— Там, где есть рыбаки, должны быть рыбные рынки. А значит, и селения, — заметил Никколо.
— А там, где есть селения, можно получить ценные сведения о том, что нас ждет по дороге дальше. Ибо следует признать, что убогие карты, невразумительный свиток Хубилая и наши собственные умные догадки привели нас только лишь сюда, заставив испытать массу переживаний, — сказал Марко. И все с ним согласились.
Вскоре река стала шире, и на ней появились небольшие деревянные сампаны, переправлявшие товары из крестьянских деревушек, что лежали во мгле меж зелеными холмами. Все здесь очень напоминало картины классической пейзажной живописи Катая. Марко теперь наблюдал весьма оживленное движение — кто с шестом, кто на веслах, а кого тянут запряженные крестьяне или животные — вверх по реке к рыночному городу, который был всего лишь неясной отметинкой на их приблизительных картах.
Наконец однажды на закате за поворотом реки путникам открылась сторожевая пагода и кирпичные стены города. Город этот, погруженный в тень коричных деревьев, отчего и назывался Куэ-линь, не имел ни славы, ни особой важности в мировой торговле — и все же он был экономическим и культурным центром этой отдаленной провинции.
Окруженные рвом кирпичные стены в несколько раз превосходили человеческий рост. Массивные главные ворота сколочены были из толстых досок, а сверху выложены нежно-зеленой черепицей цвета окружавших город холмов. Обсаженный рядами деревьев центральный въезд роскоши ради даже был вымощен гладкими камнями — в отличие от извилистых боковых проулков, где сырая земля мешалась с навозом. По сторонам проулков за стенами прятались особнячки с хлевами, садами и огородами.
Уже зажигались масляные фонари, и все Поло, их люди и животные быстро присоединились к толпе, что спешила пройти в ворота прежде, чем они закроются на ночь. Потом отряд побродил по главным улицам города, мимо плотных кучек невысоких строений с побеленными кирпичными стенами, деревянными балками и серыми черепичными крышами. На улицу выходили маленькие лавчонки, позади которых дома их хозяев образовывали тихие внутренние дворики.
Марко заметил, что в освещенных фонарями лавчонках и палатках торгуют обычным набором катайских товаров: рулонами хлопка и шелка, рисом и кунжутным маслом, пухлыми дынями, луком-резанцем и капустой, нитками, свечами и ладаном, лекарственными травами, вяленой рыбой, маринованными овощами и консервированными яйцами, лапшой и горячими плюшками, нежным белым творогом, хрустящими побегами и темным соленым соусом из соевых бобов.
На улицах толпились крестьяне и торговцы вразнос в коротких синих куртках и штанах из хлопчатника, соломенных сандалиях и остроконечных шляпах. Товары свои они таскали в плетеных корзинах, свисавших с бамбуковых наплечных шестов. Иногда попадались молчаливые товары — но частенько из корзин слышались поразительные симфонии визга и хрюканья, кудахтанья и лая.
Помимо крестьян встречались купцы и ученые чиновники в просторных шелковых халатах, шлепанцах с войлочным верхом и шляпах. А жены их ехали на мягких парчовых подушках в занавешенных паланкинах, которые несли домашние слуги, — ибо миниатюрные спеленатые ножки красавиц мало годились для ходьбы.
Бритоголовые буддийские монахи и монахини, непрерывно распевая свои песни, то и дело совали Поло свои чаши для приношений, в то время как даосы в строгих черных рясах и высоких шапках пытались продать им свои магические амулеты. Местный люд с холмов в ярких вышитых одеяниях и филигранных браслетках взирал на диковинных чужеземцев изумленными глазами, вокруг которых красовались темные татуировки. Уличные музыканты пели, подыгрывая себе на лютнях, а жонглеры подбрасывали в воздух чашки, ножи и фрукты. Повсюду стремглав носились мальчуганы с разрезами на штанишках — для скорейшего удовлетворения своих природных потребностей.
Все-все оборачивались и удивленно глазели на высоких круглоглазых чужеземцев с длинными носами и пышными бородами, сопровождаемых конными воинами великого хана.
— Марон! До чего бесцеремонно глазеют! — возмутился Маффео. — И все-таки приятно снова вдохнуть городской воздух, насладиться ароматами торговли и кухонной стряпни.
— А по-моему, тут скорее воняет содержимым ночных горшков, — возразил татарин Петр.
— Если только это не смрадное дыхание демона — или его человеческих приспешников, — пробормотал рыцарь Хэ Янь.
Проигнорировав замечания дерзкого слуги своего племянника и странствующего рыцаря, Маффео с воодушевлением продолжил:
— Воистину, брат Никколо, я считаю, что если не считать нас, венецианцев, то у катайцев острейший торговый нюх в мире… ну, если, конечно, не считать еще и евреев. И эти хитрые катайцы производят вдобавок и изрядное количество народу, чтобы покупать товар у любого купца.
Людные улицы наглядно подтверждали это замечание, и Маффео подвел итог:
— Давай-ка, Марко, найдем для ночлега приличный постоялый двор, где можно на славу выпить и закусить, а потом помыться и с удобством поспать. Так, чтобы над нашими несчастными седыми головами была крыша, а наши усталые кони получили свежее зерно. Завтра надо будет расспрашивать народ насчет дальнейшего пути — а сегодня вечером мое пустое брюхо гудит и грохочет, требуя доброй пищи. Давайте, в конце концов, насладимся радостями этого городка!
— Хотелось бы посоветовать вам благоразумнее наслаждаться радостями, тоном предупреждения заметил Петр, оглядываясь на четыре мрачные фигуры в грубых плащах из овечьих шкур.
— Ты о чем? — спросил Марко. — О каком благоразумии может идти речь среди всех этих любопытствующих взглядов?
— Я о том, что мои дьяволы — и два моих острых глаза — говорят мне, что за нами не просто наблюдают. За нами следят, — ответил татарин Петр.
15
Дин: Жертвенник.
Огонь занимается от растопки.
Чистится перевернутый котелок.
Просторный постоялый двор с соседней таверной выглядели заманчиво. Разноцветные занавеси с рисунками пионов в залитом лунным светом проходе. Изысканно вырезанные и раскрашенные деревянные веранды и балконы. В аркадах меж низенькими домиками, где среди цветущих растений и карликовых деревьев в глиняных горшках расставлены столы, висят яркие фонарики из золоченой и малиновой промасленной бумаги. Веселые певички распевают вместе с гостями и пьют из фарфоровых чашек горячее рисовое вино.
Приветливый хозяин в длинном халате бледно-голубого шелка и синей шляпе стоял перед своим заведением вместе с женой и несколькими служанками-наложницами. Все они тепло приветствовали порученцев великого хана низкими поклонами со сложенными у груди руками — и широчайшими улыбками. Слугам было велено отвести коней в стойла, помыть и накормить, а также подать в задней столовой ужин всем всадникам, Петру и Хэ Яню. Потом хозяин постоялого двора провел троих Поло и ученого Вана к низенькому столику в личной своей комнате, примыкающей к главной трапезной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});