Он вышел, тихо закрыв за собой дверь. Через некоторое время пришли два работника и, выслушав распоряжения Маниона, вынесли Сэма из комнаты.
Манион нашел Генри в Галерее менестрелей в большом зале.
— Разве разумно объявлять войну Сесилу? — резко спросил он. — Вы и правда собираетесь сообщить ему о Сэме?
— Ты принимаешь меня за дурака, дружище?
— Иногда именно так мне и кажется.
— Так вот, Сэм считает, что Сесилу скажут о его смерти, а значит, он не сможет вернуться к нему на службу. Конечно, если хочет остаться в живых. Что до меня, то я и не думаю что-либо сообщать Сесилу. Пусть поломает голову, куда подевался его шпион. А пока он теряется в догадках, давай выясним, что же здесь происходит на самом деле, старина. Зачем лорду Сесилу понадобилось подсылать в мой дом шпиона? Милорд озадачил меня непонятным заданием, связанным с Бэконом, и я отплачу ему той же монетой.
Манион на минуту задумался.
— Кто скажет хозяйке, что она приняла на работу Иуду?
— Я сам скажу, ее вины в том нет. Я случайно смог вывести его на чистую воду. А ты помоги мне и объясни повару и хозяйке, зачем мне понадобились два больших куска тухлой говядины.
Люк, над которым висел Сэм, представлял собой покатый настил и вел вовсе не в колодец, а на первый этаж. По нему с помощью специального механизма поднимались наверх товары, привезенные по реке, а жуткой черной дырой он казался из-за закрытой нижней заслонки. Трупный запах от двух кусков испорченной говядины, подвешенных на крючках, производил неизгладимое впечатление на несчастных, которым доводилось болтаться над люком под чутким надзором Маниона.
Недалеко от дома Грэшема, здесь же, на улице Стрэнд, расходились по домам заговорщики. Томас Перси жаловался на усталость всем, кому не лень было его слушать.
Наблюдая за охваченными страхом единомышленниками, Кейтсби удивлялся собственному чувству облегчения. Заседание парламента перенесено на 5 ноября, но и с этой неприятной неожиданностью можно справиться. Правда, проклятый порох может испортиться, или кто-нибудь случайно обнаружит погреб, где он хранится. Один из заговорщиков может проболтаться спьяну или наговорить лишнего в супружеской спальне или в постели у любовницы. Опасность разоблачения растет с каждым днем. Но пути назад нет. Они зашли слишком далеко и подготовятся к 5 ноября так же, как подготовились к 5 октября. Господь не оставит их своей милостью.
Кейтсби стал напевать свою любимую песню, ритмичную и быструю, одну из лучших из всего, что написал Том Кэмпион:
Ты, мой владыка, Господи,И с помощью твоейПовергнем в прах врагов,И с именем твоимРастопчем нечестивых!
Выйдя из таверны, Том Уинтер на мгновение остановился. Уже больше недели у него не было женщины. В «Утке и селезне» работают первоклассные шлюхи, предназначенные для знатных посетителей. Даже в этот час они вышли на дежурство, разодетые, словно придворные дамы. Почему бы и не позволить себе маленькую радость? Его взгляд привлекла хорошенькая девушка в ярко-красном платье. Отчего нет? Это одна из девиц Молл Катперс, а ее девочки считаются лучшими в Лондоне.
Глава 4
Лишь начало смеркаться, Грэшем выскользнул со двора через боковую калитку. Он облачился в поношенный, зашитый в двух местах камзол, полинявшие рейтузы и плащ с обтрепанными краями. Сохранить инкогнито в Лондоне и Кембридже с каждым разом становилось все труднее, но сегодня Генри оделся как переживающий не самые лучшие времена дворянин не в целях маскировки, а ради предосторожности. Там, куда он направлялся, богатая одежда могла ввести в соблазн грабителей и привлечь ненужное внимание к ее обладателю, а Грэшему хотелось избежать и того, и другого. Великолепный клинок с простым эфесом покоился в видавших виды ножнах, а спину прикрывал верный Манион, одетый в куртку из грубой кожи.
— Сегодня пойдем пешком, — решительно заявил Грэшем, не замечая кислой физиономии своего спутника. — Ты слишком разжирел и нуждаешься в хорошей пробежке.
Манион что-то недовольно пробурчал, но Генри сделал вид, что ничего не слышит.
Гораздо проще было добраться до нужного места на одном из роскошных судов, стоящих у причала рядом с домом, но Грэшем, несмотря на уличную грязь и толкучку, предпочел пешую прогулку в надежде избавиться от неясного чувства тревоги. В такие минуты необходимо соприкоснуться с жизнью беспорядочно разросшегося, порочного города, почувствовать биение его пульса и ощутить тяжелое дыхание. Кроме того, во время похода можно не церемониться с Манионом и сорвать на нем дурное настроение.
В эти часы Лондон был особенно оживленным и шумным. Выгнанные из Вестминстера адвокаты нашли себе применение здесь. Облачившись в скромные одежды, они направлялись по Стрэнду в Сити, и их наклоненные вперед фигуры выражали полную готовность выслушать тайные жалобы клиентов. Путь от Стрэнда до Флит-стрит был не близким. Грэшем и Манион добрались до Сити через Ладгейт-Хилл и, обогнув собор Святого Павла, минули Уотлинг-стрит и Кэндлуик-стрит, свернули направо и подошли к Лондонскому мосту, сливаясь с толпой горожан, направляющихся в Саутуорк, где находились театры.
Они прошли мимо кукольных балаганов на Флит-стрит, владельцы которых заманивали посетителей, стараясь перекричать угольщиков, трубочистов, бондарей и прочий рабочий люд, для которого основным инструментом служил молоток. Свежую воду в огромных деревянных ведрах развозили на телегах, запряженных парой волов. Содержимое ведер имело подозрительный коричневатый оттенок, наводивший на мысль о водах Темзы. Повсюду сновали продавцы устриц, апельсинов и другой снеди, наперебой расхваливая свой товар.
Грэшем и его спутник пересекли Лондонский мост, на древних быках которого стояли деревянно-кирпичные здания магазинов и жилых домов. Благодаря этой особенности он пользовался большой популярностью в Европе. Грэшем бросил оценивающий взгляд на изрытый выбоинами и изъеденный плесенным грибком камень и, ощутив привычную дрожь под ногами, в очередной раз задумался, сколько еще простоит это сооружение, за основанием которого никто не следит и ему много лет приходится в одиночку сражаться с разрушительными водами Темзы.
Рабочим местом Молл была таверна «Кинжал» в Саутуорке, где собирались многочисленные представители преступного мира Лондона, чтобы на время преклонить здесь свои буйные головы. Грэшему не часто доводилось наблюдать более отталкивающее зрелище — настоящее сборище крыс и волков в человеческом обличье. Молл обосновалась в «Кинжале» достаточно давно и не собиралась покидать свое убежище, пока ее не вынудят к тому магистрат или назойливые кредиторы. Генри кивнул нескольким мужчинам, с которыми ему доводилось работать раньше, и прошел внутрь, минуя троих дюжих парней с дубинками, охраняющих покой своей хозяйки.