда настоящая.
— Диана…
— Диана, ты должна получить хорошие оценки, ты должна зубрить весь кодекс, ты должна всегда улыбаться, тебе нельзя проводить слишком много времени с подругами, тебе нельзя жить так, как ты этого хочешь! — В сердцах чуть не прокричала она, наконец вырываясь из рук матери и отошла к двери, грубо смахивая слезы. Прошли тяжелые молчаливые секунды перед тем, как чуть успокоившись, она снова взглянула на ошарашенную мать.
— Прости, мама. Я просто устала. Я дико устала от этого всего. Просто оставьте меня в покое на некоторое время, ладно?
Лидия молчала, продолжая смотреть на такую другую дочь. Диана развернулась и ушла в комнату, больше ничего не сказав матери, и она пила остаток чая в одиночестве, прокручивая в голове те годы, когда Диана была еще совсем маленькой.
Утром, когда Диана открыла глаза, ей на секунду казалось, что вчерашний день был лишь плохим сном. Но, быстро моргнув несколько раз, она повернулась на бок, прижимая колени к груди. Ей стало стыдно за свое поведение перед матерью. Будучи в таком поникшем состоянии, она нагрубила, и, возможно даже сильно обидела свою маму.
Лидия ушла спустя несколько часов, когда убедилась, что Диана спит. Осторожно укрыла ее одеялом, нежно погладила по голове и закрыла окна, чтобы ей не было холодно. Несмотря на то, что не часто готовила дома еду, оставила для дочери сразу несколько блюд, когда убедилась, что в ее холодильнике полная пустота. Обнаружив все это на следующий день, Диана заплакала от чувства вины, прикрывая рукой рот, задыхаясь от собственных рыданий.
Таир звонил ей. Настойчиво, долго и упрямо, и коллеги рассказали, что он искал ее в офисе, словно пытаясь узнать, что же между ними произошло. Диана знала, что он не найдет ее в этом доме. И делала вид, будто не замечает его звонки. Она первой подготовила документы и отправила к мужу через другого адвоката. Диана не хотела чувствовать очередную порцию унижения, если бы он сам начал этот процесс. А Таир бы начал. Она знала его.
Однако Таир делал все, чтобы не дать этому делу пройти вперед. Он был готов заплатить, угрожать, подкупить всех, кто был на стороне Дианы, зная, что такое ее отношение заслуженно. В Таире билось бешеное желание разорвать эти документы на куски и отправить ей обратно, но знал, что и этим сделает ей больно. Никто не говорил, где она живет. Она не была с подругой, и в отцовском доме тоже не жила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И в конце концов, силой сжимая зубы, он сдался, подписав документы, что она отправила.
После этого Диана старалась вести себя спокойно и по-прежнему, и как только она помирилась с матерью, с ее плеч словно тяжелый камень упал. Просила Давида давать ей все сложные дела, все, к чему она сможет прицепиться, чтобы отвлечь свои мысли и каждый раз облегченно вздыхала, понимая, что Таира она в компании, скорее всего, больше не увидит.
Луиза после своего отпуска направилась сразу к ней, узнавая из сообщения Дианы, что она переехала. Открывая ей дверь, Диана молча отошла от проема, давая место пройти, и Луиза не говоря и слова крепко обняла ее, поглаживая волосы.
— Прости, что не была рядом, — тихо извинилась она, и Диана лишь отмахнулась, грустно улыбаясь.
Она постоянно крутилась рядом с подругой, все чаще и чаще посещая ее и принося с собой всякие вкусняшки, сославшись на то, что просто проезжала мимо. Диана ценила заботу подруги и принимала ее без слов, радуясь, что у нее в жизни есть такой человек, как она.
И Диана была уверена, что поступила правильно до того момента, как узнала о своей беременности. Дрожащими руками держа тест, который купила на всякий случай, девушка медленно осела на кровать, схватив голову руками. Она носит ребенка. Ребенка, который не был зачат в любви. Ребенка Таира. Диана замерла, словно статуя, невидящим взглядом упираясь в стену.
Глава 20
Она стояла на мосту, стеклянным взглядом уставившись на шумную реку внизу. Ее ровная спина казалась, немного прогибалась под осенним ветром. Диана не узнавала себя, словно за этот период стала совершенно другим человеком. Ей были чужды те ощущения, что накопились внутри, медленно сдавливая ее, и она не могла поделиться ни с кем, не могла описать словами ту пустоту, во что превратились ее жизнерадостность и сила духа. Сглотнув, закрыла глаза, прижимаясь к перилле моста, низко склоня голову. Ей стало больно. Так, что захотелось громко заскулить зверем, но она не могла. Не могла себе позволить такую слабость по привычке.
Теперь она не была одна. Рука медленно прикоснулась к месту, где находился ребенок. Погладила, несколько раз осторожно провела пальцами, словно боясь навредить. Ей нужно было сходить на консультацию. Нужно было сообщить…
Диана сама не поняла, как такое могло произойти. Постоянная слабость и странная тошнота не оставляли ее в покое. В первые несколько дней ей казалось, что это все из-за пережитых сильных эмоций, что до сих пор давали о себе знать. И, спрашивая в аптеке какие лекарства можно будет употреблять при сильном стрессе, взяла сразу несколько упаковок. Она была уверена в своей правоте, пока, читая инструкцию, глаза случайно не наткнулись на части «Разрешено применение при беременности по показаниям». Диана медленно опустила листок и почему-то сильно прижала руку к животу, словно хотела что-то проверить. Рассеянность, что появилась после переезда не давала ей шанса быть внимательной и заметить изменения в собственном организме, и, лишь когда догадка медленно, но с оглушающей силой поставила ее перед фактом — пулей вылетела из дома, снова направляясь в сторону ближайшей аптеки.
Она знала, что должна сказать ему о ребенке. Лишать Таира ребенка из-за обид своего сердца было бы несправедливо. Она понимала это умом, но каждый раз, беря телефон в руки, смелость звонить ему улетучилась в мгновение ока. Как он отреагирует? Обрадуется, разозлится? Воспаленное воображение показывало ей не самые лучшие картины о его теперешней жизни.
Она сходила к хорошему специалисту, сдала все анализы и прошла все обследования. Из-за постоянного стресса после разлуки с Таиром она даже не замечала задержку и удивленно приподняла брови, когда ей сказали срок ребенка. Луиза каждый раз неодобрительно смотрела на нее, когда видела, что Диана не осмеливается звонить бывшему мужу.